Владимир Бор - Новый старый мир

Глава 17

Утром сборы получились быстрыми. Почти все уложено еще с вечера. Кроме оружия, получилось еще прилично вещей. Все сложили так, что один рюкзак приходится на двоих. И нести его предстояло по очереди. Те, кто пойдет налегке выполняют функции охраны и разведки. Потом меняемся. Два рюкзака для похода позаимствовали у моих девчонок. Еще несколько изготовили уже в этом мире. Ткань, довольно грубую, как говорил Сергий, джинсу, делали из конопли. Она получалась очень прочной. Так что новые рюкзаки со вставками из кожи выглядели не хуже «фабричных». Только вместо молний и застежек — тесемки.

Примирение Риты и Орены. Когда мы обсуждали судьбу заговорщиков, сразу после их ареста, больше всего было претензий к Маргарите и ее мужу. По всему выходило, что они — главные зачинщики. Поскольку ничего они не успели натворить, то предлагалось их выселить подальше. Мы, трое пришли к такому решению, но решили подождать Евгения. До этого времени их обязали работать и жить под нашим присмотром. В нашем лагере-Царьграде или Васильевке, даже соорудили что-то вроде тюрьмы для их проживания. Неплохой кстати домик получился, крепкий. Только запоры снаружи двери. Сами они и строили его. Правда, в конце концов вышло так, что Ритка освоилась и к появлению советских людей уже стало неясно, кто здесь отбывает срок. Так что в нашем лагере эта семья собралась жить долго. Запирали их, наверно, только один раз. Характер у Маргариты все равно остался прежний, но она побаивалась нас, а при виде Орены её вообще начинала бить дрожь. Дня за два до похода (я сам этого не видел, по рассказам воспроизвожу), в лагере было многолюдно, и Ритка при всех распекала мужа. Незаметно для нее подошла Орена и стала прислушиваться к разговору. Увидев ухмыляющуюся рожу мужа, который посматривал за ее спину, Ритка притихла, поняв, что-то здесь не так. Обернувшись, и увидев рядом Орену, испугалась, как обычно задрожала. Орена же подойдя ближе, обняла ее за плечи и стала что-то нашептывать на ухо. Рита еще больше пугалась, внезапно Орена взяла ее за голову, придвинула к себе и поцеловала. Надо сказать от этого выпали вещи из рук не только Ритки, но и у многих, кто стал свидетелем этой сцены. Поцелуй получился долгим, но все стояли, боясь проронить хоть слово. С открытым ртом стоял и Петя, Риткин муж. После чего Орена, обняв Ритку, отвела ее в их дом, официально считавшийся местом заключения. Минут пять стояла тишина. Все застыли. Через эти пять минут вышла Орена, поманила Петра и завела в дом и его. Что там происходило, никто не знал, но еще минут через десять Орена вышла, оглядела толпу. — Что? — А… — Э… — Не трогайте их пока. — Орена повернулась и ушла к себе. Народ расходился в шоковом состоянии. Должен заметить, с тех пор Ритка стала сильно спокойнее. Петра я видел — он ходил с довольным видом. И больше практически никто не слышал от Маргариты бранных слов в адрес мужа, властей, погоды и тех кто над людьми издевается, забрасывая их неизвестно куда. Поэтому глядя, на то, как при прощании Орена подошла к Ритке и они поцеловались я не сильно удивился, как и слезам на Риткином лице. Вот только Наташа на прощанье сказала, что никаких лесбийских отношений между женщинами нет, как и отношений между Петей и Ореной. Этому я удивился больше. И наверно первому не поверил.

На этом первая часть записей обрывается.

