654-й полк 8-й противотанковой бригады РГК и вся наша артиллерия уходили в ночь на Геранёны. Нам досталась, по сути, тыловая позиция, но это не гарантировало того, что к моменту нашего подхода к населённому пункту там не будет немцев.
В общем-то, так и вышло. Но это был взвод мотоциклистов, и мы раскатали его бронетранспортёрами сходу. А после этого принялись окапываться севернее и северо-восточнее села. Уже в сумерках от Вороново подошёл очень потрёпанный 20-й стрелковый полк почти без полковой артиллерии, но с четырьмя противотанковыми пушками калибром 45 мм. По приказу командира дивизии он должен был прикрывать Трокели с севера на восточном берегу речушки Жижма.
Капитан Валянский помчался к командиру полка, майору Веселовскому, договариваться о том, чтобы прикрыть и вторую дорогу, ведущую от Вороново по западному берегу. Мостик через ручеёк-приток Жижмы возле вёски Полипницы мы взорвали, а подходы к нему заминировали, так что танков с севера из-за болотистых берегов ручья можно не ждать. А по другой дороге, выходящей на Микянцы, они вполне могли прорваться.
Подробностей их разговора не знаю, но «сорокопятки» и два взвода, один из 20-го полка, а другой из нашей первой роты, под утро перекинули к Микянцам. Чтобы прикрыть дорогу, ведущую от Бастунов. Туда же перебросили все имеющиеся у нас три танка. В общем, получился малочисленный, о сильный заслон.
На следующий день узнали, что за Геранёны был серьёзный бой. Полковая разведка выяснила, что в селе остановились на ночлег танковый и пехотный батальоны. Разведчики аккуратно вырезали немецкие пикеты, что позволило подойти практически на окраину, после чего вперёд двинулись танки и БМП при поддержке 247-го стрелкового полка. Кажется, впервые за всё время участия нашего полка дело дошло до использования гранатомётов РПГ-7.
Выкуривание немцев, засевших в хатах, затянулось примерно на час. Ещё примерно час заняло прочёсывание села от прячущихся по кустам и хлевам фрицев. А утром более сотни пленных фашистов отправили в сопровождении легкораненых красноармейцев в сторону станции Липнишки.
Предчувствие не обмануло капитана Валянского. В первой половине дня 1 июля с севера от Микянцев действительно появился разведывательный дозор немцев, отступивший за ближайший лес после короткого боя.
К этому времени уже около часа слышалась артиллерийская канонада в районе Бастунов. А потом от станции через Трокели потянулись грузовики с ранеными в направлении села Судроги, где тоже имеется железнодорожная станция, почему-то имеющая название Гавья.
Обхода комбат-2 капитан Сокол не опасался. Батальонная разведка при отходе к Бастунам тщательно поработала на лесных дорогах, ведущих от Радуни и Погородно на юго-восток к расположенным южнее станции Жирмунам. Минирование, многочисленные завалы. Кстати, тоже заминированные. Так что, если немцы и попытаются уйти южнее из уже захваченных ими Погородино и Радуни, то упрутся в оборону 17-й стрелковой генерал-майора Бацанова.
Единственная угроза — обход на Микянцы по дороге от Вороново через Пожижму и Дайновку. Так что, матерясь, на чём свет стоит, Сокол всё же согласился выделить для заслона возле Микянцев взвод на БМП-2.
Сразу после полудня фашистская пехота всё-таки попыталась наступать на Трокели с севера, перейдя вброд ручей возле Полипницы. Там тоже находился наш дозор на БТР, прижав противника к земле пулемётным огнём. Воспользоваться противотанковой артиллерией немцы не могли, поэтому отошли и принялись строить мостик. Но тут же под тяжестью брёвен сработала одна из противотанковых мин, которую они приняли за упавший шальной снаряд крупного калибра.
К ним подошло подкрепление, и заслону пришлось отступить.
После того, как наши отбили Геранёны, за северное направление можно было быть спокойными, поэтому капитан Валянский перебросил весь батальон (кроме заслона у Микянцев) на направление к Дайнове.
К концу дня немцы, построив-таки мостик, численность до двух рот пехоты при поддержке пяти ЛТ-38 попытались атаковать наши позиции. Танки смогли приблизиться к нашим бойцам, занявшим оборону в рощицах, прилегающих к дороге, метров на триста, и три из них сожгли из РПГ-7, а один стал жертвой башенного КПВТ бронетранспортёра. Залёгшая пехота тоже не выдержала пулемётного, миномётного и автоматного огня и отползла на исходную.
Ответный миномётный огонь был, но достаточно слабый. Судя по всему, снарядный голод добрался и до их 12-й танковой и 35-й пехотной дивизий.
Недостаток боеприпасов ощущался и у нас в полку. Как у артиллерии, так и у боевых машин на утро 1 июля оставалось всего по 1–1,5 боекомплектов. С патронами для пулемётов винтовочного калибра значительно лучше, а вот автоматных тоже очень мало. И самое главное — негде пополнить боезапас.
Была ещё одна попытка перерезать дорогу у Микянцев силами до батальона пехоты и роты танков. Но танки выбили быстро, а пехоту накрыли огнём 120-мм миномётов и автоматического 82-мм «Василька». По радиосообщениям от второго батальона у Бастунов атаки прекратились тоже.
120-мм миномёт «Сани»
На севере, в районе Геранён, бои шли целый день, постепенно снижая масштабы схваток. Утром 2 июля из Бастунов на юг, на соединение с «родной» 17-й стрелковой дивизией, ушёл 278-й стрелковый полк. Следом к станции Судроги потянулись грузовики нашего полка с орудиями 731-го противотанкового полка. А там и второй батальон капитана Сокола подтянулся. Бои уже шли в городской черте Лиды, и оборонять подступы к ней с севера смысла уже не имело.
Второй батальон остался прикрывать наш отход к Липнишкам, где мы должны были соединиться с основными силами полка. Неподалёку от Липнишек, на станции Гавья, нас ждали несколько вагонов с боеприпасами, специально отправленных для нас командованием Особой группы войск. Сильно поредевшая 37-я стрелковая дивизия тоже отходила, но на восток, к Субботникам.
Липнишки поразили меня непрерывным потоком войск и техники, движущимся от Лиды. Кто-то на юго-восток к городу Ивье, кто-то на северо-восток к Субботникам. Многие грязные, запылённые, с местами порванным или прожжённым обмундированием, некоторые с повязками бинтов. То есть, уже успевшие хлебнуть военного лиха. На улицах несколько патрулей в форме НКВД, проверяющих документы у старших небольших команд или одиночек. Часто кого-то отводят к сельсовету, где временно разместилось что-то вроде военной комендатуры. Как выяснилось, для формирования сборных подразделений, направляемых на готовящиеся для обороны позиции западнее и севернее села. Нам тоже по радио приказали готовить позиции в районе дорог, по которым отступил полк.
Пока автобат возил боеприпасы, действительно ждавшие нас на станции Гавья, мы организовали поротное купание в небольшом пруду на северной окраине села или впадающее в него речке Опита. Многие даже успели устроить стирку нижнего белья и формы, благо, при такой жаркой погоде всё высыхает прекрасно. А то от нас уже начинало нести псиной и… прочими малоприятными запахами. Источая такие ароматы, ни к одной местной красотке не подойдёшь.
Подумал и сразу же пристыдил себя за подобные мысли. Меньше, чем за две недели пребывания в 1941 году стал забывать, что где-то там,
