— Зато как нельзя вовремя, — заметил Иоаким.
— Вы бы справились сами, — учтиво ответил Рено.
— Сомневаюсь! — вздохнул Козма.
— Кто в Леванте не мечтал ходить на сарацин вместе с Роджером?! — продолжил Рено. — Комтур не знает поражений. Десять всадников и три десятка пеших воинов против отборной сотни сарацин! Я никогда не видел таких битв!
— А под Тивериадой?
Оруженосец понурился.
— Язычники расстреляли хоругвь моего господина, барона д' Азни, из луков, — сказал неохотно. — Уцелел один из пяти. Барона ранили, мы отвезли его в замок, где он и умер. Погибли все рыцари д' Азни, никого не осталось.
— А ты?
— Барон обещал посвятить меня в рыцари после битвы. У меня и пояс был готов. Не понадобился.
— Пригодится! — утешил Козма. — За сегодняшнюю битву я возвел бы в рыцарский сан тебя, и всех твоих воинов.
— Ты вправду сделаешь это?! — просиял Рено.
— Я чужеземец и не знаю ваших обычаев, — сказал Козма, переглянувшись с Иоакимом. — Лучше Роджер.
— Комтур посвятит меня в рыцари?! — обомлел оруженосец. — Сам Роджер? Ты не шутишь?
— Мы уговорим его, если станет возражать. Но он не станет. Роджер вспомнит, кому обязан жизнью.
— Я… Я…
Рено так и не нашелся, что ответить, вскочил и убежал, радостный, в темноту.
— Как легко сделать человека счастливым! — вздохнул Иоаким.
— Ты не радовался, получив диплом? — возразил Козма. — Звание рыцаря здесь важнее.
— Под это дело можно было еще пяток коней содрать, — с сожалением заключил Иоаким. — За хлопоты.
— Хватит! — протянул ему Козма забытую оруженосцем баклагу.
— И то, — согласился друг, разливая по кубкам. — За новоиспеченного рыцаря Рено и его воинов! Дай Бог им здоровья, добычи побольше и поменьше ран.
— За нового друга в Леванте! — поднял свой кубок Козма.
Иоаким внимательно посмотрел на друга.
— Говорил же: беда стране без такого президента! И почему умные люди избегают власти, зато всякая шваль лезет на выборы?
— Сам и ответил, — сказал Козма, осушив кубок. — Или разъяснить?
— Оскорбительны мне ваши речи, рыцарь! — величественно ответил Иоким, нетвердо выговаривая слова. — Мне, воеводе княгини Ярославны, доблестному победителю сарацин в Леванте, кандидату исторических наук, горько слышать от какого-то лекаришки упреки в умственной неполноценности. Вызываю тебя, рыцарь, на бой: на мечах или копьях, верхом или пешими на утоптанной земле, на смерть или до первой раны! Жду на рассвете ваших секундантов!
— Они обязательно придут! — заверил Козма, отодвигая подальше баклагу с вином. — В белах халатах и с крылышками.
— Заметано! — кивнул Иоаким и повалился на кошму.
— Не навоевался! — вздохнул Козма, накрывая друга свободной кошмой. — Большой и сильный, а совсем ребенок…
Затем он сел у костра и долго смотрел на пляшущие перед ним языки пламени…
Пока служанка расчесывала и заплетала длинные волосы Алиеноры, баронесса пристально разглядывала себя в зеркало. Изделие мастеров из Венеции, забранное в изящную серебряную оправу, некогда обошлось барону д' Азни в годовую подать целого селения. Но зеркало этих денег стоило. В чистом полированном стекле ясно отражалось юное лицо Алиеноры: пухлые, чувственные губы, большие синие глаза, аккуратный носик и косы, цвета спелой пшеницы, уложенные поверх гладкого, без единой морщинки лба.
— Побелить щеки? — спросила служанка, пристраивая на голове баронессы золотую диадему с камнями.
— У меня траур! — отказалась молодая вдова.
Алиенора кривила душой: не хотелось портить нежную кожу щек дамасскими белилами. Перед мужчинами высокородной даме принято появляться набеленной, но это так старит! Ей и без того почти двадцать пять! Скоро никто не посмотрит в ее сторону!
Алиенора смутилась, уловив неискренность собственных мыслей. Посмотрят, да еще как! И не только этот мальчишка Рено, который рыдает всякий раз, когда она отказывает ему во взаимности, но и суровые, мужественные рыцари, славные своими походами и военными подвигами. Как они обхаживали ее в Антиохии! Семеро просили у отца ее руки, ну, может, шесть, но ей говорили, что семеро… Отец выбрал барона д'Азни, самого богатого и родовитого из претендентов. Барон так полюбил Алиенору, что еще до свадьбы велел изгнать из замка всех наложниц-сарацинок и даже продать их куда подальше! Он целовал ей руки и называл своей королевой. Они были счастливы!
Алиенора вздохнула, вспомнив покойного мужа, но вздох этот был такой легкий, что его никто не заметил. Она плакала у постели умиравшего мужа, все слуги заливались слезами, видя горе юной баронессы, но, признаться, уже тогда Алиенора смутно ощущала тайную радость. Покойный барон д'Азни был похож на кабана — как телом, так и нравами. Пропьянствовав ночь с друзьями, он бесцеремонно вваливался к ней в спальню и удовлетворял свою похоть, нимало не интересуясь ни ее чувствами, ни желаниями. При этом он сопел и рыгал, наполняя спальню мерзким запахом перегара. Насытившись, барон падал на кровать и храпел. Алиенора лежала рядом, глотая слезы. Если б не сарацинская стрела, угодившая барону в пах, она плакала б всю жизнь. Теперь никто не укажет ей, за кого выходить замуж! В Леванте вдовы выбирают мужей сами…
Служанка, завершив наряд хозяйки, не ушла, а скромно встала рядом, поджидая, пока Алиенора закончит рассматривать свое отражение.
— Говори, Берта! — велела баронесса, отвернувшись от зеркала.
— Рыцари приехали ночью, — бойко начала служанка. — Все спали, когда Рено постучал в ворота…
— Это я знаю, — прервала ее Алиенора. — Они так колотили, что я проснулась. Встала и смотрела из окна. Видела Рено, его воинов. Расскажи о тех, кого он привел!
— Рыцарь, которого привезли на носилках, это комтур Маргата.
— Роджер? — изумилась Алиенора. — Где Рено встретил его?
— В Масличном ущелье, — Берта подняла очи горе. — Там комтур со своими спутниками вступил в битву с сарацинами. Язычников было втрое больше, и они стали одолевать. Воины Роджера пали почти все, самого рыцаря много раз ранили, кровь потоком струилась из его ран. И вот, когда комтур и его спутники, ощутив приближение кончины от рук нечестивых, воззвали к Господу, поручая ему свои бессмертные души, появился Рено с воинами. Как вихрь он налетел на сарацин…
— И тут же всех порубил, потоптал и взял в плен! — прервала баронесса. — Я это слышала много раз. Берта, ты напрасно нахваливаешь мне Рено! Он добрый воин, но замуж за него все равно не пойду. Для начала пусть станет рыцарем!