Самое дальнее продолжение. Тетрадь Василия Белова. Эту пирамиду обнаружил я лично. Нельзя сказать, что случайно. Наверно, просто повезло. А ведь многие уже неоднократно проходили мимо этого холма, не обращая на него внимания. Он не самый высокий в округе, так что и взбираться на него, для обзора местности никому не пришло в голову. Но совсем недавно, я насторожился, а ведь он давно мне казался странным, и призадумавшись, понял почему. Холм имел грани. Это была не просто сопка, у него было четыре грани! А когда я сверился с компасом, оказалось — ориентированы они четко по сторонам света. Ну почти четко. Нет, конечно, грани не выделялись, и вначале мне даже пришлось доказывать и показывать их, вызывая усмешку со стороны Людмилы. И только Галинка увидела тоже самое, что и я. На а дальше, я уже не успокоился, пока не докопался, в прямом смысле слова, до самой пирамиды, скрытой под глубоким слоем земли. Кто ее поставил здесь, в Донских степях пока было загадкой. Почему я не Кавказе, а на Дону? Хорошо, расскажу, что же случилось за эти годы.

Недавно мы отметили десятилетие с момента нашего появления в этом мире. Событий произошло много. Разведали мы пространство на много сот километров в округе, люди расселились обширно. Поездки сюда, на Дон, стали обычным делом, и народ мотается часто. Наши «амазонки» даже присмотрели себе здесь место для постоянного проживания. Но пока еще обитают рядом с нами. Их стало больше и сейчас бегает уже одиннадцать малых девчонок, наводя ужас на владельцев садов. Ведь старшие из этих девочек, за доблесть считают незаметно забраться в чужой сад и наворовать там чего-нибудь. У них бы и получалось все незаметно, но следующая за ними малышня, всегда создает шум и сутолоку, поэтому вычисляют их быстро. Ужас, это конечно громко сказано, к детям отношение снисходительное, тем более, что хозяевам весь ущерб уже возмещен заранее. Нет, не деньгами. Они уже в ходу, но пока еще все расчеты ведутся на натуральной основе. Просто и я и мои люди участвовали в посадке и уходу за садами, то есть в них есть и моя доля, которую и уничтожают эти юные создания. Среди которых, три сестры, мои дети. Младшая, правда, еще не бегает, больше на руках у ее матери — Орены, но старшие обязательно приносят часть добычи и ей. Охотится этих девочек, никто не пускает, вот они на садах и тренируются, да на собаках их охраняющих. Собак стараются в садах держать не очень крупных, те уже давно поняли свою роль, и при виде этой ватаги стараются сами спрятаться, чтобы не попасться в сети к малышне. Есть у меня еще огромная куча детей. Сколько всего? Минутку, посчитаю. Только Орена не обижается на такие оговорки, все мои жены начинают или шутить надо мной или делать вид, что обиделись. Ага, вспомнил. У Орены еще было два мальчика, живут с Леной. У Наташи трое детей всего, старшего назвали Александром, он считается Князем всех славян, хотя совсем еще ребенок. Позже, Ната родила девочку и еще одного мальчика. У Люды тоже трое родилось, два мальчика и девочка, но последний ребенок родился пять лет назад. Док запретил ей дальше рожать, опасно. Ну и Лена. Шестерых детей родила! Правда, у нее два раза двойни были. Так что я теперь многодетный отец. К тому же еще и дед — Галинка уже давно выросла и вышла замуж. И кроме восемнадцати своих детей, одной приемной дочери, уже невесты, у меня двое внуков. Если всем собраться вместе — такой табор получается! Кстати мы не одни такие. Детворы растет много. Здесь, на Дону несколько поселений. Есть один острог, крепость небольшая, несколько хуторов, поселок шахтеров и город-порт на берегу моря. Все живут на правом берегу Дона. Левый, как таковой отсутствует. Сколько достает взгляд — всюду огромные болота. Да и Дон как река стал больше условным понятием в этой местности. Кругом отмели и мели, как в старой песне, есть и глубокие места, но пройти на корабле невозможно. Только и ходим на лодках — плоскодонках. Поднявшаяся вода сильно изменила местность и Дона и Кубани. Зато теперь водным путем можно дойти до бывшего Каспийского моря, безо всяких