Экономический и социальный раскол все углублялся. Ради поддержания мира предпринимались различные соглашения и сделки. Но в конце концов попытки компромисса провалились, и насилие стало для рабочих единственным средством ведения переговоров.
Экран показал нарастание волнений фракции рабочих, эскалацию протестов до бунтов, хаотических нападок, а там и до организованного терроризма, унесшего тысячи жизней.
Арес вертел эту проблему в голове так и эдак, почти не слушая Номос, председателя Совета.
– Суть проблемы в наших силах поддержания правопорядка.
– А что с ними не так? – поинтересовался Арес.
– У нас их нет уже триста лет. Преступлений было очень мало, и гражданский надзор в сочетании с системами глобального наблюдения привели к тому, что правонарушителей всегда задерживали. Здесь – дело другое. Эти люди готовы отдать жизнь за свое дело – чтобы их дети не терпели таких же лишений, как они.
– Более серьезная проблема заключается в том, – подал голос другой член Совета, – что новые силы правопорядка надо набирать из числа рабочих, а им доверять мы не можем. Они могут свергнуть правительство, захватив полную власть. Полагаю, именно этого-то мы все и боимся, хоть я и единственный, кто осмелился произнести это вслух.
Воцарилось молчание.
Наконец Номос нарушила его:
– Арес, решение, к которому мы пришли, ради которого пробудили вас… проконсультироваться о смягчении Змеиных ограничений.
Арес не сумел подавить свой гнев.
– Эти законы созданы отнюдь не без причины, ради спасения нас от себя самих.
– Мы лишь рассматриваем небольшое смягчение двух из трех ограничений, – подняла руку Номос, – снимающее запрет с генной инженерии – лишь раз, чтобы обеспечить рабочим интеллектуальное равенство. А во‑вторых, мы снимем запрет с робототехники, позволим простым служебным дроидам взять на себя весь физический труд. Эти перемены позволят создать единое жизнеспособное общество…
– Если вы, дурачье, откроете в этом мире ларец генной инженерии и робототехники, – вскочил Арес, – вы гарантируете, что мы станем Змеиным миром рано или поздно – даже без вторжения. Это неминуемо. Именно так Змеиная пагуба и возникла в первую голову. Мы просто повторим ошибки предшественников, и поддержать этого я не могу. Погрузите меня обратно в сон, а еще лучше, позвольте мне умереть по-настоящему. Видеть это свыше моих сил.
– А что бы сделали вы?
– Наша проблема крайне проста, – сказал Арес. – Двадцать процентов нашего народа убивают остальных. От них надо избавиться.
* * *
Генерал оглядел армию обучающихся новобранцев. Если б бакен на орбите не скрывал его планету от окружающей Вселенной, они стали бы посмешищем для всего космоса.
Совет был прав: вербовка сил безопасности из числа рабочих была сущей благоглупостью. Арес предпочел интеллектуалов, вписывавшихся в схему: модели – точеные, мускулистые и натасканные выглядеть бесстрашными независимо от собственных способностей; танцоры и акробаты – они двигались с грациозностью и точностью, но не были способны сражаться даже ради спасения собственных жизней; и спортсмены – они прекрасно сосредоточены и спокойно чувствуют себя в беснующихся толпах, но наверняка скиснут, когда люди начнут умирать.
Арес смотрел, как они тренируются. Это не армия, и никогда ею не станет. Но благодаря мундирам и муштре смахивает на нее хоть отчасти, а только это ему и требовалось.
Арес тосковал о временах экспедиционного флота, но тот пал очередной жертвой Змеиных ограничений. Исследование космоса может вести к неведомым опасностям, а то и к величайшему риску из всех – снова быть обнаруженными Змеиной армией.
Мысль об этом напомнила ему о собственной роли в миссии, повлекшей этот конец – его захват сферического «стража», образовавший брешь в черте, которая позволила циклопической ехидне выползти и портироваться к изначальной родине атлантов. Он ни за что не допустит повторения этой ошибки.
Атланты мечтали о едином обществе на единственной планете, под защитой бакена и колоссальной армии «стражей», образовавших стену в космосе вокруг нее; планета атлантов, преисполненная мира и изобилия, простирающихся в вечность. Эта мечта опиралась на отказ от трех искусов – легкой работы роботов, ложных достижений генной инженерии и обаяния исследований дальнего космоса.
Арес вдруг заметил, что рядом с ним стоит Номос, но промолчал в надежде, что эта дурища ответит тем же. И, как обычно, его ждало разочарование.
– Они с каждым днем все больше походят на армию, – заметила Номос, еще больше уронив мнение Ареса о собственном интеллекте.
– Да, они сыграют свою роль расчудесно.
* * *
Арес не знал, когда ожидать следующей атаки, но это и не играло особой роли. Будущее для него было предрешено, как уравнение, ответ которого известен заранее.
Спал он редко, а если сон и приходил, то лишь прерывистый. Он сидел за письменным столом в апартаментах, которые ему отвели, перебирая письма, написанные ему женой, просматривая ее видеозаписи и проигрывая в голове нескончаемые сценарии в рассуждении о том, как бы все могло быть, сложись все иначе. Но правда заключалась в том, что он просто играл свою роль, как многие поступали до него и будут поступать после. Аватар был прав – теперь Арес это знал. Атлант гадал, сколько же раз тот видел, как миры возносятся и повергаются во прах. Тысячу? Миллион? Больше?
Аватар отстаивал простое существование, жизнь по общему кодексу. Аресу представлялось, что на этих планетах каждый гражданин – и интеллектуал, и рабочий, и каждую жизнь ценят и уважают. Они правы.
И еще Арес размышлял над собственными словами, сказанными тогда: «Мы будем сражаться».
Но не было никакого могущественного врага, чтобы с ним сразиться, только беспомощные жертвы. Не было зловещей угрозы у порога, которая сплотила бы его народ. Змеиная армия так и не пришла, а в отсутствие угрозы его люди утратили волю к борьбе. На самом деле, едва отведав насилия впервые за тысячу лет, тут же бросились выводить из анабиоза его – окаменелость почти забытого прошлого, возвращенную для борьбы с угрозой варварства.
Нет, они не хотят биться. Такова темная сторона человеческой сущности: без конфликта, без вызова внутренний огонь угасает, а без пламени общество впадает в стагнацию и медленно сползает по наклонной. Есть только одно решение проблем его мира – вырезать раковую опухоль.
Арес ужасался этого. Но это хотя бы конфликт, вызов, причина для его существования. Может быть, только это и удерживало его в живых…
