Комбат Найтов - Не надо переворачивать лодку!

— Не знаю. Просто люблю летать!

Нас обступили летчики, многих из них я знал по фотографиям: Супрун, Коккинаки, Ершов.

— Иваныч, это тебя этот пацан гонял?

— Он! Вот прислали на мою голову!

— Давай его ко мне!

— Нет, Степан, его Палыч нашёл для себя.

— Да он его угробит! Сделает из него воздушного хулигана! А я из него воздушного бойца сделаю!

— Это тебе, Степан, у него учиться надо! С тобой мы на равных дерёмся, а у него совсем другой почерк. И совершенно неожиданный. Он дерётся на вертикалях. А стреляешь хорошо, лейтенант?

— От двадцати четырёх и выше. Несколько раз тридцать было.

— Не кисло! Воевал?

— Я только училище закончил, досрочно выпустился!

— Ну да, я, когда читал его лётную книжку, чуть его не выгнал! Присылают сопляка в испытатели!

— Тебя зовут-то как? Меня Степан!

— Андрей меня зовут, а вы – Степан Супрун!

— Смотри, знает!

— Ну, товарищи, вы – знакомьтесь, — резюмировал Александр Иванович, — а я пойду, дел невпроворот. Андрей! Зайдёшь в финчасть, и встанешь на довольствие. Устроился-то где? А, у бабы Дуси! С жильём – напряжёнка, но что-нибудь придумаем. Владимир! Пока Палыча нет, возьми на себя обучение. В первую очередь: слепому полёту и вторым пилотом на тяжёлых самолётах.

— Есть, товарищ командир!

С уходом командира, разговор переместился в курилку. Неожиданно меня спросили, как мне понравилась "десятка".

— Движок – слабоват, форсаж – короткий, вооружение – слабое, нет радиостанции, неудобный выпуск закрылка, ручная уборка и выпуск шасси, неудобно расположен механизм триммеров, слишком низко расположен компас и авиагоризонт.

— Уппсс! Вот это анализ! С одного полёта! Четырёх ШКАСов ему мало! А как ты представляешь себе истребитель?

— В первую очередь – цельнометаллический, мотор – 2-2.5 тысячи сил, винт регулируемого шага, закрытый выступающий фонарь, без гаргрота, носовая стойка шасси. Пушки: две или три, и пристрелочный пулемёт или пулемёты. Мощная приёмо-передающая станция, гироскопический полукомпас, радиокомпас, зеркала заднего обзора, управление двигателем полуавтоматическое с одной рукояткой управления. Электрическое или гидравлическое шасси. Скорость – около 700 км/ч. Высотность – до 12-14 км.

— Ничего себе – требования! С какого перепугу?

— Так ведь драться придётся с немцами. Про Ме-109 я уже слышал. Про Ю-86 – тоже.

— Ты про Испанию?

— Да.

— Но двигателей у нас таких нет!

— Почему? А М-82? Только они его опять карбюраторным делают, а нужно впрыскивать топливо, как в дизеле, через форсунку. Отдельно пусковые форсунки во всасывающем патрубке, а отдельно – маршевые в каждом цилиндре. Мощность и устойчивость работы повысится.

— Надо будет тебя к нашим двигателистам подвести. Впрочем, И-180, где-то, твоим требованиям удовлетворяет…

Подошёл ещё один очень интересный человек: Пётр Стефановский.

— Говорят нашего полку прибыло! А ну, поворотись-ка, сынку! — на фоне огромного Стефановского я выглядел совсем худеньким. — Воробышек! Как таких в авиацию берут!

— Да ты посиди, послушай, что молодёжь говорит! — сказал Коккинаки, и слово в слово повторил мои слова про истребитель.

— А что, на таком бы и я полетал с удовольствием. Однако, товарищи! Время!!! Соловья баснями не кормят! Айда в столовую!

— Мне сначала надо в штаб, на довольствие встать!

— Ну, давай, беги, а нас вон там найдёшь. — и показали на одноэтажный домик в тени деревьев.

Побегав по кабинетам в штабе, получил назначение в третью эскадрилью, командиром у меня стал Коккинаки. Поел в столовой и пошёл в класс. Там меня усадили за карты, схемы, наставления. Через часа полтора, подошёл Владимир Константинович и принял у меня зачёты по знанию района. Повел в раздевалку, показал мой шкафчик. Там висел шлем, реглан, меховой комбинезон.

— Одевайся. Сходим в зону, посмотрим, как у тебя слепой полёт получится.

Взлетели на УТИ-4. Вышли в зону, меня немного потряхивало. Неожиданно раздался голос Сергея: "Да не волнуйся ты так! Ничего сложного. Ты в зоне, доложись!" Доложился.

— Закрывай шторку!

Рука сама дернулась и включила освещение, затем закрыла шторку. Левая рука вытащила и положила на колено планшет, и пальцем Сергей мне показал точку на карте. Я совсем об этом забыл. Тут же послышался голос Владимира Константиновича: "Сколько до поворота?" "Три минуты двадцать!" "Добро!" Смотрю на компас, авиагоризонт и часы, энергично поворачиваю, ложусь на новый курс. Чуть поправляю самолёт, уже успокоился и даже немного расслабился. Сзади послышалось: "Возьми поправку на ветер пять градусов влево!" "Есть!" Подходим к повороту, докладываю о нем и также быстро поворачиваю. С полётом по прямой я освоился, а вот как снижаться? "Тоже по прибору! Задаёшь глиссаду по авиагоризонту и идешь вниз!" Третий поворот! Докладываю, что начал снижаться и занимать эшелон 2000 метров. Уп-пс-с! Температура ползёт вверх, приоткрыл заслонки, вышел на 2000, выровнялся. Сзади:

— Открывай шторку! Сравни место по счислению и истинное!

— Уклонился метров на двести вправо!

— Это ты ветер не учел! Скажи спасибо, что я тебе помог! Полётное задание надо читать внимательнее! Но, для первого раза – совсем неплохо! Пошли домой!

На разборе полёта Владимир Константинович рассказал, как надо, ещё до облачности, рассчитывать снос. Я спросил у Сергея, почему он мне не подсказал? Он ответил, что специально не подсказывал, иначе Владимир Константинович догадался бы, что ты в облаках летал. А у тебя в лётной книжке только полёты в простых метеоусловиях. А я об этом даже и не подумал! В столовой мы сели за стол к Стефановскому.

— Ну как Воробушек? — задал он вопрос Владимиру Константиновичу.

— Будет летать! Машину хорошо чувствует, а вот штурманская подготовка хромает, как у всех истребителей!

— Сильно мазанул?

— 200 метров.

— Всего?

— Ну, я ему немножко помог! На втором повороте.

— А, правда, что он "АИ" погонял крепко?

— Сам видел! Сделал его дважды, потом дал себя атаковать, сделал нисходящую бочку, пропустил его над собой и третий раз сделал!

— Класс! Ты у кого учился?

— У Маренкова.

— У Кузьмы? Тогда понятно! Классный инструктор!

— Ты понимаешь, Пётр, — сказал Владимир Константинович, — я Кузьму больше тебя знаю. Не его это почерк. Тот виражи уважает, а этот действует на вертикали! Самородок! Андрей, а нарисовать схему боя с Филиным сможешь?

— Конечно! Это же сегодня было!

— Давай после ужина в класс!

Часа два мы втроем с фигурками самолётов топтали класс, искали мои ошибки и как уйти от моих атак. Вышли из класса уже в темноте. На прощанье Коккинаки сказал, что то, что я делаю, надо обязательно вносить в наставления и тактику ВВС.