шлюзов. Хотя путь довольно извилист, но уже разведан. На нашем корабле, восстановленном еще в первые дни, ходят только по Черному морю и частично Азовскому. Азовское, несмотря на сильный подъем уровня всего океана, ближе к берегам очень мелкое, особенно в устьях рек. Так что на корабле проход остался только до Танаиса. Вот и еще один парадокс — древний морской порт, в нашей прошлой жизни, развалины далеко от моря, опять стал городом у моря! А далее или на плоскодонках или по правому берегу на транспорте. Транспорт у нас как у людей! Не только телеги и лошади. Ездят и автомобили! Не зря Женька сохранял автомобили в первый год, законсервировав их агрегаты. Теперь они на ходу. От первоначальных идей газогенератора отказались. Нефть нашли довольно быстро. Качество ее хоть и невысокое, но переработку и очистку наладили хорошую. Бензин и соляра есть. Даже масла получаем. Конечно, это как раз тот случай «мы пахали». Все мое участие ограничилось разведкой и нынешним переливанием бензина из канистр в баки. Производство организовали бывшие советские люди из семьдесят девятого и шестьдесят седьмого года. Сейчас никто уже не делит на советских и российских, а ведь вспомнишь — чуть война не началась между нами. После такого хорошего знакомства, ну шучу я, не совсем хорошего, но что случилось через два года… Не войной обозвали, Большим конфликтом, хотя и жертвы были. По сравнению с ним, то первоначальное знакомство, действительно выглядит хорошим. Что еще рассказать о природе? Левый (если плыть с Дона на Кавказ), берег Азовского моря, как таковой, тоже отсутствует. Вместо него череда островов, огромные болота, лиманы, заливы. Там практически никто не живет. Хоть и множество дичи, рыбы, но комариный рай. Долго находиться невозможно. Да и зачем? Земля практически необитаема. Наши мореходы уже обошли все берега Черного моря, выходили в Средиземное. Свободной земли полно. Людей находили, но мало. Не все встречи проходили гладко. В Крыму обосновались люди, не пожелавшие пойти на контакт с нами. Более того настроены они настолько враждебно, что Крым мы объявили для себя закрытой зоной. Не стоит туда соваться. Еще одна причина поселить «амазонок» на берегах Азова. Они смогут прикрыть это направление. Мало вот только их пока. В устье Днепра запретил соваться еще Женька, когда командовал нами. Это было в первый год жизни. Видимо, атмосферные явления улучшили прохождение радиоволн, и мы поймали несколько переговоров по рации между какими-то людьми. У них шли самые настоящие войны! Люди планировали походы, захваты друг друга и разорение поселений. Переговоры шли на русском языке, то есть все свои! Но люди воевали. Сразу мы не выяснили, где это все происходит, но позже поняли, примерно в районе Одессы. Как выяснилось, Крым стал островом, и в те районы можно прийти, не огибая его, но запретили мы морякам ходить в те воды. Наверно и поэтому тоже, ставим крепости в районе всех поселений. Чтобы народ мог укрыться в случае чего. А вот мне мореходом стать не довелось. Причина банальна — морская болезнь. Я помнил, что в детстве меня сильно укачивало, даже дорогу на автомобиле не переносил. Но думал, что все прошло с возрастом. Ведь я даже работал шофером одно время, на самолетах часто летал. А вот и нет. Просят Вас с корабля сойти. Не для Вас. Нет, в качестве пассажира или разведчика хожу иногда. Но обычно не очень долго. Потом сойду на берег, иногда даже и не рвет меня, денек на отдых и опять я в норме. Но большую часть времени на корабль смотрю со стороны. Вначале командовал им Андрюха — парень, помогавший мне его поднимать и восстанавливать, а потом нашелся настоящий моряк, даже капитан. Помню, как он плакал, увидев впервые наш кораблик, и чуть ли не целовал его. Почему чуть ли? Целовал в прямом смысле. Просился, хоть юнгой. Итог закономерен — Андрей уступил ему штурвал и правильно сделал. Капитаном тот оказался настоящим. И судно держит в порядке и экипаж. Мыслимо ли — они на нем выходили даже в Антлантику! Обследовали часть африканского берега, дошли до Британии! Но в основном он курсирует