В этот момент битвы оба флота вошли в состояние клинча, если выражаться боксерским языком. Никто из противников не мог добиться решающего преимущества. Японская эскадра потеряла значительную часть своего преимущества в скорости, и очень медленно продвигалась вперед. «Микаса» находясь под очень плотным огнем шести русских кораблей стремительно утрачивал свою боевую силу. Попадания в японский флагман исчислялись десятками, и к 15:00 вести огонь по русским могли только два шестидюймовых орудия правого борта, и кормовая башня главного калибра. Но уже в 15:01 снаряд прилетевший от «Александра III» угодил прямиком в эту башню. Пробития брони не произошло, но от мощнейшего сотрясения вышла из строя система гидравлических приводов, и башня была вынуждена временно прекратить огонь. Лишь чудом в этом вихре осколков и снарядов оставался невредимым адмирал Того, который стоял на правом крыле мостика.
«Олег» и «Богатырь» в это время идя на предельной скорости впереди курса японской эскадры вели продольный огонь по «Микасе». Иногда их перелеты попадали в шедший вторым броненосец «Сикисима».
Теперь уже всем участникам боя стало очевидно, что в ближайшее время что‑то должно было произойти. Оба флагмана сейчас представляли из себя исковерканные куски металла, и их скорость упала до двенадцати узлов. А вслед за ними были вынуждены уменьшить ход и обе противоборствующие эскадры. Оба адмирала полностью утратили контроль за своими флотами, так как отдавать приказания было невозможно ввиду сгоревших фалов, и снесенных мачт. Дистанция между двумя колоннами уже была менее двадцати пяти кабельтовых, и из снарядных погребов русских броненосцев по элеваторам подачи медленно поползли в башни первые бронебойные боеприпасы. Но чей флагман первым не выдержит огня противника, и отвернет, сломав строй? От этого во многом будет зависеть исход сражения. Оба командующих это прекрасно понимали, и потому теперь не предпринимали ни каких резких маневров, прекрасно осознавая какие у этого могут быть последствия.
Далее в сражении произошла целая цепь случайных событий, которыми так богат любой морской бой.
Сначала в 14:59 броненосец «Фудзи» вынужден был перенести огонь с «Александра III» на «Орел». В этот момент на «Суворове» уже вовсю бушевали сильнейшие пожары, и дым от них изрядно мешал прицеливанию по второму кораблю русской колонны. Главный артиллерист «Фудзи» решил сменить цель, и выбрал никем не обстреливаемый третий русский линкор. В течении следующих трех минут в «Орел» попало три двенадцатидюймовых снаряда, которые вызвали большие разрушения в надстройках судна. Игнорировать это капитан корабля Николай Викторович Юнг не захотел, и повернувшись к старшему артиллеристу Шамшеву сказал:
— Если так будет и дальше продолжаться, то уже через двадцать минут этот японец нас полностью изобьет. Перед боем адмирал говорил, что помимо броненосных крейсеров приоритетной целью для нас является как раз «Фудзи». Переносите огонь на него! Если и не утопим, то хоть на точность его стрельбы повлиять сможем.
Это решение Юнга имело далеко идущие последствия. В 15:04 орудия главного калибра «Орла» дали первый залп по японскому броненосцу. Оба снаряда ушли с перелетом. Но вот второй залп, сделанный спустя минуту имел роковые последствия. Один из двенадцатидюймовых снарядов пробил шестидюймовую броню купола кормовой башни и взорвался над правым орудием вызвав пожар складированных тут же зарядов. В оставленной Сергеем Часовских реальности в ходе Цусимского сражения произошел абсолютно аналогичный случай. Но тогда осколками этого же снаряда была разорвана гидросистема в башне, вода из которой и помогла потушить пожар. Неслыханное везение! В этот же раз судьбе угодно было подыграть уже русским морякам, и разрыва гидросистемы не произошло.
«Фудзи» был первым японским броненосцем построенным после японо — китайской войны. Он являлся ровесником русских «Полтав» и к моменту сражения уже успел устареть. Многие конструктивные решения, ставшие нормой для последующих линкоров на «Фудзи» еще не были применены. Вспыхнувшие три заряда спустя несколько секунд детонировали. На этом броненосце не было предусмотрено перегрузочное отделение, и пламя без проблем по элеватору подачи проникло в погреб боезапаса снарядов главного калибра. С борта «Орла» старший артиллерист Шамшев сначала заметил небольшой взрыв русского снаряда в кормовой башне. Затем спустя несколько секунд, когда детонировали заряды мощным взрывом башню разнесло на куски. И, наконец, спустя еще секунду страшный взрыв разорвал на части японский броненосец. Огромный столб дыма и пламени со страшным грохотом поднялся на высоту нескольких десятков метров. И в этом огненном смерче исчез с поверхности моря корабль носящий свое имя в честь великолепной горы Фудзияма.
