– И что же, это достойная причина? Вон остальные, хотя одежда и не новая, но вполне достойно выглядят, себя блюдут. Или у них жалованье побольше будет?
– Хм… э-э-э… кхм…
– Иван Пантелеевич, тебя ведь император спрашивает, а ты только мычишь.
Ошибка. Теперь мужчина и вовсе смешался, не зная, что и ответить. Наконец набравшись смелости, Рябов, едва выталкивая из горла слова и практически не шевеля губами, заговорил. Впрочем, он не изменил себе и остался немногословным.
– Поменьше… Но это от моей неопрятности и бестолковости.
Бестолковый архивариус в столь значимом учреждении? Ладно. Пора к делу. Оно, с одной стороны, забавно наблюдать за тем, как кто-то мнется и млеет в твоем присутствии. Раньше Петр еще и проказу какую учинил бы, и далеко не безвинную. Но тут неожиданно для самого себя только вздохнул и потребовал представить ему бумаги касаемо заводов и месторождений различных руд Урала и Сибири.
Вот именно это и было основной причиной его сегодняшнего посещения Берг-коллегии. После болезни с ним происходило нечто странное, и довольно часто. То сны какие-то яркие, четкие и осознанные. Нередко, проснувшись, он уже знал, как следует поступить в той или иной ситуации, хотя зачастую и не помнил, что именно ему приснилось. А бывало, странное приключалось и наяву. Взять тот же случай на охоте, когда, вместо того чтобы впасть в оцепенение или бежать, он уверенно двинулся навстречу опасности, что в итоге спасло как его жизнь, так и жизнь Михаила Барабанова, того самого гвардейца.
Кстати, он уже Мальцов, сержант, дворянин, владелец деревеньки под Санкт-Петербургом, где сейчас хозяйничает его жена. Фамилию ему дал лично император. Не забыл, как дюжий гвардеец его мальцом окрестил, отбрасывая себе за спину. Сам ветеран вместе с денщиком Василием сопровождает Петра во всех выездах и находится при нем неотлучно. Как и шесть гвардейцев, но эти меняются, чередуя службу и отдых.
Так вот, Берг-коллегию Петр посетил по наитию, так как иных причин и не было. Сведениями о нареканиях к качеству товаров, производимых подопечными коллегии, он не располагал, чего не сказать о Мануфактур-коллегии. Но сегодня поутру он понял, что ему необходимо посетить владения Зыбина. Мало того, у него даже возник ряд вопросов, в которых следовало разобраться.
По мере того как он изучал документы, у него появлялись дополнительные вопросы. Он требовал те или иные бумаги и сведения. Опять вчитывался и… Вопросов становилось все больше и больше. Начав с одной бумаги, он уже завалил ими весь стол. Впрочем, он точно помнил, куда и какую бумагу положил, а главное, что в них указано. Поэтому, если требовалось что-то уточнить, он без труда выуживал нужный документ, перечитывал, делал короткую запись в записной книжке и вновь возвращался к работе.
При этом он сыпал уточняющими вопросами, гонял за все новыми бумагами Ивана Пантелеевича, который, несмотря на возраст, выказывал изрядную подвижность. Неопрятный? Может быть. Бестолковый? Ну уж вряд ли. С получением первой бумаги и ответов на первые вопросы произошла заминка, но в процессе работы, окунувшись в родную стихию, Рябов перестал тушеваться и мямлить, отвечал четко и по сути. Петр ничуть не сомневался, что в этих бумажных завалах никто и никогда не разберется. Но Иван Пантелеевич безошибочно и без проволочек представлял все потребное, а главное, был в курсе содержимого всего представленного императору.
– Иван Пантелеевич, ну а теперь-то ответишь мне, отчего такой умный и знающий свое дело человек имеет столь затрапезный вид? – наконец покончив с делами, опять поинтересовался Петр. – Господи, да ты же только что был просто огонь, а теперь опять мямлить собрался! Отвечай честно, слово даю, все останется без последствий. Иван Пантелеевич, тебе только что сам император слово дал. Ты вообще понимаешь, что происходит?
– Простите, ваше императорское величество. Но что я могу ответить? Вы позволите мне удалиться на одну минуту? Это только ради того, чтобы ответить на ваш вопрос, – поспешил оправдаться архивариус.
– Ну иди, – разрешил Петр.
Рябов вернулся даже быстрее, чем через минуту. Найти пару-тройку документов, которые он принес, для человека с его навыками не составляло труда. Но вот вместо того, чтобы дать четкий ответ, предлагать императору читать самому… Однако Петр опять сдержался, глядя на стоящего напротив него понурившегося Рябова. Ладно. Пусть так.
Предполагая, что документы уложены в нужном порядке, Петр начал ознакомление с верхнего. Ох как интересно! Нет, это решительно интересно! Ну дед! Ну… Просто нет слов. А впрочем, чему тут удивляться? Вечный недостаток средств, огромная армия, съедающая больше половины бюджета. Кстати, казна пуста и ныне. Поговаривают, что дед все же оставил некий запас и даже доходы при нем превышали расходы.
Но, похоже, за пять лет, прошедших после его смерти, растащили все. Даже от конфискованных миллионов Меншикова следа не осталось. Тряхнуть бы Долгоруковых. Нельзя. Никакая прибыль не возместит того, что может начаться, все же на престоле он устроился еще непрочно. Опять же к делу тому причастны и те, кто ныне рядом с императором, а уж этих не тряхнешь. Нет у него иных, так что и этих беречь нужно.
Ладно. Итак, принесенные Рябовым новые документы. Денежное содержание чиновников было если не на приличном уровне, то на вполне удовлетворительном. Помимо жалованья им полагалось еще и хлебное довольствие. Но это вначале. Указом Петра Первого от 1723 года предписывалось в случае невозможности изыскать деньги в достаточной мере на более нужные статьи брать их из окладов чиновников, разложив эту сумму на всех служилых людей по империи. А вот эта бумажка свидетельствует, что четверть жалованья и хлебный оклад были отобрали в тот же год. Годом позже еще один указ, урезающий оклады чиновников вдвое. Опять указ, ого, это уже при нем, о прекращении выплаты окладов, в том числе и хлебных, мелким чиновникам, которым предстояло кормиться от дел своих. А вот это тоже интересная бумага – расписка, что чиновник обязуется в случае надобности вернуть полученное жалованье в казну.
И вот этих чиновников, в том числе согласно уже его указу, должны будут штрафовать на пять рублей от каждого прижитого. И тех, кто дает мзду, тоже к ответу. А за что? Они, получается, не мзду дают, а вовсе подаяние преподносят. Ох как интересно в империи Российской все устроено. Все же не зря он сюда сегодня добрался и несколько часов кряду просидел за кипой бумаг. И не знал, но как чувствовал.
– Хм. И как же народец не разбежался-то, да еще продолжает служить, а, Иван Пантелеевич?
