- Разумеется, никаких препятствий не будет, мои люди сделают все возможное, чтобы обеспечить вашу безопасность, - заверил Гитлер. - Кто станет вести службу?
- Я рассчитываю на митрополита Ювеналия, он оказался единственным, кого большевики не вывезли в эвакуацию. Надеюсь, вы почтите эту службу своим присутствием и разделите с нами благодарственную молитву...
- Непременно, хотя я и не православного вероисповедания, - заверил фюрер и поспешил перевести разговор на более актуальную тему. - Как вы считаете, могут ли ваши офицеры, вернувшиеся из эмиграции, возглавить русскую освободительную армию? В нашем плену находится почти четыре миллиона красноармейцев, многие из них, я уверен, захотят принять участие в освобождении своей страны от большевиков. Но нам нужны кадровые военные, с одной стороны, лояльные к Третьему рейху, а с другой - обладающие достаточным опытом и решительностью, чтобы повести за собой крестьянскую массу, которая и составляет основу наших пленных. Оружием и обмундированием мы, конечно же, всех обеспечим...
- Русские офицеры, прибывшие со мной, сочтут за честь сражаться за свободу России, - с пафосом ответил Владимир Александрович. - Я лично подам пример - надену форму новой русской армии. Это станет символом для всех остальных.
- Превосходно, я надеялся на такой ответ. Завтра я приглашу начальника Генштаба, который и изложит план формирования новой русской армии. К весне, когда начнется наше новое наступление, я хочу иметь как минимум десять русских дивизий. Эти части, как мне кажется, должны первыми вступать в освобождаемые города и налаживать контакт с местным населением. Меня замучили доклады о действиях подпольщиков и партизан, эти бандиты не дают нашим дивизиям покоя, наносят существенный урон тыловым частям. Я думаю, с помощью новой армии нам удастся убедить жителей прекратить сопротивление и начать сотрудничество с новой администрацией. Как вы полагаете?
- Полностью с вами согласен, - поспешил заверить Владимир Александрович, - я немедленно займусь этим. Заодно хочу представить вам свои соображения по поводу российского правительства. Со мной прибыло несколько человек, входивших в последний императорский кабинет министров, и могут стать основой его нового состава...
- Этот вопрос мы обсудим позже, - холодно заметил Гитлер, - сначала следует одержать победу над большевиками. А сейчас простите, вынужден вас покинуть - дела...
Владимир Александрович кисло улыбнулся и склонил голову. Фюрер тоже кивнул и направился к Гиммлеру. Движение по залу снова возобновилось, и скоро должен был начаться сам бал. Фюрер, разумеется, не танцевал, но, по слухам, был не прочь отвлечься от военных забот и посмотреть на кружащиеся в вальсе пары. Оркестр, зная пристрастие Гитлера к австрийской музыке, подготовил немало веселых мелодий.
Воспользовавшись паузой, Нина Рихтер покинула генерала Зеермана и спустилась на первый этаж, в дамскую комнату. Ей хотелось немного побыть в одиночестве и покурить - Дом Союзов навеял печальные воспоминания. Еще до войны, в 1937 году, она была в нем вместе с мужем - на чествовании героев-метростроевцев. Тогда в бальном зале стояли красные кресла, а с трибуны выступал нарком транспорта Лазарь Каганович.
После обязательных торжественных речей началось награждение. Среди героев был и Ян Петерсен - за трудовые успехи его отметили орденом Ленина. Нина очень гордилась мужем и с восхищением рассматривала красивый блестящий орден, украсивший лацкан пиджака. В перерыве праздничного концерта Ян Петерсен повел Нину в буфет, и она впервые попробовала настоящее шампанское, от которого отчаянно щипало в носу и страсть как хотелось икать. Этот день стал, пожалуй, самым чудесным в ее семейной жизни.
Нина достала из сумочки пачку сигарет и встала у колонны, кроме нее, в комнате курила молодая девушка в форме лейтенанта - очевидно, из охраны. Было слышно, как за дверью моет пол уборщица, явно из русских.
