А без этого… Янки ходит по Англии пешком, дон Румата раздражённо бьёт своего хамахарского жеребца между ушами перчаткой, но тот «только уныло мотал головой, не ускоряя шага». Румате есть чем себя утешить: Руматы Эсторские по традиции лучше разбираются в боевых верблюдах, чем в лошадях. У вас есть боевые верблюды? — Значит, и отговорок таких нет!
Чем конь лучше, тем он чувствительнее ко всякому небрежению со стороны человека.
Как известно, легендарный и славой овеянный командарм Семён Михайлович, был страстным лошадником, и толк в конях понимал.
Вот идёт как-то Гражданская война. Едет себе, железный и несгибаемый, куда-то по степи — не то от Улагая убегает, не то наоборот — за Шкуро гоняется. Сам весь из себя такой… призадумавшийся. Типа: Деникина, что ль, словить? На одну ладонь посажу — другой шлёпну… А вот что бы сделать со Львом Давидовичем? Который главнокомандующий всеми вооружёнными силами Республики…
Заезжает наш командарм в станичку одну, видать, по делу. Спешивается и идёт в кустики. Я же говорю — по делу! А тут, как на грех, в ту же станицу, видать, по тому же делу, въезжают белые. В явном численном превосходстве и существенном количественном перевесе. Легендарный-то — углядел и сразу кустиками-кустиками…, а коня-то нет! Ушёл, понимаешь! Хорошо хоть — не ко Льву Давидовичу, а на водопой к колодцу.
Сидит наш несгибаемый в кустиках на корточках, и в негромких матерных выражениях ласково уговаривает своего верного коня вернуться и увезть его от вражеского разъезда нахрен. А эта, весьма чистопородная и, безусловно, высокопроизводительная скотина благор-р-родных кровей, стоит себе посередь станицы у колодца и… непристойно сёрбает. А ещё — фыркает в сторону прославленного командарма, помахивает хвостиком, попукивает и продолжает хлебать.
Долго ли, коротко ли, но закончились у красного генерала из бывших царских вахмистров народные слова, и вспомнил он свою главную командармскую ошибку. Что фронт развалился — фигня, главное — коня не напоил. Закрутился, понимаешь, со всякими ревизионистами и белогвардейцами. Тут, блин, борьба за счастье всего трудового народа, пролетарская революция в мировом масштабе и прочая суетня, а тут родному коню ведро воды не принёс.
Так бы и лечь железному и легендарному в тех кустиках навечно, но верный конь напился, убедился в искреннем раскаянии своего, чего там на спине таскается, и соблаговолил, вспомнив про весь прежде полученный сахар и неизбежную победу грядущей мировой и пролетарской, вернуться в кустики к Семён Михайловичу. О чём тот в своих мемуарах и прописал.
По-хорошему — Гнедко должны были сначала объездить. В княжеских табунах есть специалисты-объездчики. Но у нас — нет, а самый подходящий — инал торконутый — учит меня. Полный идиотизм!
Только позже я понял, что Чарджи решил объезжать Гнедка мною. Или меня — Гнедком?
По-хорошему уход за конём возлагается на конюха, боярин только ездит. Но торк взвалил на меня и эту работу. Я не мог отказаться — это выглядело бы как слабость.
Для конкретности. Снова… как бы это по-вежливее…
«Я вскочила на коня, и он прыгнул. Разбойники посыпались в стороны, а мы поскакали по дороге и через час остановились на миленькой изумрудной лужайке».
Верю. Более того, в Средневековье боевых коней специально учат некоторым специфическим упражнениям. Одно из них — прыжок вперёд с одновременным ударом копытами во все четыре стороны. Так рыцарь прорывается из кольца враждебных пехотинцев. Второе — подняться на дыбы и развернуться на задних ногах. Так рыцарь возвращается в схватку. Уже в выгодном для себя положении с внешней стороны кольца окружения.
А вот о чём импозантная попаданка не пишет… Видите ли, уже после получасовой неторопливой проездки лошадь потеет. Теперь её надо помыть…
Французы за несколько месяцев 1914 года — первых месяцев Первой мировой, угробили всю свою конницу.
— Лошадка… Она ж сама… Свободно, в полной гармонии с природой…
Или — она «сама», или — на ней ездят. Одновременно — не бывает.
Факеншит уелбантуренный! Хренова туча народа проваливается во всякое Средневековье! Ладно — эльфы да гоблины с орками и французами! Но люди! Они что, не знают, что лошадь надо мыть ВСЮ?!
Короче. Мадам, не сочтите за нескромность, но позвольте поинтересоваться: вы достаточно глубоко слазили вашему коню в задницу? Вы хорошо намыли своему жеребцу член и яйца? На той изумрудной лужайке…
Правильно мойте яйца своим жеребцам! Спокойно, ласково, уверенно. Твёрдой, не дрожащей рукой. Но без насилия. Кстати, коням это тоже нравится.
Воспитанный жеребчик от приличных папы с мамой, не будет надоедать вам своим присутствием, но деликатно постарается быть к вам поближе. Если вы гуляете, одна или с кем-нибудь, вдоль ограждения выгона, на котором пасётся ваш… ездец, он обязательно подойдёт. Даже уйдя для этого с места с более сочной травой. Не для того, чтобы нагло приставать, класть голову к вам на плечо, хватать за выступающие части тела или попрошайничать еду. Нет, он будет просто постоянно держать вас в поле зрения, он встанет так, чтобы слышать ваш разговор, хоть бы и по мобильнику. Он будет вас неотрывно пасти. Хотя и делает при этом вид, что пасётся сам. Такова великая сила гигиены!
Ещё несколько поразивших меня… коневодческих деталей.
«Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых…».
Блок очень точен: рабынь — усмиряют, коней — убивают. У степняков, как оказалось, нет накатанных технологий усмирения коня. Принцип очень простой: непослушный конь — потомства оставлять не должен. Поэтому его режут и кушают. У пастуха нет ни времени, ни желания разбираться с капризами своей лошади. Это просто опасно.
Чарджи не знал изощрённых технологий «обламывания» непокорного жеребчика. Пришлось придумывать, подключив Ноготка — он же у нас эксперт по дозированному насилию.
Коллективное изнасилование коня… Моральное, конечно, а не то, что вы подумали. Фольк так и говорит:
«Если б я имел коня
Это был бы номер!
Если б конь имел меня —
Я б наверно помер».
Все местные жители хотели принять участие в таком… номере. Советчиков и подсказчиков… А как красочно расписывал Хотен свои предыдущие успехи на этом поприще…!
Пришлось рявкнуть и взять бразды. Я же гумнонист! Разве ж можно! Мучить ржущую, лягающуюся, кусающуюся, самобеглую, волосатую… табуретку.
