– Начали!
Вальтер Телль, сын прославленного стрелка Вильгельма Телля, не посрамил чести отца. Что там яблоко на голове! Стрела предводителя лесной братвы вошла в узенькую щель – точнехонько меж закованными в латы всадниками, прикрывавшими «Цундапп» телами и щитами. Вошла, пробив белый плащ с черным крестом и чуть задев оперением броню. А войдя – разворотила шею пулеметчика в коляске.
Звякнули тетивы на других швейцарских арбалетах. Три стрелы сбили рыцарей, спешно заслонивших мотоцикл. Еще две – достали эсэсовцев – водителя и спрыгнувшего с заднего сиденья автоматчика. Бурангул, дядька Адам и швейцарцы, не успевшие еще разрядить самострелы, выбивали пеших стрелков и всадников.
Но Бурцев этого уже не видел. Бурцев обрабатывал свою цель.
Ставку он сделал не на меткость, а на скорострельность и мощь пулемета. Возможно, «Цундапп», попавший под огонь «MG-42», успел бы огрызнуться. Но для этого необходимо было развернуть мотоцикл. И разогнать рыцарский строй слева. Секунды, хотя бы доли секунд, драгоценные нужны были. Которых уже нет.
Бурцев действовал просто. Валил и решетил. Решетил и валил. Всех скопом. Тевтонских всадников, лошадей, «Цундапп» и мотоциклистов.
Потом – размашистая очередь по фронту. По автоматчикам цайткоманды, по мечущимся в панике рыцарям, по арбалетчикам, по щитоносцам.
А покончив с этим…
– Вперед! – Он вскочил первым.
– За мной!
За Русь, за Польшу, за Пруссию, за Венецию, за Швейцарию, за Святые Земли. За что еще? За Родину, за Сталина, короче…
В магазинной коробке еще оставалось – так, кое-что.
Две короткие очереди Бурцев выпустил по щитам-павезам, которыми тевтоны пытались преградить им дорогу. Обтянутые кожей, разрисованные, расписанные деревянные щиты были вбиты в землю и удерживались в стоячем положении на шипах и подставках. В каждой павезе торчало уже по арбалетному болту. Но от пулемета дерево и кожа не уберегут. И «Спаси, Святая Мария» – не поможет.
Из-за простреленных щитов повалились кнехты-щитоносцы и орденские арбалетчики.
Последние пули Бурцев выпустил по двум несущимся наперерез тевтонским рыцарям. Всадники попадали с седел.
Ну, а дальше…
Конечно, для рукопашной длинный, неудобный и тяжелый «MG-42» подходил плохо. Но, с другой стороны, пулемет ведь ничуть не хуже ручной бомбарды, успешно использованной в близком бою на башне Шварцвальдского замка. Так что если совместить боевые навыки, полученные в десантуре и ОМОНе, с искусством фехтования, которое Бурцеву пришлось осваивать в прошлом. Если вспомнить опыт палочных схваток, уроки поединков на шестах, что давал у-шуист Сыма Цзян, и если к этой гремучей смеси прибавить солдатскую смекалку…
Когда слева атаковал конный рыцарь, закованный в латы и уже заносящий для смертельного удара боевой топор, Бурцев долго не раздумывал. Ткнул раскаленным пулеметным стволом под маску вражеского коняги, обжигая животному губы, нос…
С диким ржанием конь шарахнулся в сторону, вскинулся на дыбы. Замолотил ногами по воздуху. Сбросил седока.
Падая, всадник запутался шпорой в стремени. Высокое седло перекосилось, сбилось набок. Конь понес рыцаря по кочкам, громыхая тевтоном, как кошка – привязанной к хвосту консервной банкой.
Краем глаза Бурцев заметил движение справа. Немецкий арбалетчик, бросив разряженный самострел, со всех ног бежал к нему, размахивая коротким мечиком.
