– Я думаю, что вы слишком переживаете. Тухачевский собрал фактически офицерский полк, потому и смог добиться столь впечатляющего успеха против колониальных войск, которые никогда качеством не отличались. Для выводов, которые вы озвучили, нужны систематические успехи, а не отдельные авантюры.
– Как вам будет угодно, сэр, – покорно кивнул секретарь.
– В силу вскрывшихся обстоятельств нас больше всего интересует то, кто стоит за покушением на Троцкого и Тухачевского. Вполне вероятно, что наши заокеанские друзья правы – в игру мог вступить какой-то новый игрок, о которым мы либо не знаем, либо его недооцениваем. Кроме того, меня интересует позиция Москвы по испанскому вопросу. Насколько далеко они готовы пойти? И что они вообще хотят?
– Литвинов… – замялся секретарь.
– Что Литвинов? – удивленно поднял бровь сэр Иден. – Этот старый пройдоха решил выйти из игры?
– Не по своей воле, – произнес с прискорбным лицом секретарь. – Мне только полчаса назад стало известно, что он пропал. Айви Литвинова обратилась в посольство Великобритании с просьбой помочь. Она подозревает арест, но мы пока не знаем, что на самом деле случилось.
– Это плохо. Если нужно подключите наши дипломатические инструменты. Если Литвинова действительно арестовали и сейчас допрашивают, то…
– Вы считаете? Но что они смогут сделать?
– Не знаю. Но мне это не нравиться.
24 января 1937 года. Московская область. Село Волынское. Ближняя дача.
Тухачевский испытывал сильное волнение, подъезжая к даче Хозяина.
Вернувшись в Москву, он не сразу вошел в курс дел, а потому поначалу чувствовал себя достаточно расслабленно. Но воспользовавшись предоставленным ему отпуском по ранению, и полистав подшивку газеты "Правда" за сентябрь-декабрь минувшего года, напрягся и очень сильно. Чистка все-таки началась. Совершенно другая, нежели та, что имела место в его воспоминаниях, но началась.
Погиб в автокатастрофе Литвинов. "Комиссовали" одну тысячу двести семнадцать командиров из РККА, преимущественно "старой гвардии". Кого по здоровью, кого по уму, кого за преступления.
Показательным стало дело Егорова, которого уволили из армии "по состоянию здоровья" после того, как он ушел в запой. Не выдержала, видите ли, "душа поэта" "публичного унижения" в кабинете Сталина. Оказаться неправым и признать это Егоров был не в состоянии. Поэтому запил. От душевной боли, обиды и бессилия. И не успел он войти во вкус, как ему организовали медицинскую комиссию. Вот так и получилось, что не прошло и двух недель с момента начала истерики, как он уже ехал в Томск "на лечение", причем начисто уволенный из армии. Да не просто ехал, а радовался тому, что его не отправили поправлять здоровье на остров Врангеля к морским котикам и белым медведям.
Читая газеты, Тухачевский не верил своим глазам. Казалось, что весь Советский Союз стал потихоньку приходить в движение, меняя и корректируя свой курс…
За этими мыслями маршал даже не заметил, как оказался перед кабинетом. Дверь открылась. Из-за нее пахнуло мягким, приглушенным освещением и легким ароматом терпкого табака. Михаил Николаевич вздохнул и решительно вошел внутрь.
– Здравствуйте товарищи, – поздоровался он с присутствующими. Сталин, Молотов, Мехлис, Берия, Слуцкий и Шапошников ответили ему тем же.
– Товарищ Тухачевский, – спросил Сталин, – как вы себя чувствуете? Как ваша рана?
– Хорошо товарищ Сталин, спасибо. Рана заживает потихоньку.
– Вижу, вы принесли с собой папку?
– Я не знал, о чем пойдет разговор, потому подготовил отчет о боевых действиях в Испании, а также замечания и предложения.
– Это очень хорошо, товарищ Тухачевский, – произнес Сталин, изучающе его рассматривая. – Товарищ Берзин нам доложил о вашей инициативе.
– Вы имеете в виду инцидент на площади перед отелем "Флорида"?
– Да.
– Как я понимаю, от меня требуется ответить на вопросы по этому делу?
– Нет. Товарищ Берзин подготовил очень хороший доклад и вопросов у нас не возникло. – Сталин замолчал, пристально смотря Тухачевскому в глаза. Взгляд был тяжелый, а тигриные глаза буквально прожигали его насквозь. Но Михаил Николаевич не дрогнул от такого нажима, не отвел взгляда и не попятился, продолжая стоять перед вождем с собранным и дисциплинированным видом. – Вы нас удивили, товарищ Тухачевский, – спустя невероятно долгую минуту произнес Сталин. – Сильно удивили.
И вы должны знать, что вас представили к званию героя авансом. Надеюсь, вы оправдаете наше доверие, товарищ Тухачевский.
– Приложу все усилия, товарищ Сталин.
– Хорошо. А теперь давайте перейдем к испанским делам. Изучив ваши рапорты и копию боевого журнала, наш новый начальник генерального штаба РККА товарищ Шапошников пришел к выводу, что нужно поддержать ваше предложение и направить в Испанию как можно больше молодых командиров. Для обсуждения этого вопроса мы вас и пригласили. Присаживайтесь…
Несмотря на ожидание какого-то подвоха, совещание прошло достаточно спокойно.
Обсуждали предложения Шапошникова по проведению через Гражданскую войну в Испании двадцати тысяч командиров и военных специалистов. С помощью ротации, разумеется. Для чего на территории СССР для подготовки личного состава требовалось силами республиканских союзников развернуть свыше трехсот языковых курсов и прочих подготовительных объектов.
Полтора часа тихой, взвешенной беседы прошли. Вся делегация встала и направилась к выходу. Когда Тухачевский уже подошел к двери, из-за спины донесся голос Сталина:
– А вас, товарищ Тухачевский, я попрошу остаться. – У Михаила Николаевича внутри замерло от такой фразы. "Неужели он тоже?" Но вида постарался не показывать, сохранив спокойное лицо, лишь чуть скривив губы от боли в предплечье. Рана все еще болела.
– Конечно, товарищ Сталин, – кивнул Тухачевский, направляясь к стулу, на который ему указали.
Закрылась дверь. Наступила пауза, которая длилась секунд тридцать, давя на уши и нервируя мерным тактом маятника напольных часов. Сталин же сидел в нескольких метрах и не спеша набивал трубку, совершенно не смотря на маршала. Казалось, что он с головой погрузился в это занятие. Но вот он закончил. Прикурил. И выдохнув ароматный дым терпкого табака, спросил Тухачевского, медленно произнося слова.
– Ведь там, на площади, вы могли умереть, промахнись стрелок хоть немного. Вам просто повезло. Вы знали о столь малом шансе, но все равно осознанно пошли на этот рискованный шаг. Зачем вам все это? Власть? Амбиции? Чего вы добиваетесь?
– Укрепления Советской власти. – Произнес Тухачевский, на что Сталин лишь хмыкнул, ожидая продолжения фразы. – Основной бедой Испанской республики, которую я наблюдал воочию, была разобщенность. Превосходная иллюстрация басни Крылова "Лебедь, рак и щука". Если бы не наша помощь, то Мадрид бы пал.
