Коляяяя… что случилось?
- Это оскорбительно, Виктория! Почему ты не веришь в проституток? Хорошо, ты меня раскусила. Это была мотальщица с Красного Треугольника.
- Я не могу громко смеяться. Мама спит. И вообще, эти твои тайны. Давай не будем ничего скрывать друг от друга?
-Да не скрываю я ничего. Я Фреду мусор помогал убирать. И Сурков тоже. Это унизительно, раскрывать тебе всю подноготную! Засыпая, ты должна думать, что я, в черной маске, крадусь по крыше Центробанка, с целью ограбления века! А ты меня заставляешь признаться, что я подрабатываю ночами уборкой мусора. У тебя совесть есть?
-Правда?
-Виктория! Хоть один твой знакомый мужского полу, признается, что таскал баки с помоями?
- У меня нет таких знакомых!
- Вот я и говорю. Как они смеют предлагать мне пожилых проституток?! За кого меня принимают в этой Астории?
Вика фыркнула и, вроде бы успокоилась. Вот что это? Почувствовала она… А она рассказывала, что у ее мамы обострение язвы, и теперь Виктория привязана к даче. Нет, на кафедру она приедет. Все нормально, Викунь. Я прокрадусь ночью к вам. Тебя поймают, и заберут в ментовку. Меня?! Ты главное, сама не пугайся, когда увидишь меня ночью. Я подумал, что, пожалуй и вправду, залезу как ни будь к ним в дом. Чего уж теперь? И мы еще долго болтали, пока я не погрозил разбудить ее завтра - в семь утра, потому что Проничева тебе покажет. А я буду при этом радостно смеяться. Ну и ладно. Подумаешь! И отколючилась.
Спустя совсем немного, телефон зазвонил снова. Я снял трубку:
- Ты отлично знаешь, что я без ума от тебя. Вовсе не нужно лишний раз звонить, что бы это услышать!
- Гм. Скажу честно, Дух. Моя Людка этого не поймет. Поэтому держи себя в руках.- ответил мне Фред. – хотя, я тебе сочувствую. И где то даже понимаю. В меня невозможно не влюбиться.
- Бля, Фред! Хуле тебе то не спится?
-Ты знаешь, Дух, ради твоего признания мне, я готов не спать сколько угодно. – заржал Андрюха. – но не волнуйся, я никому не скажу. Наверное.
- Тут ведь тебе и Игорь не поможет...
-Расслабься. Хорошо, что ты с Викой не стал ругаться. Ни к чему это. И спасибо за приятное окончание дня. Но я не за этим. Я Суркову не хочу звонить. Ты не знаешь, когда он на свою стройку поедет? Хотел посмотреть, что там и как у него.
- Мы в воскресенье собирались, с утра. В субботу я к маме. А в воскресенье, с утра, на стройку к Суркову. Шашлыки, то- се.
- Отлично! Я тоже подъеду. Расскажи Суркову, чтоб планы не менял. Ладно?
Мы попрощались. И я отпил кофе. Интересно. В то, что Фред собирается смотреть сурковский дом, я не верил ни секунды. С другой стороны раз уж так пошло, то чего от него бегать?
А телефон зазвонил снова.
- И почему ты не перезваниваешь, что бы сказать, как страдаешь без меня?
- Ты еще не спишь?! Я щас приеду и выпорю.
К будущей даче Суркова мы подъехали около десяти утра. У него уже почти возведен первый этаж! Обалдеть! Вспоминая Серегино нытье, я теперь не мог отделаться от мысли, что он прибеднялся. Большой участок, обнесенный капитальным красивым забором. В углу стоит вагончик строителей, рядом скворечник удобств. Вдоль забора вытоптана тропинка. Я было решил, что он, в своем зверстве, заставил бойцов ночами патрулировать забор, для борьбы с расхитителями. Но все оказалось еще веселее.
Загнав машину во двор, и закрыв ворота, Сурков достал боцманскую дудку и, что есть силы засвистел. Внутри дома в это время раздавался какой то стук и работала какая то техника. С первым звуком Сурковской дудки все стихло, и, спустя несколько секунд возле входа в дом построились в одну шеренгу четверо военных строителей в спецовках. Пятый скомандовал:
- Равняйсь. Смирно!
Развернулся, и строевым шагом подошел к Суркову. Подойдя, надел строительную каску, и вскинул руку к виску:
- Товарищ старшина первой статьи! Во время вашего отсутствия происшествий на объекте не было. Личный состав занят согласно плана работ! Докладывает сержант Арутюнян.
- Встать в строй – буркнул Сурков и прошелся вдоль шеренги. Еще когда мы ехали, он просветил, что у него работают: двое каменщиков- армян, белорус - бетонщик, и двое парней - отделочников из Иванова. Под глазом Арутюняна густо синел уже старый синяк. Сурков, пройдясь вдоль строя, приказал:
- Пять кругов вокруг объекта. Бегом марш!
И бойцы сорвались с места, на ходу перестроившись по двое. Тут до меня дошло, что значит вытоптанная дорожка вдоль забора. Я не выдержал и заржал, доставая сигарету.
- Ты мне, блять, не срывай работу с личным составом!- вызверился на меня Сурков. – с ними чуть слабину дашь - уже бухие с утра.
- Что вы, что вы, товарищ старшина. И думать не смею.
- Вот, блять, и не смей. Иди вон, шашлыком займись.- он кивнул в сторону.
Под соснами вкопан деревянный стол и две скамейки. Рядом стоит мангал. Со скамейки, на которую я уселся, открывается сказочный вид на залив. Правее виднеются форты Кронштадта. По заливу плывет сухогруз. Над головой шумят сосны. Слева начинается песчаный пляж и дюны.
Я сходил, принес из машины сумки с продуктами и всем необходимым. Достал купленную на барахолке ступку, положил разделочную доску, и принялся за соус для шашлыка.
Я так и не решил, что мне делать со знанием, о том, что Викин отец хотел меня посадить. Поначалу, как только услышал, в голове созрел план. Он, выйдя из дома, переломает себе ноги. Я, в принципе, смог бы это устроить. Еще и бревно какое, блять, на голову упало бы, случайно. Но все это глупо.
Я совершенно уверен, что Вика не то что не знает, а даже не поверит, когда узнает, что сделал ее отец. Я даже думаю, что и его жена об этом не знает.Мне лишь, вполне очевидно, что у родителей, с Викой, был какой-то разговор. Что же я им так не нравлюсь то?
В четверг она приехала в институт как обычно. Сияя улыбкой и лишая воли обаянием. И я решил, что случившаяся жопа - это не событие. Это процесс. И как там потом сложится, мы еще посмотрим. Тем более что я знаю ближайшее