Вскоре немка ушла, Нина тоже докурила и решила вернуться в зал. Она уже собралась покинуть дамскую комнату, как дорогу ей преградила русская уборщица. Женщина неопределенного возраста, в каком-то синем халате, быстро огляделась вокруг и тихо спросила по-немецки:
- Вы Нина Петерсен? Я могу с вами поговорить?
Нина молча кивнула, и уборщица потянула ее за собой в кладовку. В маленьком помещении, забитом вениками и швабрами, они с трудом поместились вдвоем.
- Вам привет от мужа, Яна Петерсена, и дочки Насти, - сказала уборщица.
- Где они? - спросила Нина, стараясь унять волнение.
- В Москве, с ними все в порядке.
- Я приходила на прежнюю квартиру, но соседи сказали, что они съехали...
- Да, Ян и Настя живут теперь в другом месте...
- Когда я смогу встретиться с дочерью?
- Разве вы не хотите увидеться с мужем?
- Ян, скорее всего, не простил меня. Не думаю, что он будет рад нашей встрече. К тому же прошло столько лет, все так изменилось...
- Нет, он как раз не против свидания.
- Когда я смогу увидеть Настю? Боже мой, ведь ей уже двенадцать лет, почти девушка. Узнаю ли я ее, и узнает ли она меня?
- Мне приказали передать вам, что встреча с дочерью возможна при определенных условиях.
- Каких?
- Прежде всего - осторожность. Ваш муж - член московского подполья, вы - офицер абвера, сами понимаете, это весьма осложняет дело. Полагаю, Ян не захочет оказаться в гостях у ваших коллег или в гестапо...
- Что конкретно от меня требуется?
- Во-первых, никто не должен знать о вашей встрече, это и в ваших, и в наших интересах. Завтра, в десять часов утра, вы должны прийти на Тверской бульвар, причем одна - это второе непременное условие. Учтите, если мы обнаружим слежку, все сразу отменяется...
- Хорошо, я приду одна.
- Прекрасно. От памятника Пушкину вы пойдете в сторону Никитских ворот, к вам подойдут и проводят до места свидания. На этом пока все, возвращайтесь в зал и ведите себя, как обычно: танцуйте, веселитесь, никто не должен ничего заподозрить... Генерал Зеерман, наверное, уже ищет вас.
Нина выбралась из душной кладовки и, как в тумане, пошла по лестнице, потом решительно вернулась в дамскую комнату. Но в ней, разумеется, уже никого не было - уборщица исчезла. Нина в большой задумчивости поднялась в зал, где как раз объявили первый танец. Пары приготовились к вальсу...
***
От Советского Информбюро
В течение 26 февраля 1942 года упорные продолжались бои с противником на всех направлениях. На ряде участков Западного фронта советские войска, сломив попытки немцев закрепиться на новых рубежах, значительно продвинулись вперед. Былоосвобождено несколько населенных пунктов, в том числе крупный железнодорожный узел Кириши. В ходе боев фашистам нанесен большой урон в технике и живой силе.
Н-ский авиаполк уничтожил 6 танков, 3 бронемашины, 180 автомашин с войсками и грузами, а также несколько полевых и зенитных орудий. Танковый батальон тов. Смирнова, действующий на одном из участков Волховского фронта, поджег 64 немецких танка.
Командиры и красноармейцы проявляют массовый героизм. Так, при освобождении деревни Кресты произошел такой случай. Укрывшиеся в одном из домов немцы вели огонь по нашим бойцам. Командир взвода конной разведки младший лейтенант Белов ворвался в здание и предложил фашистам сдаться. Пятеро солдат немедленно бросили оружие и подняли руки, но унтер-офицер и ефрейтор попытались оказать сопротивление. Тогда отважный командир ранил их очередью из автомата и вместе с добровольно сдавшимися взял в плен.
Продолжается сопротивление фашистам и в других странах. В феврале в разных районах Греции произошло восемь открытых выступлений против грабежа и насилия немецко-итальянских оккупантов. Также стало известно о кровавом столкновении близ Пирея между рабочими и итальянскими жандармами, во время которого было убито семь итальянских фашистов.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Москва
1 марта 1942 года
Старая площадь
***
Начальнику третьего отдела
комендатуры Москвы
полковнику Карлу Остерману
