комдив, ровно три минуты назад сделал попытку акциями какими-то буржуйскими подкупить. Я ему преподнес пару неразменных казначейских билетов, похоже, даже зубок один золотой проглотил, теперь благополучно сидит и не хрюкает.
– С пленником, Петька, сурово поступать без суда, пожалуй, не следует. Хотя поменяйся местами, попадись к нему на расправу, уж он без стеснения все зубы подчистую прикладом тебе провалил бы. Вот так-то, боевой мой товарищ. Если хочешь уважить комдива, по-братски поделись табачком. Трубку давненько уже не курил, она у меня недавно вернулась из дальнего плавания.
Комдив с благодарностью принял из рук ординарца бисером расшитый кисет, плотно заправил самосадом спасённую в водной баталии трубку, часто попыхивая, распалил комелёк и без всяких предисловий предложил пленённому супостату:
– Выбирай на свой вкус, как сам пожелаешь. Хочешь, мы тебя сейчас же, без суда и свидетелей, аккуратненько шлёпнем из маузера или, как новогоднюю игрушку, подвесим на приглянувшейся Кашкету сосне. Он у нас лучшие в мире удавки плетёт, зашморгиваются под собственным весом. А хочешь, соберём малый сход из самых известных людей, которые своим беззаветным трудом умножали богатство дивизии и которых ты без зазрения совести обобрал под орех. Пусть увидят своими глазами ненасытную харю, пусть на свой лад судьбу твоей шкуры решат. Может, на радостях, герои труда подарят тебе почётные свои ордена. Даю верный шанс напоследок ещё отличиться, сам выбирай на свой вкус справедливый исход.
Пришедший в волнение пленник оторвал от столешницы поникшую голову. В этот самый момент над центральным пеньком на бреющем полёте пилотировала стая залётных грачей. И один из них, видимо не на очень тощий желудок, умудрился-таки послать из глубин птичьей души свой сердечный, большевистский привет. Привет смачно шлёпнулся в аккурат перед носом пленённой контры и, понятное дело, был воспринят тем как самое доброе предзнаменование, указывающее на вполне благополучный исход. Воодушевлённый доброй вестью, Чумайс задрал конопатую морду, с благодарностью посмотрел в бездонное небо, поворочал в разные стороны шеей и неожиданно смело заявил Чапаю:
– Выбор какой-то не очень заманчивый вы мне предлагаете. Это всё одно что выбирать между прыганьем вниз головой с девятого или десятого этажа. Между тем весьма любопытно взглянуть, что же это за известные люди такие, у которых я вот так взял и отобрал все их электростанции. Вы, простите, которых именно героев труда желаете пригласить на это странное действо? Уж не тех ли, которые в азарте большевистских свершений изуродовали великие русские реки, загадили землю, моря? В довершение наклепали горы бесполезных танков, ракет, а потом вместо «здрасте» взяли все эти гадости да сами и уничтожили. Я, Василий Иванович, может, и не замечен в грандиозных пролетарских свершениях, однако в расход никого не пускал и над матушкой-природой нашей никогда не глумился. А это, по нынешним революционным временам, чего-то да стоит.
У комдива не было ни нужды, ни желания заниматься пустым словоблудием и уводить простую ситуацию в трущобы Ивана Сусанина. В самом деле, при чем здесь ракеты, при чем изуродованные русские реки, леса, когда вопрос поставлен предельно понятно: с какой это стати рыжая сволочь прикарманила богатства народа, утащила результаты долгого, часто да густо бескорыстного труда? Его послушать, так он единственный покровитель природы, и именно потому, что всю жизнь только грабил да чесал языком.
Чапаю опять навязчиво припомнились тёплые Анкины груди, опять захотелось укрыться в них от всех беспокойных революционных хлопот. Василий Иванович, очарованный прелестью былых интимных воспоминаний, на короткое время расслабился, даже трубкой перестал пыхтеть. Потом резко оборвал наваждение, поскольку снова некстати привиделся рядом с обнажённой пулемётчицей незнакомый штабной офицер, и, словно читая написанное, сообщил своё непреклонное решение:
– Слушай мою команду, к выполнению приступать без промедлений. Контра поступает в распоряжение Кашкета, под его революционную ответственность. Глаз не спускать, в случае любых провокаций – стрелять на поражение, желательно сразу в башку. Ты, Петька, прыгай верхом на коня и дуй без оглядки в расположение. Отыщи и доставь на тачанке славу и гордость Донбасса, Алёшку Стаханова, понятное дело, что при всех орденах и прочих шахтёрских регалиях. Человек он заметный, ростом повыше пленённого будет, может, лично захочет золотые коронки ему посчитать. Если знатный шахтёр молоточком отбойным с душою приложится, то и плоскогубцы окажутся здесь ни к чему. Еще доставишь в Разлив знаменитую нашу колхозницу, Пашу Ангелину. Не забудь наказать, чтобы серп навострённый обязательно захватила, сердце вещает, работёнка с серпом впереди намечается. Пока ограничимся парой только этих героев, будет мало – подключим ещё. Как порешат почётные труженики, к какому придут соглашению, так тому и быть. Проявят любезность, обнаружат сочувствие к барыге Чумайсу, честью полного Георгиевского кавалера клянусь, враз отпущу на все стороны. А коли нет, от имени всего трудового народа пустим в расход. И это моё твёрдое, окончательное решение.
Петька даже взвизгнул от радости, потому что с утра комбинировал, искал подходящего повода наведаться в расположение. На то имелись личные, очень уважительные, причины. Не случайно обыкновенно владеющему собой ординарцу не получилось скрыть восторг от представившейся оказии покинуть Разлив и осуществить свои тайные замыслы.
Ещё с вечера Петьке стуканули, что известный в дивизии куцепалый разведчик потянул у кого-то из штабных ротозеев хрустящий английской кожи планшет. Трудно найти более подходящий товар для выкройки модной дамской обувки, чем такой вожделенный трофей. Ординарец и мерки давно уже заготовил из ловко точёных Анкиных цыпочек, чтобы при случае справить заказ у лучшего в дивизии кожевенного мастера. Не всякому сапожнику можно доверить такие деликатные формы. Сегодня в обед с коричневым глянцем планшет выставлялся на банк в конюшне четвёртой сотни, куда приглашались охочие к фарту ребята, можно сказать без сомнения – элита всей революции. Петька загодя обзавёлся нераскрытой картёжной колодой, не забыл посидеть над ней перед трудной игрой и оставалось только улизнуть от беспокойных поручений комдива. А здесь прямо с утра, что называется, карты в руки попёрли.
– Ты чему так обрадовался? – заподозрил неладное ушлый Чапай. – Я тебя не болтаться в войска посылаю, задание командирское выполнить поручил. Если разведка опять донесёт, что в пивнушке со всякой шпаной прохлаждался, строго, без всяких скидок на дружбу спрошу. Давно уже собираюсь в ближайшем своём окружении кадровую чистку серьёзно устроить. Тебя это тоже касается, никто ведь не знает за командира, кто у него первый на личном, худом, счету. Так что, готовься, навряд ли пройдешь это трудное испытание.
– Василий Иванович, ну как вы себе представляете меня в пивнушке со всякой шпаной? – с показушной обидой развёл руками далеко не простак ординарец. – Самых верных соратников по чём зря обижаете. Если на то уж пошло, пускай
