следователь.
— Ну зачем сразу голый? — отозвался эксперт. — Может, в кофте? Вязка крупная, палец прошел сквозь петли… Или рукава засучил… А может, один палец с ворота соскользнул и чуть ниже шеи и царапнул.
— Под кофтой у него или рубашка, или майка бы была… — возразил Михаил, вызывая в памяти картину перед глазами. Убийца действительно был одет в джемпер крупной вязки. Хороший джемпер, толстый. Но под джемпером на нем была рубашка.
— У майки вырез большой, а рука наверняка вверху была, выше выреза, — покачал головой Николаич.
— Понял. Спасибо, друг, — кивнул ему Михаил и отлип от прозекторского стола, намереваясь двинуться в сторону выхода, но, словно вспомнив что-то, обернулся: — Слушай, Николаич… А испачкаться в крови убийца мог? Если он тело не трогал?
— Ну как не трогал? — задумчиво пожевал губами эксперт. — Трогать-то трогал… Ножом, правда… Первые-то удары он ей нанес, обнимая. Значит, мог испачкать рукав и вот здесь одежду, — Николаич прижал руку к вероятному месту, где могла остаться кровь. — Только имей ввиду: там крови сразу-то немного было… Если испачкался — то чуть. А вот штаны мог заляпать изрядно.
— Почему? — нахмурился Михаил.
— Потому как стоял он над ней, и бил практически в одно место. Кровь там скапливалась, и брызги наверняка попали на брюки, на грудь и на рукав, — объяснил тот. — А еще нож. Не знаю, где он его носил, но наверняка не просто в кармане. Убирая, мог испачкать одежду немного. Если убирал, конечно.
— Вряд ли он пошел по улице с окровавленным ножом в руке, — согласно кивнул Михаил. — На месте преступления нож не обнаружили, значит, либо пропустили, либо убийца забрал его с собой. Ладно, посмотрим. Спасибо! — он протянул эксперту руку для пожатия. — Кстати… А особые приметы у девушки есть? — не выпуская руки, поинтересовался он. — Ну не знаю… Шрамы там, родинки приметные…
— Особых нет… — задумался эксперт. — Разве что небольшая родинка над левой бровью и шрам полумесяцем под коленкой. Более подробно еще не смотрел.
— Отчет по самоубийце отдашь? — все еще держа руку эксперта, напомнил Ростов.
— Завтра приедешь. Много ты хочешь, товарищ старший следователь! — забирая свою руку из руки Михаила, проворчал Николаич. — Ступай работай. Завтра после десяти можешь приходить за заключениями по этим двоим, — кивнул он подбородком на девушку.
— Ну ладно. Бывай! — хлопнул Ростов его по плечу и направился к выходу.
На следующий день Михаил с утра поехал сразу в морг. Забрав заключения эксперта, он проверил, чтобы там была запись о найденных частицах кожи под ногтями девушки и, довольно кивнув, поспешил в отдел.
Поздоровавшись с сослуживцами и поздравив Сергея Смирнова с началом трудовых будней, он отдал Василию отчет о вскрытии.
— О! Отлично! Сегодня дело закрою, — довольно откинулся на спинку стула Суслов. — Кстати, я с утра запрос по отделениям сделал о пропавших. Заявлений вчера по поводу пропавшей девушки не поступало.
— Ну пока рано… Заявление через трое суток только примут. Даже если кто и придет, — ответил Михаил. — Ты хоть предупредил, чтобы всех, кто будет девушек искать, к нам отправляли?
— Нет… Не подумал, — потерев переносицу, признался Василий.
Вздохнув, Михаил потянулся к телефону, другой рукой привычно вытягивая из тумбочки стола лист с номерами отделений.
О том, что сделал, он пожалел уже часа через четыре. Кто же знал, что в Москве ежедневно пропадает столько девушек? Телефон звонил практически не переставая. Если звонили не в поисках пропавших, то звонил дежурный, интересуясь, выдавать ли очередному посетителю пропуск. Ребята очень скоро сбежали «в поля» — работать в такой обстановке было абсолютно невозможно.
Практически всех звонивших и приходивших можно было отсеивать сразу — эти были из разряда паникеров. Дочь час, как должна была прийти домой, а ее до сих пор нет. Жена уже два часа назад должна была вернуться с работы. Сестра уехала со своим женихом на дачу и пропала. А когда уехала? Сегодня утром… Михаил едва не рвал на голове волосы. Сейчас он понял, почему дежурные так не любят тех, кто ищет «пропавших». И ведь эти паникеры на полном серьезе не понимают, что они отвлекают, мешают, не позволяют работать… Они же волнуются! А ведь точно такие же приходили и к нему в кабинет… И ведь не лень было некоторым через всю Москву ехать!
Работая следователем по розыску пропавших, он даже не представлял, сколько паникеров отсеивают дежурные! Тогда он порой злился, что заявление на розыск принято так поздно… Если бы человека начали искать два дня назад, он был бы жив, или не успел бы наделать глупостей, или, или, или… Сколько было этих «или»! Но сейчас он, глядя на очередную посетительницу (приходили в основном почему-то женщины, хотя было и трое мужчин), медленно впадал в тихое бешенство: женщина, сидевшая перед ним, рассказывала, что пропала соседка, оставившая ей своего ребенка буквально на пятнадцать минут — добежать до магазина, а сама пропала! С момента «пропажи» прошло два с половиной часа…
— Где ребенок сейчас? — едва сдерживая ярость, спросил Михаил.
— Ну так это… Другой соседке оставила… — шмыгая носом, пролепетала плачущим голосом женщина. — Его теперь в приют определят, сиротинушку? — утирая лившиеся из глаз слезы, поинтересовалась она.
— Скажите, а вы в магазин ходите? — мрачно уставился на нее следователь.
— Ну а как жеть… Конечно хожу, — всхлипнула та.
— Она в магазин продовольственный или в другой пошла какой? — нервно постукивая карандашом по столу, задал он очередной вопрос.
— За ботиночками сыночку своему побежала… В «Детский мир», — снова хлюпнув носом, выдала соседка. — Там сегодня привезти должны были детскую обувь хорошую…
Не находя цензурных слов, Михаил просто развел руками. За хорошей обувью в «Детском мире» можно было простоять в очереди несколько часов. Плюс дорога туда и обратно…
Выпроводив посетительницу, он устало откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Из всего потока, прошедшего через него, только одно заявление стоило рассматривать всерьез. И даже тогда он кожей ощущал, что девушка жива и не в беде. То ли оставшийся отголосок дара ему об этом говорил, то ли опыт поиска пропавших — но он был уверен, что с той девушкой ничего плохого не произошло. Но заявление все же написать заставил и отвел встревоженных супругов в розыскной отдел.
День никак не желал заканчиваться. Работать он категорически не мог — не то, что сосредоточиться, даже за результатами экспертизы найденной зажигалки сходить не получалось! Ему не терпелось узнать, удалось ли найти на ней отпечатки пальцев или нет. Хотя и так знал ответ: зажигалка памятная, дорогая, такими не разбрасываются. Значит, преступник