между Танаисом и Новой Москвой. Да, именно так называется поселение, основанное выходцами из семьдесят девятого. Примерно в районе бывшего Адлера. Наши старые поселения сильно изменились. Все еще существует Царьград, или как вначале называли его, Васильевка, но постепенно жизнь там замирает. Довольно хорошо укрепленные стены, каменные дома, все в скорости может оказать брошенным. Место оказалось неудачным с точки зрения сообщения. Бухты никакой нет, выстроенные причалы годны только в тихую походу. Под водой множество рифов. По суше он тоже остался в стороне от основных дорог. Подъезд несколько затруднителен. А столица должна быть центром путей, иначе ее роль перейдет к другим городам. Да и почва там для сельского хозяйства не очень хороша. Портовый, как и славянские поселки в его долине, перестал существовать еще в первую зиму. Его просто затопило. Оказалось зимы здесь очень мягкие и почти все это время льют дожди. Вот вся долина и заливалась водой. Заливало долину колхоза и даже нашу Васильевку, хоть она стояла на возвышении. Но мы у себя справились с этой бедой — просто прорыли несколько канав и отвели воду, начавшую бить из под земли в нескольких местах. Единственная польза от этих затоплений — собрали хороший урожай риса. Вместо Портового основали Новороссийск. Приблизительно в том же самом месте, где и был город до нашего переноса. Там кстати, сейчас сосредоточенны основные производства. А производят там и бензин и металл и даже цемент. Из мергеля состоят все окрестные горы, железную руду, добываем под ногами. Как объяснил химик — это просто сгнившее железо от нашей старой цивилизации. Нам его хватит еще надолго. Уголь привозим или с Дона или с юга. Нефть добывается тоже рядом, в самом начале Таманских болот. Новороссийск — самый большой нынешний город у нас. Не считая детей, там более ста жителей. Второй по численности — Новая Москва. Кстати это название дало мне возможность ответить бывшим советским. Они долгое время подшучивали надо мной, сравнивая с Остапом Бендером — многоженцем. Так теперь с моей подачи их город неофициально зовется Новыми Васюками. Правда и Царьград наш зовут Старыми Васюками. Развлекаемся так. Новая Москва — центр производства шерсти, хлопка и тканей. А также таких продуктов, как цитрусовые. Здесь даже выращивают бананы. В прошлой жизни, помнится мне, они не вызревали в этих местах, а сейчас — пожалуйста. Живу я в разных местах. В Царьграде бываю все реже. Только Наталья сохраняет верность столице славян и проводит там большую часть времени. Между Новыми Васюками (Москвой) и Новороссийском есть и сухопутная дорога. На автомобиле по ней еще не проехать, но лошадь, даже с телегой пройдет. Вдоль этой дороги построено несколько хуторов, проведена проводная связь. Так вот эта дорога, идет вдалеке от Царьграда. Большой дом построен для меня в Новороссийске. Но там я тоже не живу постоянно. А дому не дает пустовать Лена, она обосновалась в нем с большинством всех моих детей. В этом доме живут и Петр с Ритой. Они так и остались жить при нас. Ухаживают за домом, помогают Лене с детьми. У них и своих двое родилось. А если учесть, что большую часть времени и все дети «амазонок» живут в нем, можно представить, что там творится. Я, большую часть времени живу на Дону. Здесь и добыча угля и основное производство продовольствия. Танаис стал третьим по численности нашим городом. Он пока и пограничный пост. Здесь тоже у меня большой дом и в нем часто живет Людмила. Четвертый мой дом в остроге, на месте бывшего Ростова-на-Дону. По сравнению со старыми временами, климат на Дону стал не такой засушливый. Он больше похож на климат Краснодарского края в наши старые времена. Так что растет здесь буквально все. Не только пшеница, картофель, но и арбузы, дыни. Реки же буквально кишат рыбой. Когда-то я слушал байки о том, что по спинам рыб можно было перейти реку. Так вот на Дону я убедился, что это правда. В период нереста, действительно, на лодке невозможно плыть. Но и берега Черного моря тоже не страдают в это время от отсутствия рыбы. Она приходит к