— Второй принял, начинаю прицеливание, — ответил Синельников.
— Третий понял хорошо, приступаю, — ответил Матвеев.
— Четвертый понял, вижу самолеты, — ответил Мальцев.
— Пятый принял, выполняю захват цели, — ответил Кудряшов.
Прошло несколько минут, и «Юнкерсы» закружились в небе над великанами, над деревней и над концентрационным лагерем. Высота в несколько километров не позволяла «зушкам» работать по ним. Самолеты беспрепятственно разделились на две группы. Четырнадцать крылатых машин закружились в смертельной карусели над лагерем с освобожденными пленными, а пять пикировщиков налетели на деревню. Завыли сирены, и «лаптежники», переворачиваясь в воздухе, начали заходить в пикирование, стремительно снижаясь. В этот момент зенитные пушки в руках великанов огрызнулись огнем.
Деревенские жители обалдело наблюдали, как два ближайших каменных чудовища не просто зашевелились, а пришли в движение всей своей массой. Они не стояли на месте в ожидании падения немецких бомб себе на головы, а проворно расходились в разные стороны, на ходу стреляя по самолетам с черными крестами. И два пикировщика, первыми попавшие под огонь, разлетелись в воздухе, а еще один не смог выйти из пике, врезавшись в землю и взорвавшись. Два «Юнкерса» оставшихся в небе над деревней, метнули бомбы с большой высоты и, не попав в великанов, развернулись и полетели обратно на запад под треск выстрелов и росчерки трассеров зениток, бьющих вслед.
В отдалении, над концентрационным лагерем, воздушный бой продолжался дольше. Четырнадцать самолетов стремительно атаковали. И всего шесть стволов зенитных пушек, которыми были вооружены три великана, не успевали сбивать цели. Хотя успехи и имелись. Сомов лупил по вражеским пикировщикам почти без промаха. Вот только многочисленные люди, освобожденные пленные, увидев в небе страшную карусель «Юнкерсов» и услышав устрашающие звуки сирен, включаемых пикировщиками, начали разбегаться в разные стороны.
Желая спастись с открытого места, люди лезли великанам прямо под ноги, не давая им возможности производить перемещения без риска раздавить кого-нибудь. Потому и приходилось исполинам оставаться на месте во время отражения воздушной атаки. В отличие от великанов Мальцева и Кудряшова, находящихся в чистом поле возле деревни, исполины, управляемые Сомовым, Синельниковым и Матвеевым не имели возможности маневрировать. Что, конечно, обернулось в бою с пикировщиками потерями. Ведь бомбить неподвижных огромных чудовищ из камня пилотам люфтваффе было проще. К тому же, огонь шести зенитных стволов против четырнадцати машин не казался достаточно плотным. Осмелев, немцы даже начали стрелять из самолетных пулеметов по людям, суетящимся на земле.
Сомов сбил одну машину, потом вторую, а Синельников уничтожил еще один самолет до того момента, как бомбы начали находить цели. Первым пострадал великан по имени Григориус, управляемый Димой Матвеевым. Бомба ударила его в правое плечо, оторвав правую руку вместе с зениткой. Упав, многие тонны камня великанской руки придавили насмерть несколько человек, пытавшихся укрыться от налета возле исполина.
Вторым не повезло великану-аватару Синельникова. Бомба, сброшенная очередным пикировщиком, скользнув вдоль каменного туловища, взорвалась прямо на ступне левой ноги исполина, раскрошив ее на отдельные валуны. Великан Синельникова повалился на левый бок, но продолжал вести огонь по самолетам правой рукой из лежачего положения, сбив еще один «лаптежник». Отбив воздушную атаку над деревней, на помощь боевым товарищам поспешили Мальцев и Кудряшов. Это и спасло положение. Оба они стреляли совсем неплохо, сбив еще три самолета на двоих. Да и Сомов постарался, сумев попасть еще в четыре машины. Один самолет упал, а три задымились. Понеся большие потери, немецкие летчики бросали оставшиеся бомбы куда попало и, разворачиваясь в сторону своего аэродрома, улетали на запад, преследуемые трассерами зенитного огня.
