– Извиняться пришли? – поинтересовался он.
Дружинники переглянулись, а потом дружно расхохотались. Отсмеявшись, один из них ответил:
– Да ты не робкого десятка, как я погляжу. А извиняться тебе придется, паря, если виноват окажешься. Вставай, воевода тебя ждет. Судить будет.
Забубенный вздрогнул. Уже и судить собираются, а потом наверняка распнут. Точно маньяки на сходке. Сектанты. Ну, ерничать, – решил Забубенный, – так до конца.
– А вы, мужики, с какой киностудии сбежали?
– Вставай, – не обращая внимания на реплику механика, сказал один из ратников, черноусый и чернобородый детина, – воевода ждать не любит. Ответ держать будешь.
– Это за что же? – деланно удивился Забубенный, хотя сильно догадывался, за что с него хотят спросить, – За то, что в вашем лесу грибы без спроса собирал, что ли? Так я все верну на место.
– Не об том речь, – отмахнулся черноусый. Слегка нагнувшись, он схватил пленника за ворот камуфляжной куртки и одной рукой приподнял Забубенного, поставив на ноги, – Пойдем, непонятный человек.
И подтолкнул механика к низкой перекошенной дверке, открытой наружу. Григорий нехотя подчинился.
Снаружи стояла отличная солнечная погода. Время уже за полдень было, судя по солнцу: часы свои Григорий потерял в драке с Никодимом. Сарай стоял на отшибе селения, которое можно было окинуть одним взглядом, – пяток дворов с сараюшками. Около центрального двора толпилось сейчас десятка два человек, видно, его дожидались.
Забубенный, конечно, в деревнях бывал, но подобной убогости давно не встречал. Не было здесь не то что электричества и асфальтированной дороги, но даже и стекол в домах. Пузыри какие-то натянуты, труб вовсе нету. Проходя под конвоем мимо одной избы, Григорий заметил валивший изо всех щелей дым и сначала подумал, что баня. Но тут открылась дверь и на свет божий показалась пухлотелая хозяйка в закопченном сарафане и перемазанным сажей счастливым лицом. В руках она несла какое-то варево, из чего Забубенный заключил, что в этой «газовой камере» варили обед.
– Да, господа киношники, – проговорил вслух Григорий, – потратились вы на декорации. Натурально получилось.
– Шевелись, – беззлобно подбодрил сзади военный историк, в одежде ратника.
Забубенный зашагал побыстрее, чтобы не получить очередной пинок или предупредительный укол мечом в спину: мало ли что от них можно было ожидать. За плечами незаметной ношей болтался, чудом сохранившийся импортный рюкзачок с фонариком внутри. Видно помогла застежка, соединявшая лямки на груди.
На ходу механик продолжал обдумывать свое положение, внимательно приглядываясь к окружавшим его пейзажам. Странное дело, но все эти люди почему-то не казались ему нанятой массовкой. Неестественность поведения было легко отличить. А они двигались так, словно были натуральными.
«Да, подумал механик, зря я грибов нализался. Мерещится теперь всякое». Но если он не в руках маньяков, тогда где? Случайно стал героем какого-то суперинтерактивного шоу «Русь заповедная за стеклом»? Значит, здесь повсюду натыканы скрытые камеры, а за каждым его шагом сейчас наблюдает аудитория из миллиарда придурков, лежащих на диванах и хряпающих чипсы кубометрами. Впрочем, версия про маньяков пока оставалась рабочей, и Григорий решил подождать с выводами. Поживем, если повезет, увидим.
Прошагав метров сто, Забубенный оказался во дворе самого большого из домов деревни, где толпился народ. Конвойные остановились позади, замкнув узкий двор в кольцо. По виду это был такой же сарай, как и остальные, только с резным крыльцом и забором из свежевыструганных кольев. Но по сравнению с соседними развалюхами, он казался просто чудом архитектуры.
На крыльце сидел воевода в броне. За его спиной и по бокам стояли ратники с мечами в ножнах. Остальные виднелись вместе с конями в поле. Рядом с воеводой обретался Никодим с расшибленным носом, а за его спиной пряталась длинноволосая селянка, из-за которой Забубенный и угодил в эту катавасию. На месте она не стола, все дергалась нервно. Чуть в сторонке кучковались мужики-помощники. Судя по всему, эта здоровенная сволочь Никодим уже успел изложить воеводе свою версию случившегося. Придется защищаться.
«Эх, мне бы адвоката или право на последний звонок, – подумал с грустью Забубенный и вдруг поймал себя на мысли, что принимает всю ситуацию уже всерьез. Как будто он действительно житель древней Руси, а не лучший механик автосервиса на испытательном сроке, и должен оправдываться перед каким-то там воеводой, верным княжеским псом. Короче, полный бред. А бред, даже переданный через интернет, остается бредом».
Между тем бред набирал обороты. Никодим снова что-то шепнул воеводе и указал пальцем. Мужики одобрительно закивали. «Не иначе повесить предлагает, догадался Григорий, или еще лучше, на кол посадить. Вроде бы в древней Руси это было модно. Как-никак развлечение. Телевизоров то ведь не было, «Голливуда», к счастью тоже».
Воевода со смешным именем Путята, поднял руку, и шум вокруг смолк. Затем он перевел руку в горизонтальное положение и невидимая линия от указательного пальца воеводы уткнулась в грудь Забубенному.
– Говори, – изрек Путята, – Его я уже слышал.
«Ну вот, дождался, – промелькнула предательская мысль, – встать, суд идет. Жил себе честным механиком, а тут за уголовника сойду. Как бы умом не тронуться. Где я вообще и что со мной происходит? Может этот воевода виртуальный и если перезагрузиться, то все исчезнет»?
Толчок в плечо вернул его к месту действий. Деревня, лес, ратники. Толчок был явно не виртуальным, поэтому Григорий вздрогнул и начал свою речь:
– Гражданин, начальник. Я честный человек. Шел себе по лесу, никого не трогал, собирал грибы. Ну и заблудился немного. Тут вижу – гуляет по лесу одинокая честная селянка. Я приблизился к ней и хотел спросить, как бы мне добраться до города короткой дорогой. А она вдруг заорет, как оглашенная, лукошко бросила и бежать. Ее бы надо к психиатру на освидетельствование. Ну, пошел я себе дальше, выбрался в поле, а тут эти малохольные наскочили, и давай меня дубинами метелить без разговоров. И вообще, скажите мне гражданин начальник, где я и что тут, блин, за кино вокруг происходит?
Ответный вопрос Путяты его несколько озадачил. Воевода хитро прищурился и спросил:
– А в какой город шел ты, человече и чего там хотел?
– Шел я домой в Питер. Я и прописан там. Если не верите, паспорт покажу. А хотел я домой вернуться. У меня сегодня выходной, а завтра опять на работу, машины собирать.
В зрачках воеводы отразилось недопонимание. Он переглянулся с черноусым ратником, стоявшим слева от Григория. Тот, как показалось, механику, пожал плечами, мол, врет, словно поет.