берегам в таком количестве, что корабль буквально идет ее расталкивая. Найденные нами места больших городов на Дону, тоже богаты «железной рудой», но ее если и копаем здесь, то везем, как и уголь в Новороссийск. Здесь нет возможности пока плавить металл, просто не хватает на это людей. Дон — основной поставщик продовольствия. На время посадки и уборки сюда подтягивается большая часть народу из Новороссийска, Новой Москвы и остальных поселков. В остальное время за полями следят в основном местные жители. Выращенного здесь, хватает всем. Проблему домашних животных постепенно решили. Лошади, как писал выше, нам достались «по наследству». Правда позже мы нашли на Дону и диких лошадей, вернее одичавших и теперь порода значительно улучшена. Но первыми «приручили» овец. Их обнаружили в горах, южнее нынешних поселений. Вернее как приручили? Димка, наш врач, он же Док, долго смеялся над разговорами о приручении. Как он выразился нельзя приручить того, кто к этому не предрасположен. Даже славяне знали «сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит». А вот если в природе животного заложена эта программа «быть домашним», то и большого труда не потребуется. Так и решили, разыскивали тех животных, которые и были в прошлой жизни домашними. После чего выслеживали их, стараясь найти их детенышей. Ну а дальше обычно взрослых убивали, а мелких забирали для «приручения». Жестоко? А что делать? Если получалось — захватывали и взрослых живыми. Не все шло гладко, но потом среди выросших происходил искусственный отбор. Так что у нас теперь и коровы и овцы и собаки и даже кошки. Кошки, так те вообще, пришли сами. Сложнее оказалось со свиньями. За прошедшее время они перемешались с дикими, так что предстоит еще долгая селекция, чтобы получить именно те, старые породы. Но во многих поселках растут кабанчики в сараях. Еще хуже дело обстояло с птицей. Только два года назад удалось найти одичавших кур. Птица, не очень приспособленная к дикой жизни, почти исчезла из природы. И только на островах, затерянных в лабиринтах болот между Азовским и Каспийским морем удалось им выжить. Так что теперь хорошие перспективы и на получение яиц. А то их в основном добывали у диких птиц или у содержащихся в неволе уток и гусей. Те, тоже сильно смешались с дикими, и предстоит селекция. Но с этой птицей проще. Им просто подрезают перья на крыльях и они ведут себя как обычные домашние. В степях, за донской поймой, ближе к Волге замечены и страусы. Но их пока мы не трогали. Уже на восьмой год жизни возможности производства продуктов намного превышали наши потребности, поэтому созданы стратегические резервы и просто стали сокращать посевы. В сельском хозяйстве мы применяем механизацию, (правда в основном на конной тяге), и главное доставшиеся нам из прошлой жизни — знания, так что большая часть огородов и дач, содержащаяся людьми, в округе Новороссийска, существует, скорее для развлечения, или «на всякий случай», чем из-за нужды. Каждую осень, после уборки урожая происходит распределение полученной продукции. Часть ее получает «центральная база», которая кормит интернат, санаторий, военных и моряков. Часть идет на замену «госрезерва», а остальное распределяется по семьям. Распределяем по едокам и согласно заработанным паям. Это нечто вроде трудодней, которыми учитывается труд каждого. Хотя мы все еще близки к коммунизму. Так как женщины с малыми детьми не могут заработать трудодней сами, а получают больше работающих. Система пока держится, никто не ропщет. В дальнейшем планируется простой переход на денежные отношения и сборы налогов. Но есть и сторонники того, чтобы оставить все так. Что такое интернат и другое? Интернат — это обобщающее название для детских учреждений. Это и школа, где живут дети, чьи родители проживают вдалеке от больших поселков или уходят в экспедиции. И дети, оставшиеся без родителей (есть у нас несколько и таких). Санаторий — тоже самое, но для инвалидов или стариков. Их у нас еще мало, но они появились. Находится санаторий рядом с интернатом и живущие в нем, выполняют и роль