промедления следовало определить на постой. Восемь сотен крепких мужиков, злых до драки и не боящихся ни своей, ни чужой крови. А учитывая, что весь нынешний гарнизон Азова насчитывал едва четыре тысячи донцов и тысячу их братов-запорожцев, прибавка выходила очень весомая.
Необходимо было также вызнать из первых рук, что придумали казаки для обороны крепости, выслушать новости и уяснить, как ловчее будет выполнить тайные поручения царя и Михальского.
Встреча прошла за столом, щедро накрытым в честь важного гостя в бывшей резиденции местного паши. Осетрина вареная и соленая, тройная уха, жареные перепелки, целый казан плова с молодой бараниной, ну и паюсная и ястычная икра, куда уж без них. Да к тому еще и бочонок доброго вина сыскался.
– Откуда такие разносолы? В прошлый раз, помнится, куда проще угощались.
– Не без того. Попался среди пленников кухарь знатный. Вот и надумал его при себе оставить, пущай нам животы радует.
– Это верно.
– Вот ты послушай, государев человек, – начал уже серьезный разговор войсковой атаман, разливая кахетинское по кружкам. – Поначалу, когда Азов только взяли, все ладно было. Турки да татары непуганые еще, с моря грозы не ждали, а потому и походы наши были удачны.
– Много добычи привезли? – с легкой усмешкой поинтересовался Панин.
– Грех жаловаться, – охотно подтвердил Епифан. – И злата-серебра, и оружия доброго, и ясыря, всего вдоволь было!
– А теперь что же?
– Как тебе сказать, боярин… – закашлялся Родилов.
– Я еще не боярин.
– Нам, казакам, один хрен, что в лоб, что по лбу, – продолжил атаман, справившись с хворью. – Так вот, басурмане, они ведь тоже не пальцем деланные, даром что нехристи. И сторожиться начали, и корабли воинские для дозоров посылать.
– Не стало прибытков?
– Хуже! Совсем оскудели мы. Голые и босые, нищие и голодные!
– Я ж и смотрю, – недоверчиво усмехнулся Федор, глядя на приодетого ради встречи с царевым посланцем атамана, а также богатый стол.
– Не туда ты смотришь, мил-человек! – ничуть не смутился казак. – Посуди сам, припасы огневые, какие оставались, порасстратили прошлым летом, когда татары приходили нас в осаду брать. Оно конечно, простояли крымцы двенадцать недель под стенами без толку да ушли. Однако и мы в расход вошли немалый. Нужду и глад терпели, а то ведь все зелье на басурман пожгли. Это хорошо, что ты столько пороху да свинца привез. Особливо же хлеба! За то тебе и людям твоим низкий поклон от всего Тихого Дона. Вот только разбегается народ с Азова. Нечего тут делать. Брань у нас великая промеж собой. Низовские и запорожцы кричат, что и вовсе город держать не хотят. Мол, невыгодно.
– И что делать будем? Крепость мы обязаны отстоять, таков приказ государя Ивана Федоровича!
– Ишь ты! – недоверчиво прищурился Родилов. – Неужто сам так и сказал?
– Хочешь, побожусь? – усмехнулся Панин. – Как на духу говорю, что его величество с малым отрядом к нам в лагерь под Тулой прискакал, проверил все и вот такое напутствие дал!
– Эва, – озадаченно хмыкнул атаман.
– Не веришь?
– Отчего же. Хотя и дивно сие. Ну да ладно, коли государь сам повелел, то мы уж расстараемся. Скоро из похода вернутся мои казачки, вот и соберем круг. А там всем сестрам по серьгам раздадим, а кого надо, то и вовсе… – не договорив, оборвал фразу атаман.
– Это хорошо, коли так. Полку моему требуется место под казармы.
– Домов свободных много, пусть занимают.
– Нет, – отрицательно мотнул головой Федор. – Надо не просто разместить, а так, чтобы они все вместе располагались, под присмотром начальных людей. Иначе враз разболтаются, тогда с ними никакого сладу не будет.
– Вот оно что, – понимающе кивнул Епифан. – Ладно, потеснимся, коли так.
– Хорошо. Еще лекарь иноземный есть с нами, надобно ему дом под лазарет выделить.
– Это дело доброе. Найдем и ему хоромину. Я вот и сам прихворнул. Может, твой немец полечит?
– Само собой. Заходи в любое время, атаман.
– Это так, присказка. А сказка у нас наперед будет, господин полковник. Оттого что мы Азов держим, великая польза народу православному и всей России. Сколько мы тут сидим, ни одного набега серьезного на Русь не прошло! Есть у нас послухи свои из числа русских пленников в Крыму, бают, что не раз слышали, как говорят мурзы и татаровя промеж себя, съезжаючись, и тужат гораздо об Азове: пропала-де у нас мало не треть государства, и простор, и воля в степи вся у нас отнята. Азов-де наша защита, а Крыму то была оборона немалая. И еще сказывают, ежели московские люди сядут крепко на Азове, тогда-де и до Перекопа всю степь у нас отымут, да и сам город, чают, возьмут. А после того и всем Крымом завладеют. Только царь людей пришлет с Руси в Азов и велит им на Крым идти – не десятью раз Крым воевать, однова [45] извоюют, а он вовеки пуст будет. Вот каково они думают! Потому никак нельзя крепость эту оставлять, за себя царю надобно Азов брать!
– Как оборону держать собираетесь?
– Приступом турки города не возьмут, это точно! А где османские пушки стены порушат, там будем тарасы ставить, набитые хрящом [46] и землей. Рвы раскопали, валы насыпали, стены, какие порушились, заново отстроили, наняв греков-каменщиков. А больше всего подкопы и ходы подземные, да «слухи» ведем. Волчьи ямы роем, туда порох закладывать будем. Придет турка, мы ужо угостим его на славу!
– То доброе дело! Я розмысла привез с собой, француза, Безе. Он в этом деле вам подмогой будет.
– Помню его, круглый такой коротышка! Ишь как нас царь-государь обласкал, и лекаря, и розмысла, и людей воинских, и припасов, и пушек прислал, ничего не пожалел, то честь для нас великая. Ценит Азов Иван Федорович!
– Иначе никак! – глядя прямо в глаза атаману, строго отозвался Федя.
– Понимаю, – в тон ему ответил и Родилов.
На том и порешили. И закрутилось. Одна сплошная беготня и заботы. Голову некогда приклонить, да чего там, поесть толком времени не находилось! Так, на бегу перехватит кусок и дальше.
Панину пришлось нелегко в первые дни. Разом навалилось столько задач, что голова шла кругом, ночами он не мог уснуть из-за навязчивых мыслей, то и дело поднимаясь выпить кваса, и, не паля лучину впотьмах, просто смотрел на ночное южное, все в россыпи огромных ярких звезд и широкой ленте Млечного Пути небо.
Казаки и сами трудились, крепя оборону истово и с полной отдачей. Не за кнут и пряник, а за совесть! Знали вольные люди, что их ждет, оттого и вкладывались всей душой. Это молодого полковника не могло не радовать. Захваченные общей атмосферой, прониклись и его подчиненные – бывшие воры и душегубцы. Подчиняясь напору и следуя примеру командира, они засучив рукава принялись работать вместе с донцами, укрепляя стены и копая подземные ходы, заодно и дополнительно укрепляя свои казармы в ожидании осады и обстрелов тяжелыми пушками со стороны османов.
Потому и стоял нынче Федор, и сурово смотрел на прибывших казаков. А заприметив побратима, повеселел. В тот же день, уже вместе, прихватив
