и защищать его ценой собственной жизни, выполнят свой долг, а сам он возглавит засаду!
Промелькнула мысль – и тут же пропала. Какой же он после этого боевой вождь, какой же он после этого князь-воин? Разве достойно будет поступить так после жертвы отца, в бою у врат Пронска возглавившего прорыв дружины к граду?! Нет, не достойно…
Приняв это, Михаил Всеволодович аж пошатнулся в седле, до боли стиснув зубы. Как же вдруг стало невыносимо тоскливо и жалко себя: не налюбился ведь за жизнь, не намиловался, детишек собственных на руках не подержал… А теперь уже и не успеет.
Но если сейчас смалодушничать, бросить дружину, уже поверившую, что князь с ратниками до конца, и оттого вдохновленную его примером, то кто знает, удержат ли они ворога, пока Ратибор подготовит засаду? А ежели поганые сомнут только-только начавшую готовиться к бою ведомую воеводой рать?! Тогда и чужие дети, чьи отцы уже положили живот, защищая Пронск, примут лютую смерть! Нет, нельзя сейчас смалодушничать Михаилу, никак нельзя!
– Лют, скачи к Ратибору, пусть готовит засаду у Царева холма. Да упреди, чтобы поспешали: близко уже ворог. Задержим, насколько сможем!
Все, выбор был сделан… Князь шумно вдохнул воздух, размышляя над тем, что добраться до лучшего места для засады ему не удалось, но хоть о приближении татар его дружину предупредили вовремя. Хотя, как видно, достичь виднеющегося где-то за полверсты изгиба реки и дождаться за ним появления легкой ордынской конницы дружинники все одно не успеют. А то уж в ближнем бою гриди русичей показали бы поганым, чего они стоят в сече! Впрочем…
– Володарь, веди свою сотню конных лучников навстречу татарам. Близко к своим не подпускай, перестреливайтесь на расстоянии, а главное, разойдитесь пошире по реке, разомкните ряды. Пусть за твоей сотней вороги нас не разглядят! Я оставшихся воев строю клином, пойдем следом за вами шагом, а как твои люди приблизятся, так мы начнем набирать ход. Вы же, наоборот, замедлитесь, подпустите поганых поближе, а после резко в стороны от клина расходитесь! Чую, когда мы поскачем во всю прыть, степняки уже никуда бежать не успеют, примут бой грудь в грудь! А там мы уж в сече покажем, кто крепче бьется…
Сотенный голова младших дружинников, традиционно выступающих в качестве застрельщиков, уверенно кивнул, после чего бросил своего жеребца вперед, одновременно с тем громогласно воззвав к своим людям. А Михаил Всеволодович, еще раз оглянувшись назад – вновь с тоской и потаенной грустью, словно прощаясь и с домом, и с сестрой, – столь же зычно воскликнул:
– Шелома, брони надеть, приготовить пики! Строимся клином!
Прошло несколько минут, прежде чем сотенный голова Володарь оторвался от соратников, поведя младших дружинников вперед, навстречу ворогу. Впрочем, он не спешил, рассчитывая поберечь людей до сшибки татар с тяжелыми всадниками, а заодно и силы скакунов – пригодятся при отрыве!
Его вой, вооруженные прежде всего мощными составными луками, уже успели натянуть тетивы, надеть кольчуги поверх стеганок (что вполне могут задержать стрелу, уже пробившую проволочные кольца брони), прикрыли головы остроконечными шеломами. Щиты большинство молодых гридей закинули за спины – когда будут уходить, они спасут немало жизней всадников, стреляющих по-скифски, обернувшись назад! Впрочем, в первых рядах их следуют наиболее опытные стрелки, переместившие щиты на левую руку, повесив их на локтевые ремни. Но метко стрелять с деревянным щитом на руке сможет далеко не каждый! Неудивительно, что кочевники, скорее привычные к перестрелкам на расстоянии, чем к яростной сече в ближнем бою, предпочитают легкие, плетенные в несколько слоев щиты (да и с деревом в степи бывает тяжеловато). Они могут остановить стрелу, однако удары топоров или мечей (и даже добрый удар сабли!) держат значительно хуже, чем дощатая защита…
Наиболее уязвимы у младших дружинников их лошади, защищенные только стальными налобниками да кольчужными нагрудниками, и то далеко не у всех и не всегда. Впрочем, поганые стараются бить по лошадям, лишь когда засыпают срезнями преследующих их тяжелых всадников, не способных догнать степняков и навязать им губительный ближний бой… Однако сегодня застрельщики русичей сделают все, чтобы татары не смогли уклониться от лобовой схватки и чтобы их плетеные щиты почувствовали всю тяжесть ударов гридей Пронска!
Младшие дружинники проследовали примерно половину пути до изгиба реки, прежде чем за поворотом показались всадники немногочисленной сторожи, уходящие от преследующих их двух, а то и трех десятков поганых. Татары, заметив неспешно следующую навстречу им сотню русичей, попридержали коней, но не побежали. А вскоре за передовым отрядом степняков в поле зрения воев показалась плотная толпа половцев, число которой навскидку назвать было просто невозможно.
Тогда Володарь приказал ратникам чуть пришпорить коней, ускоряясь навстречу ворогу: следовать вперед мерным, степенным шагом и далее сотенному голове уже не хватало терпения. Он и так до поры поберег силы людей и животных, теперь же необходимо было успеть завязать бой и дать степнякам им увлечься, подвести их под удар старшей дружины!
Вскоре русичи и половцы сблизились настолько, чтобы с обеих сторон в воздух взвились первые срезни. Опасно загудев в воздухе, те описали широкую дугу, после чего вонзились в лед, не настигнув жертв с обеих сторон. Но то были лишь первые, пристрелочные выстрелы…
С каждым ударом сердца плотность потока падающих с неба стрел нарастала, в схватку вступили уже несколько десятков лучников с обеих сторон, и до поры многочисленность половцев не давала им явного преимущества: до орусутов добивали около сотни поганых, остальные же следовали за соратниками, ожидая свой черед вступить в бой. Появились и первые жертвы, причем со стороны бездоспешных половцев их оказалось заметно больше!
Но татары неотвратимо перли вперед, не показывали спины и русичи, а потому все больше степняков получили возможность бить по пронским дружинникам из-за спин соратников. Ближние же ряды противников и вовсе перестали отвесно пускать срезни в воздух – теперь они стреляли друг в друга прицельно! Еще немного, и вой с обеих сторон смогли бы отчетливо разглядеть лица своих ворогов…
Наконец сотенный голова отдал приказ развернуть лошадей и начать отступать от татар. Поначалу неспешно, но вскоре перейдя на легкую рысь, дружинники уходили от отвесно падающих с неба степняцких срезней, не сводя глаз с поганых: клюнули половцы на приманку, поверили в ложное отступление?! Степняки действительно продолжили преследовать русичей, постепенно ускоряясь, но не бросая коней вскачь – впрочем, это было уже и не нужно. Скрытый младшей дружиной клин тяжелых гридей уже начал набирать ход, готовясь сорваться на