Солнце скрылось за горизонтом, закат почти погас, и наступили вечерние сумерки, предвещая скорую темноту. Когда самолеты улетели, а стрельба зениток прекратилась, со всех сторон послышались крики раненых, пострадавших от разрывов бомб и от пулеметного огня с самолетов. Сомов помог подняться великану Синельникова. Он решил дотащить товарища, потерявшего ногу, на себе. Хотя, куда тащить? Где медсанбат для великанов? Сомов не знал. Но, Синельников, словно прочитав мысли Сомова, поведал ему в этот момент:
— Живой Камень подсказал мне, как надо лечить этих гранитных великанов от ранений. Необходимо просто подойти к гряде скал, которая находится у перехода в промежуточный мир, и слиться с ней. Произойдет ускоренная диффузия ожившего гранита. Регенерация. Недостающие части заместятся породой. И великан через несколько часов станет опять, как новый.
Великану Матвеева тоже пришла такая же мысль. Подняв левой рукой оторванную правую, он двинулся в направлении скал. Сомов понимал, что они случайно могут передавить много народа. А потому дал команду:
— Всем великанам оставаться на месте до окончания эвакуации людей!
И обратился мысленно к майору Васильеву:
— Действуй, Стас. Выводи и вывози освобожденных. Опасности сейчас нет. Великаны в карауле.
Тот ответил тоже мысленно:
— Понял. Начинаю эвакуацию.
Грузовики с тентами подъехали уже в темноте. При свете фар военврач Виктор Семенов и майор Васильев руководили погрузкой больных и раненых. Вечер выдался холодным и ветреным, но после налета вражеской авиации недавние узники боялись зажигать костры. Когда удалось запустить моторы еще нескольких трофейных автомобилей, дело пошло быстрее. Следом за больными и ранеными начали рассаживать в машины и отправлять к скалам женщин и детей из дальних бараков. Потом очередь дошла до гражданских специалистов, которых оккупанты согнали в лагерь за саботаж. Их рассадили на телеги, в которые за это время запрягли трофейных лошадей. Как и водителям грузовиков, кучерам передних телег дорогу показывали партизаны. Последними концентрационный лагерь покидали маршевые роты, сформированные командирами из бывших военнопленных. Прежде, чем идти в ночной поход к скалам, всех их в последний раз накормили баландой из лагерной кухни. Все же, на относительно сытый желудок идти по холоду немного веселее.
Отправив бывших узников в безопасное место, Васильев с оставшимися несколькими партизанами продолжал поиски на обширной территории лагеря при свете звезд и электрических фонариков. Ведь до сих пор не удалось изловить ни одного полицая, которые издевались над пленными. Вместе с ними в суматохе сбежали и некоторые финны, выжившие после атаки великанов. А эти субъекты представляли опасность. Они где-то отсиживались, но могли в любой момент начать пакостить. И на рассвете Станислав Николаевич предполагал организовать тщательные поиски с прочесыванием прилегающей местности. Ведь теперь, благодаря освобождению военнопленных, проблем с малочисленностью личного состава у него больше не будет. Из такого количества можно собрать хоть сводный полк. Было бы только, чем вооружить бойцов. Впрочем, Васильев уже не сомневался, что с этим ему поможет Сомов.
В лагере обнаружилась целая псарня с немецкими овчарками. Собаководы тоже сбежали в ходе боя, бросив своих подопечных сидящими в загонах без еды. Пришлось подкормить три десятка собачек остатками с лагерной кухни. Васильев считал, что такой трофей тоже полезен. Ведь и собачки на новом месте пригодятся, например, для сторожей и охотников.
Помимо собак, необходимо было подготовить к эвакуации оставшееся имущество, которого в этом лагере финны и немцы собрали немало, свозя сюда на склады все отобранное у местных, что представляло хоть какую-то ценность: одежду, обувь, одеяла, постельные принадлежности, посуду, кухонную утварь, инструменты и даже швейные машинки. А Васильев прекрасно понимал, что на новом месте в промежуточном мире все это добро пригодится беженцам для обустройства. Имелись на лагерных складах и кое-какие продуктовые запасы, а также лекарства.
