— О самих Демидовых я знаю мало, — предупредил Татищев. — Лишь о том, что скрывают в себе Уральские горы.
— Хорошо, давайте так, среди ваших знаний есть такие, которые могут, к примеру, вызвать бунт, приведший к убийству посланника ее величества? — спросил я, тщательно подбирая слова. Татищев глубоко задумался, а затем поднял на меня глаза и кивнул.
— А ведь, ваше высочество, пожалуй, я действительно знаю нечто, способное или окончательно похоронить Демидовых, или предоставить им шанс на спасение, — Татищев обхватил подбородок рукой и сделался еще задумчивей. — Если позволите, ваше высочество, я, пожалуй, начну, а то мы здесь вечность проведем.
Вышел я из кабинета и присоединился к Румянцеву спустя час. Петька все это время простоял, подпирая колонну, и весь этот час всем старательно отвечал, интересующимся, что у меня живот прихватило, и я сижу в месте раздумий, но скоро, дай бог, выйду, чтобы провести окончание вечера в обществе таких милых людей.
— Ну что, удачно? — спросил Петька, и уже по его тону я определил, что он в курсе того, с кем я встречался, и что это вовсе не юная прелестница, прибежавшая сюда ко мне на свиданку.
— Как ни странно, но, да, — я встал на свое место, опираясь спиной на мрамор, чья прохлада чувствовалась даже через камзол. — Я бы прямо сейчас побежал арестантов будить, чтобы мы уже смогли познакомиться. Но, по здравому размышлению пришел к выводу, что полученной информации следует как следует улечься. Поэтому мы сейчас уйдем по-английски, чтобы хоть немного выспаться, и после обеда ты поведешь нас на штурм ледяной цитадели, — я пафосно поднял руку, и Петька хохотнул, но сразу же заткнулся, продолжая зорко осматривать пространство вокруг нас. Решено, уже сегодня потешный бой, а завтра я поеду в Петропавловскую крепость. Надеюсь, Демидовы не откажутся со мной побеседовать.
Глава 16
— Уже второй вечер я удивляюсь, как можно так сильно увлечься игрой, чтобы забыть все взятые на себя обязательства? — покачал головой Ушаков. — Скоро мне совесть уже не позволит устраивать подобные вечера.
— С совестью мы как-нибудь договоримся, — пробормотал я, просматривая бумаги, которые постельные агенты притащили утром Ушакову, а он в свою очередь принес мне. Это были не оригиналы, а копии, которые быстро снимали клерки, а девушки затем снова подсовывали вынутое содержимое карманов на место. В основном там был мусор, но на несколько любовных записок стоило обратить внимание, чтобы вовремя кое-кому хвост придавить. Отбросив очередную бумажку с записанными на ней виршами собственного сочинения секретаря английского посольства, я потянулся. Скоро идти сражение, придуманное Елизаветой устраивать, а как неохота, просто сил нет. Я шмыгнул носом. Вдобавок ко всему, похоже, что простудился. Тело ломило, а щеки горели. Потрогав лоб, я определил его как умеренно горячий. Скорее всего, небольшая температура поднимается.
— Наличные средства, как мы и договаривались, переправить фон Криббе? — деловито уточнил Ушаков.
— Да, — я кивнул. — Ну и налоги не забудьте, Андрей Иванович.
— Налоги с чего? — хмыкнув, уточнил он. — Никому не запрещено устраивать в своем доме такие вот развлечения. Никто же не виноват, что господ гостей словно кто-то проклинает на азарт и они готовы собственную одежду на кон поставить, лишь бы отыграться.
— Жаль, что Фридрих не настолько азартен, можно было бы за войну вообще не беспокоиться, — пробормотал я, чувствуя, что из-за температуры не могу мыслить рационально.
— У короля Фридриха другие увлечения, ваше высочество, — Ушаков взглянул на меня и нахмурился. — Вы хорошо себя чувствуете?
— Нормально, — я пожал плечами. — Небольшая простуда, ничего более.
— Я прикажу чайку запарить, да меду принести с малиной, — Ушаков быстро вышел из кабинета, в котором мы расположились, а я потянулся за очередным донесением, если можно эти записки так назвать.
— Так, а вот это уже интересно, — пробормотал я, и принялся более внимательно читать написанное. — Ах, ты жук, — откинувшись на спинку кресло я покачал головой. — Ну, по крайней мере, я не разочарован.
— В чем вы не разочарованы, ваше высочество? — Ушаков собственноручно притащил мне чай из трав, в также две плошки с медом и вареньем. Расставив все на столе, он чуть ли не насильно всучил мне в руки ложку и кивнул на дымящийся в чашке напиток.
— В том, что наши иноземные гости считают нас полными идиотами, — я отхлебнул лечебный отвар и прикрыл глаза. — Вы читали все записки, что девицы передали?
— Нет, ваше высочество, времени не было, глянул несколько, — Ушаков поморщился и сел, наконец, в кресло, поставив рядом с собой трость. — Ничего примечательного не увидел, да и кто в своем уме возьмет в вертеп что-то важное?
— Ну, есть такие деятели, Дидро, например, — и я придвинул ему бумагу. — Вот, полюбуйтесь. А я-то все думал, отчего он прямиком сюда приехал, посредник хренов.
— Хм, — Ушаков прочитал написанное и потер гладко выбритый подбородок, что еще Петром Первым было приказано. — А ведь этот де Шантоне вчера проиграл клубу один из своих домов во Франции, кажется летнюю резиденцию в пригороде Парижа. Очень уж убивался, хотел отыграться, поставив городской дом, но я его пожалел дурака французского, не позволил больше ставить.
— Если хочешь выиграть у казино, купи себе казино, — проговорил я, отхлебывая уже немного остывший отвар.
— Что? — Ушаков удивленно посмотрел на меня.
— Ничего, Андрей Иванович, это я так, вслух размышляю. Надо бы верхнюю планку проигрыша ввести, чтобы гости не раздумывали приходить, — я озабочено посмотрел на вторую кучу бумаг, лежащую на столе — вчерашний проигрыш помимо денег. И ведь они не только клубу проигрывали. Например, вчера тот же прусский посланник, которого я с удовольствием в гробу увидел, ушел весьма радостный и довольный, став обладателем небольшого загородного дома на берегу Гаронны. А посланник из Будапешта выиграл трех прекрасных коней. Я порылся в долговых обязательствах и дарственных и вытащил ту самую на загородный дом первого помощника Шетарди. — Будь добр, Андрей Иванович, предложи обмен досточтимому помощнику: его дом взамен на долговые обязательства маркиза де Шателя, на сумму, — я посмотрел в записку Дидро, — четыреста двадцать пять тысяч ливров. Нужно послать кого-нибудь посмышленей в Париж, чтобы обменять эти долговые расписки на коллекцию Кроза.
— Взвод гвардейцев в помощь? — деловито предположил Ушаков.
— После согласования с ее величеством, разумеется, — горло запершило, и я несколько раз кашлянул, чем заслужил обеспокоенный