учителей. Дети соответственно помогают старикам. Военных, профессиональных, не так много, но они есть. По прежнему при Наташе постоянная охрана, в основном из сменяющихся «амазонок». Они стараются не быть беременными все сразу. Но как я понял, задачу восстановить свой прежний образ жизни, поставили себе четкую. Так что никакими работами, кроме службы не занимаются. После гибели их старшей, во время Большого конфликта, возглавила сообщество Орена, хоть она и не старшая, по возрасту. Но эти женщины не только охраняют княгиню и рожают детей. Очень многое из военных обязанностей легло на их плечи. Орена, носящая ныне звание капитана, «гоняет» всех новобранцев. Все мужчины обязательно, а женщины добровольно проходят регулярно военную подготовку, так называемые «сборы». Так что у нас постоянно небольшая, но готовая к боям армия. Вот этой подготовкой и армией руководит Орена. Остальные ее соплеменницы или помогают ей или занимаются военной подготовкой детей. Для этого они выезжают иногда и в дальние поселения. Единственный «бзик» Орены, так и не удавшийся мне победить — это строевая подготовка. Она почему-то воспылала к ней такой любовью, что никто не смог ее отговорить от этой части подготовки солдат. В конце «сборов» часто по Новороссийску проходит парад из марширующего с песней отделения или взвода. Потом на главной площади они выполняли разные перестроения, повороты. Но это нравится и народу и самим солдатам, зрелище превращается всегда в небольшой праздник. Сборы не всегда проходят в окрестностях Новороссийска. Часто вся эта банда выезжает или на Дон или за Новую Москву и тренируется там. Так что парад проходит иногда в Новой Москве или Танаисе. Еще один «бзик» женщин-воев это желание с кем-нибудь повоевать. Или хотя бы «похулиганить». Думаю, что их удерживает только то, что их осталось совсем мало, и в случае их гибели они могут совсем исчезнуть. А то давно помчались бы завоевывать или Крым или Приднепровье. Но эта идея-фикс больше остальных «амазонок». Орена, уже успевшая повоевать, и получившая от Женьки и награды, а теперь имеющая высокое звание, более-менее довольна жизнью. Когда я расспрашивал священника, как же они жили рядом с ними в прошлой жизни, то оказалось что они на русские княжества не нападали. Воевали в основном с другими народами. Даже в междоусобные конфликты старались не ввязываться. Служили или в охране или враждовали с соседями Руси. Так что мы не сильно опасаемся таких соседей в будущем. И мы их, и они нас воспринимаем, как друзей. Мне даже порой трудно представить их, нападающими на кого-нибудь. Настолько они выглядят обычными и добрыми женщинами. Но дерутся здорово. Орену я видел и в настоящем бою, поэтому знаю, что не поздоровится их врагам. Сам Женька, бывший майор, ныне генерал в отставке, отошел от дел и живет в Новороссийске, руководит интернатом и санаторием. Во время Большого конфликта он получил тяжелое ранение и с тех пор не может ходить самостоятельно. После этого еще три года руководил и нами и армией, передвигаясь в небольшой тележке, запряженной одной лошадью. Но вот уже пять лет, как передал все дела официально мне и Наташе. Перед уходом на покой, мы присвоили ему звание генерала. Ведь он действительно создал нынешнюю нашу армию, да и все сообщество. Правда, потом сразу генералом стал и я. Наташе присвоили звание полковника, но она осталась княгиней и главой Новороссийска, Царьграда и формально даже Новой Москвы и прочая, прочая. Я в основном мотаюсь по всем нашим землям, фактически руковожу Доном и теми поселками, в которые приезжаю. Только Новая Москва продолжает жить по своим правилам, и я там почетный гость. Но учеба и армия у нас едины. С сыном у Женьки не получилось. У Илены, несмотря на прогноз, родилось подряд две девочки. Илена не отдала их, несмотря на уговоры жены Евгения. Но та все равно считает этих девчат родными и втихаря балует их. Малые разбойницы часто находят во время своих налетов, в садах, или конфеты или игрушки от мамы Нины, как они ее называют. Да и в отсутствии Ильки, Орена разрешает им пожить в семье