Она оглядела окружающие ее лица, белые в лунном свете.
— Не забывайте, какой у нас противник. Шесть тысяч карфагенцев, с пушками и осадными машинами. Просто помните об этом.
— Город держится почти три месяца, мадонна, — проговорил Антонио Анжелотти, весь промокший и грязный. — Воображаю, каково у них там.
И оба вспомнили одно и то же: опустевшие французские деревни, застывшие от холода под вечно черным небом, где никогда не встает заря. Под снегом развалины полусгоревших деревянных домов, брошенных жителями. Опустевшие города; загоны выскоблены дочиста. В грязный лед втоптана и вмерзла рваная детская льняная рубаха, покрытая отпечатками прошедших по ней сапог. Дома, фермы — все пустое; городская администрация увела жителей; господа со своими управляющими ушли еще раньше. А кто не мог уйти — умер от голода, трупы сложены штабелями, как хворост для очагов; и не все трупы в целости. А из осады не убежишь.
— Надо вытащить оттуда Роберта и всех наших, — добавил Анжелотти.
Аш обратилась к Прайсу:
— Значит, в город входят трое главных ворот. А нет ли ворот для вылазок?
— Угу, — кивнул Прайс, — ребята обследовали еще летом. Тут полдюжины входов в подземные лазы из крепости, в основном с восточной стороны. Там же есть два шлюза: они пустили реку через город к мельницам. Хочешь, чтобы мы вытащили мастера Ансельма с ребятами через мельничный лоток, командир?
— Именно, сержант, — лицо у Аш было каменное. — Но не всех сразу. Нам понадобится, ага, около трех дней, если будем действовать в темноте, и никто нас не заметит!
Джон Прайс глухо усмехнулся, утер нос тыльной стороной рукавицы:
— Ну что ж, толковая мысль.
«Я готова запрезирать его за бездумное принятие такой явной авантюры, — подумала она. И криво усмехнулась. — Но мне-то самой нужно только одно — чтобы кто-нибудь таким же путем поднял мой боевой дух.
Главное — что мы ввязались в это дело».
Аш обернулась, увидела грязное лицо Анжелотти, ангельски красивое; рядом маячил Прайс. Позади Аш были Рикард и люди Прайса.
— Снова отправь разведчиков, — в холодном воздухе ее голос прозвучал с ледяными интонациями, пар ее дыхания сразу превращался в белый туман. — Мне надо знать, здесь ли верховное командование визиготской армии. Конкретно — тут ли Фарис.
— А где ей еще быть! — пробормотал Анжелотти. — Если герцог тут.
— Надо знать точно!
— Понял, командир, — ответил ей Прайс.
Становилось немного светлее, Аш прищурилась и взглянула вдаль, оценивая расстояние до отдаленных костров в западной части лагеря визиготов.
— Анжели, ты не смог бы отправить одного из своих через лагерь техники к городским стенам, так, чтобы его не заметили?
— В принципе это не трудно, мадонна. Все пушкари похожи друг на друга, если без формы.
— Не пушкаря. Мне нужен арбалетчик. Чтобы отправил письмо через стену. Привязать к стреле — чем плох такой способ…
— А Герен не будет возражать, мадонна? Если я буду давать указания его стрелкам?
— Найди любого — хоть мужика, хоть бабу, — кому доверяешь.
Аш отвернулась от долины и по хлюпающей под сапогами земле, спотыкаясь, возвратилась через заросли промокшего насквозь папоротника-орляка, высотой ей по пояс, под полог мокрых деревьев.
В памяти — теперь уже не в молчаливых тайниках души, нет — именно в памяти она слышит вопль Диких Машин:
— Бургундия должна пасть!
Она сардонически спрашивает себя: «И как долго ты собираешься игнорировать это?»
— Рикард, найди мне Герена и отца Фавершэма, — приказала она мальчику, поджидающему ее на опушке темного леса. — Эвена Хью, Томаса Рочестера, Людмилу Ростовную, Питера Тиррела. Да, еще Генри Бранта и Уота Родвэя. Собрание офицеров, как только вернемся в штаб. Ладно, пошли!
Сконцентрировавшись только на том, чтобы не наткнуться на промокшие ветви, стараясь ставить ноги на твердую землю, она с радостью выбросила из головы остальные заботы. Около десятка солдат неуклюже выбрались из зарослей папоротника и вереска, браня влажную тьму под пологом леса, и заняли свои места вокруг Аш. Она слышала, как они ворчат; охренеть до чего огромная армия у этих сучьих крысоголовых; до чего жаль, что в лесу нет дичи, хоть какой-нибудь дурацкой белки.
Настоящая чаща даже зимой была бы непроходима; скорость передвижения там считается на ярды в день, а не на лиги. Но здесь, по разработанным окраинам чащи, где жили углежоги и свинопасы, можно двигаться довольно быстро — то есть было бы можно при свете дня.
«Солнышка бы! — мечтала Аш, одной рукой держась за плечо шедшего впереди, другой отодвигая ветки от лица. Боже милостивый, ведь два месяца шли в полной тьме, по двадцать четыре часа в сутки. — Теперь я ночь ненавижу!»
Пройдя около лиги, они остановились, зажгли фонари, и теперь идти стало легче. Аш отбросила от лица мокрую голую ветвь граба, следуя за спиной арбалетчика, сержанта из копьеносцев Моулета. Перед ее глазами раскачивался его пропитанный грязью плащ, поддерживаемый кожаным поясом, мешок и колчан со стрелами. Поля его воинской шляпы были обмотаны скрученной тряпкой, некогда желтого цвета.
— Джон Баррен, — улыбаясь, она ускорила шаги по мокрому вереску и пошла рядом с ним. — А твои ребята что думают — сколько там крысоголовых?
— Легион плюс артиллерия, — проскрипел он. — И еще дьявол.
— Дьявол? — она в недоумении подняла брови.
— Она ведь слышит дьявольские машины, так ведь? Эти проклятые штуки, которых ты нам показала в пустыне. Значит, она дьявол. Сука похотливая, — равнодушно добавил он.
Аш вовремя отпрыгнула в сторону, чтобы не налететь на дерево, угрожающе надвинувшееся на нее черной массой в слабом свете фонаря. Скривив губы, импульсивно бросила ему в широкую спину:
— Да ведь их слышала и я, Джон Баррен. Он взглянул на нее через плечо, в темноте выражение его лица было не особенно утешительным.
— Угу, командир, но ты ведь командир. А она… В каждой семье есть выродок, — он затормозил, обходя подлесок; снова обрел равновесие и, прикрыв рот согнутой ладонью, заглушил звук сопения мокрым носом. — И вообще, тебе же не понадобилось никаких голосов, когда ты вытаскивала нас из той засады под Генуей. Так и сейчас — на фиг они тебе, хоть Лев, хоть Дикие Машины, а, командир?
Аш хлопнула его по спине. И почувствовала, как губы у нее расплываются в улыбке.
«Ну вот тебе и на, каково? Я же говорила — мне только нужно, чтобы кто-нибудь восстановил мой боевой дух… Христос Зеленый, хорошо бы он был прав! Мне так надо бы спросить военную машину. Но не могу. Нельзя».
После часовой пробежки в темноте с фонарями они оказались возле пикетов с молчаливыми собаками в намордниках. Вошли через выкопанную траншею и стены из хвороста; здесь двести человек и примкнувшие к ним но пути беженцы стояли лагерем в старом березовом лесу.