Увидев взрыв «Фудзи» Рожественский аж подпрыгнул от радости, больно ударившись головой о низкую крышу боевой рубки.
— Хрен вам а не Цусима, папаши томагочевы! Выкусите! — в порыве счастливых чувств громко прокричал адмирал, показывая фигу всему японскому флоту.
— Простите, чьи папаши? — невинно поинтересовался начальник штаба эскадры Клапье‑де — Колонг?
— Вам Константин Константинович этого не понять. Это выражение из другой эпохи! Черт побери, ну как красиво взорвался‑то!!!
Увидев взрыв своего корабля адмирал Того понял, что ход сражения складывается не совсем удачно для его эскадры. Нужно было срочно что‑то менять. Но как подавать сигналы с изуродованного флагмана? Остается только положить руль лево на борт, и надеяться, что остальные корабли повторят его маневр. А после того, как дистанция будет разорвана нужно перестроить флот, и снова попытаться выйти на удобную позицию для ведения огня. Пропускать русскую эскадру во Владивосток японский командующий категорически не желал. Русские после прекращения стрельбы наверняка вынуждены будут отойти к своим транспортам. Вот там и проведем второй раунд этого боя.
В 15:08 «Микаса», а за ним и остальные японские корабли круто отвернули влево, выходя из боя. На русских кораблях при этом раздалось громогласное «Ура!». А в рубке флагманского «Князя Суворова» капитан судна Игнациус пытался уговорить адмирала отдать приказ на всеобщее преследование.
— Зиновий Петрович! Сейчас самое время их добить. «Микаса» же на последнем издыхании уходит! Да и «Ниссину» неплохо досталось! Если сейчас развернуться на них, то эти двое точно не смогут уйти! Решайте быстрее, секунды уходят!
В голове у Рожественского тем временем строились и одновременно рушились сотни вариантов для дальнейшего ведения боя. С одной стороны Игнациус был прав. Два из пяти оставшихся японских кораблей пострадали очень сильно. Но при этом и русской эскадре изрядно досталось! «Суворов» был сильно избит, и толку от него в преследовании противника не было никакого. Какой толк с корабля ведущего преследование, и практически не стреляющего? Да и «Александр III» выглядел не многим лучше флагмана: весь обгорел, сильно зарылся носом и две башни среднего калибра разбиты прямыми попаданиями. В таком состоянии думать о погоне не приходится.
— Нет Василий Васильевич, не в этот раз. — заявил адмирал командиру «Суворова», — наша эскадра тоже очень сильно пострадала, а у японцев совершенно целые еще три корабля: «Сикисима», «Асахи» и «Касуга». Добить их сейчас явно не получится. Лучше пусть наши сигнальщики скомандуют отворот вправо. Флаги не на чем поднимать, поэтому пусть сигналят ракетами. Кроме того доставайте из под бронепалубы семафоры. Берем курс к нашим транспортам.
После серии ракет русская эскадра тоже отвернула от противника, и круто развернувшись снизила скорость до восьми узлов, направляясь к транспортному отряду. Семафором просигналили на «Алмаз» приказ спустить катер чтобы забрать адмирала. Рожественский намеревался со своим штабом перейти на борт броненосца «Орел», и на нем возглавить эскадру. Пока происходил спуск катера адмирал вместе с Игнациусом сделали осмотр повреждений на «Суворове». Выводы были неутешительными. Кормовая башня главного калибра была разбита прямым попаданием, а ее крышу мощнейшим взрывом сорвало с места и выкинуло за борт. Носовая башня была заклинена застрявшими в мамеринце осколками, но бодрый командир башни обещал уже через пол часа ввести ее в строй. Правда ее левое орудие было разбито прямым попаданием снаряда, но правая пушка при этом не пострадала, и была надежда с нее еще пострелять. Из трех башен с шестидюймовыми орудиями левого борта была надежда через час ввести в строй только одну. Кроме того корабль получил множественные подводные и надводные пробоины, весь левый борт сейчас представлял из себя груду исковерканного железа. Нечего было и думать в таком состоянии снова вступать в бой.