Бурцев ударил, разворачиваясь всем телом, придавая трофейному «MG-42» максимальную центробежную силу. Угодил в шапель кнехта. Расшиб пулеметный приклад в щепу… Быть может, череп тевтонского стрелка и уцелел, но его обладатель отлетел в кустики и вставать не спешил.
Подоспели Бурангул, дядька Адам, Телль со своими ребятами. Только уже не тринадцать человек было с Вальтером – двенадцать. Потеряли-таки еще одного.
И все же сразу стало легче. Разъяренные мутанты внушали ужас одним своим видом. А уж когда вступали врукопашку, да под прикрытием двух лучников…
«Шмайсерская очередь». Справа!
Вскрик за спиной. Повалился боец Телля.
Один фриц уцелел-таки в зоне прорыва. А может, и не один.
И некогда даже выругаться: что-то длинное, кувыркаясь, летит из-за кустов боярышника. В их сторону летит. Железный цилиндр на деревянной рукояти. «Колотушка». «М-24». Граната…
– Ло-жись!
Бурцев повалил Вальтера. Еще кого-то. Бурангул и дядька Адам упали сами – тоже признали знакомую уже опасность.
Но вот из швейцарцев легли не все. Не поняли – зачем. Не смогли, не успели понять. Чтобы лечь мгновением позже. Уже навсегда лечь.
Взрыв. Свист осколков.
Зараз выкосило половину отряда. Из дюжины швейцарских стрелков – полудюжину. Так-то…
Бурцев лежал меж двух трупов. Слева – щитоносец под простреленной павезой. Той самой со «Спаси, Святая Мария».
Справа – эсэсовский автоматчик с арбалетным болтом в глазу. И с двумя готовыми к бою осколочными «колотушками» за поясом.
А в воздухе крутится-вертится еще одна граната.
Еще один взрыв.
Дернулась, подскочила павеза, прошитая осколками. Зато мертвый кнехт-щитоносец, подобно брустверу, прикрыл Бурцева.
Кто-то рядом кричит. Дико, истошно. Задело кого-то…
И не видно ничего за треклятым боярышником.
Ладно, мать-перемать, тогда мы тоже покидаемся…
Бурцев вырвал из-за пояса мертвого эсэсовца гранату. Из деревянной ручки – фарфоровый шарик-чеку. Отсчитал. Секунду. Вторую. Тре…
Бросил. Швырнул.
Из положения лежа.
В кусты. В боярышник.
Запал немецких «колотушек» горит долго. Но не так, чтоб очень.
Кусты разнесло. В кустах закричали.
Вместе с листвой к небу взметнулись красные ягоды и красные брызги. И – все.
Бурцев рискнул поднять голову.
Мля! А ведь не зря их уложили. Немцы времени даром не теряли. Немцы снова смыкали разорванную цепь.
Эсэсовцы с флангов, правда, к месту прорыва еще не подтянулись. А вот несколько тевтонских всадников уже ломанулись через заросли. С обоих сторон.
За конными рыцарями спешили пешие кнехты.
Бурангул и дядька Адам уже натягивали луки.
– Телль? Вальтер? Жив?
Бурцев озирался. И видел лишь неподвижные тела. Все вперемешку – немцы, швейцарцы…
– Вроде как, – над телами качнулся арбалет. Один только. Зато уже заряженный.
А всадники – те, что слева, – уже метрах в сорока. Были бы в поле, а не в лесу – давно бы изрубили всех в капусту. И те, что справа, скоро доберутся, проломятся сквозь кустарник.
Закопошились швейцарцы. Человек пять еще живы. Правда, пока эти зарядят свои самострелы…
– Вальтер, прикрой справа! – крикнул Бурцев.
Левым – самым опасным – флангом займется он сам. С Бурангулом и дядькой Адамом – они уже мечут в атакующих стрелы со скоростью, на которую способны лишь опытные лучники. Но одних стрел мало… Стрелами приближающихся всадников уже не остановить. Слишком много конников, слишком близко.