отца. Док руководит, теперь уже Новороссийским университетом. В нем учат и детей — школьное отделение, и обучают студентов. Кроме медицины, стараемся сохранить и передать знания химии, физики. Практически заново создаем геологию, биологию и другие науки. Специалистов в этих областях у нас нет, но мы старались записывать все, что помнили люди и потом проверять на практике. Самих студентов, правда еще мало, так как первое поколение почти все занято на производстве или уже обучено чему-то, а основная масса детей еще только учится в школе. Сын дока, Костя стал моим зятем. Но к огорчению отца он не пошел по его стопам, выбрав стезю священника. Теперь они с Галинкой постоянно живут в Танаисе. Люда им помогает. Она главный врач на всем Дону. У самого Димы с женой вышли нелады. Он сошелся с бабой Марфой, которой на самом деле, оказалось всего тридцать с небольшим лет. Жена же Дока к этому отнеслась отрицательно, и они разошлись. Правда, сейчас живут опять все вместе, но я точно не знаю, помирились ли они или смирились. Марфа родила Димке четверых. Мальчишку и трех девчат. В своих родах она ни разу не ошиблась с прогнозами. Света, вышедшая замуж за Сергия, так и живет с ним. С ней произошла интересная история. Жители Новой Москвы добились, чтобы в университете преподавали и марксизм-ленинизм. Вот Света и возглавила эту кафедру. В основном, конечно, этому обучались студенты из советских поселков. И даже часто приходилось их учить у них в городе. Сначала, даже смешно выглядело. Светлана, сперва детям преподает основы православия, а потом более старшим — марксизм. Рассказывала она хорошо, даже взрослые любили ее слушать. К сожалению, четыре года назад, после третьих родов у Светланы случилось что-то с головой. Все наши врачи так и не смогли поставить диагноз, но Светлана стала многое забывать, заговариваться. Инсульт врачи исключали, но два года Свете пришлось жить под присмотром. Сейчас она почти оправилась, но в норму еще не пришла. Хотя как говорится, дело ее живет. Изучение марксизма продолжается именно по тем материалам, что успела написать она. О судьбе четвертой девушки, Ирины, я не в курсе. Она некоторое время жила в Новой Москве, а потом сошлась с Гансом Ульрихом и они уехали куда-то вместе. Возможно тот отправился в очередной поход на поиски Германии, наверно уже четвертый или пятый по счету. Самая большая группа из выживших немцев, шесть человек, живет в Новороссийске, работают на разных производствах и уже практически полностью обрусели. Хотя есть у них и общий свой клуб, где часто собираются вместе. Еще двое, говорят, обитают где-то в районе кубанских болот. Но возможно это только слухи, их Ганс мог сагитировать опять в свой поход. Оставшиеся красноармейцы расселились по разным поселкам. Лейтенант, обидевшийся на Евгения, обвинившего его в неудачах Того похода, позже найдя себе пару уехал и говорят обитает где-то на Средиземном море. Я давно о нем не слышал ничего. Старшину я живым так и не увидел, он погиб во время Того похода. Я так и не узнал, просто ли мы с ним однофамильцы, или родственники. Несколько раз предпринимались дальние походы. Я ходил лично вверх по Дону и далее в надежде найти остатки больших городов центра России. Но, увы. Ничего не получилось. Если по берегам морей еще встречались отдельные малые группки людей, то вся центральная часть России безлюдна. Все заросло лесами, большие площади покрыты болотами. Полей я вообще не видел. Без точного определения координат на местности делать там нечего. Хотя по рекам передвигаться в этих местах легче, и большинство их остались судоходными, но многие изменили русла. По старым картам можно только заблудиться. Так что я разведал животный и растительный мир, картографировал существующую местность. Леса своего хватает и на Дону, нет необходимости добывать его и сплавлять. Он здесь рядом, почти все берега Донца и впадающих в него речушек — это дубравы. Единственно, все леса в этой местности оказались лиственными. Много дуба. Встречаются ели и сосны, но их, по сравнению с севером или Кавказом, очень мало.