– Сэр, может, спустить на тормозах? – деликатно кашлянув, осведомился аналитик. – Думаете, это вздор? Может, парень просто пытался покрасоваться перед объективами?
– Нет, я так не думаю. – Дориан принялся грызть ноготь. – Слишком уж затейливо, чтобы такое выдумать. Минутку – почему вы сказали «покрасоваться перед объективами»?
– Прендергаст позвонил в Би-би-си прямо перед налетом; так мы и получили это свидетельство. Мы отслеживали всю входящую и исходящую связь комплекса с момента… инцидента. Он у нас значится в списке на дискредитацию; его сообщение ставит под удар предшествовавший ему пресс-релиз «Иммари» о промышленной аварии. Так что…
– Ладно, стоп. Остановитесь на этом. По одной вещи за раз. Давайте сосредоточимся на этом. – Дориан развернулся вместе с креслом лицом к доктору Чангу, сидевшему на углу стола, уставившись на дешевое ковровое покрытие конференц-зала. – Чанг, повнимательней!
Доктор испуганно выпрямился, будто ученик, которого вызвали к доске. С момента взрыва в Китае вид у него был измотанный и рассеянный.
– Да. Я здесь.
– Пока что да, доктор, но если вы не разберетесь, как Кейт Уорнер пережила Колокол, вас здесь не будет.
– Я… даже не знаю, где начать… – развел Чанг руками.
– А вы просто начните. Как она могла выжить?
Поднеся сжатую в кулак руку ко рту, Чанг откашлялся.
– Что ж, гм, давайте посмотрим… она могла подвергнуться воздействию того, чем лечила детей. Может, проверяла безопасность препарата на себе.
– Любопытно, – кивнул Дориан. – Другие возможности?
– Нету. Ну, разве что очевидная: она могла иметь врожденный иммунитет – ген Атлантиды.
Дориан вгрызся в ноготь еще сильнее. Это очень интересно. Очень.
– Ладно, это вроде бы легко проверить…
– Моя лаборатория уничтожена, – тряхнул головой Чанг, – а мы даже не знаем, с чего начать…
– Добудьте новую лабораторию. – Дориан повернулся к одному из подчиненных: – Найдите доктору Чангу новую лабораторию, – и снова переключился на Чанга. – Я не ученый, но начал бы с секвенирования ее генома и выявления любых отклонений от нормы.
– Да, конечно, это нетрудно, – кивнул Чанг, – но участок в таком состоянии, что мы вряд ли найдем хоть какую-то ДНК…
– Бога ради, да выйдите же за рамки шаблона! – вскинул подбородок Дориан. – У нее кондоминиум в Джакарте, и наверняка вам хватит мозгов, чтобы найти расческу или использованный тампон, доктор.
– Да, это может удасться, – покраснел Чанг.
– Некоторые женщины смывают тампоны… – подала голос женщина-аналитик «Часовой башни».
– Да забудьте о тампонах! – Зажмурившись, Дориан воздел руки горе. – В Джакарте должны быть тонны ДНК Кейт Уорнер. Ступайте что-нибудь разыщите. А еще лучше разыщите ее. Если она улизнула, то должна быть на одном из поездов. – Дориан обернулся к Дмитрию Козлову, полевому командиру «Иммари Секьюрити», покинувшему Китай вместе с ним.
Тот покачал головой.
– Я только что получил список. Мы сличили его с реестром сотрудников. Ее нет ни на одном из поездов. Равно как и Рида. У нас уйма пострадавших и погибших, есть несколько человек, получивших ранения при взрывах, но с огнестрелом ни одного.
– Шутишь?! Обыщите поезда снова…
– Это задержит «Тоба», – возразил Дмитрий.
– Выполняй!
– Она могла спрыгнуть, – встрял аналитик с отчетом Прендергаста.
– Она не прыгала. – Дориан потер виски.
– Откуда вам знать… – покачал головой аналитик.
– Потому что с нею был Рид.
– Она могла столкнуть его.
– Могла бы, но не стала.
– Откуда вам известно? – озадаченно посмотрел на него аналитик.
– Оттуда, что она не так глупа, как вы, по-видимому. В ней пять футов восемь дюймов и сто двадцать фунтов. А в Риде больше шести футов и ста восьмидесяти фунтов. Уорнер не смогла бы пуститься в пеший поход по Тибету и в одиночку, а уж волоча сто восемьдесят фунта мертвого груза – и подавно. И уж поверьте, если Рид и жив, ходить он не в состоянии.
– Она могла его бросить.
– Она бы его не бросила.
– Откуда вы знаете?
– Оттуда, что знаю ее. Так, давайте закругляться и сматывайтесь отсюда. – Встав, Дориан замахал руками на людей, гоня их из переполненного помещения.
– А как быть со свидетельством Барнаби Прендергаста? – поинтересовался аналитик.
– А что с ним быть?
– Следует ли опровергнуть…
– Нет, черт возьми! Подтвердите. СМИ все равно его раструбят, раз там есть словечко «террорист». И это правда: террорист атаковал наше заведение в Китае. Это нам прямо само в руки просится. А в подтверждение обнародуйте кадры, где Рид устанавливает бомбы. Скажите прессе, что эта диверсия последовала за предыдущей диверсией тех же самых людей в Джакарте. Подкиньте туда же и видео с Уорнер. – Дориан на миг задумался. Это может сработать на славу, а то и выиграть толику времени, попутно обеспечив прикрытие. – Давайте скажем, что сейчас ведем расследование, не применила ли там доктор Уорнер биологическое оружие, и потребуем организации строжайшего карантина участка. – Дориан выждал, озирая подчиненных. – Лады, народ, тик-так, пора за дело! А ты останься, – указал он на Дмитрия.
Как только зал опустел, высокий солдат протопал к Дориану.
– Кто-то снял их с поезда.
– Согласен, – Дориан прошел обратно к столу. – Должно быть, они.
– Невозможно. Мы обшаривали эти горы с одиннадцатого сентября чуть ли не круглосуточно, но их там нет. Их всех перебили в тридцать восьмом. А может, они вообще миф. Может, Иммару никогда на свете и не было.
– У тебя есть идея получше? – отрезал Дориан. И не дождавшись ответа Дмитрия, продолжал: – Мне нужны поисковые команды в этих горах.
– Извините, сэр, личного состава нет. Зачистка «Часовой башни» плюс подавление крупных боестолкновений в Афганистане – наши силы в регионе и без того на минимуме. Все, кто на месте, заняты в «Тоба». Если нужны поисковые команды, придется их снимать.
– Нет. «Тоба» в первую очередь. А как насчет спутниковой разведки? Можем мы их отследить, определить, где они?
– У нас нет глаз в небе над Западным Китаем, да и ни у кого нет, – тряхнул головой Дмитрий. – Это как раз одна из причин, по которым «Иммари Рисеч» выбрала это место – там хоть шаром покати, так что и смотреть нечего. Не то что городов, там даже деревень и дорог раз, два и обчелся. Мы можем перевести спутники на новые орбиты, но на это требуется время.
– Так и сделайте. И запусти остальные беспилотники из Афганистана.
– Ско…
– Все. Пусть обыщут каждый дюйм плато – в первую голову фокусируясь на монастырях. И перекомандируй двух человек – это мы можем себе позволить. Тоба важен, но и поиски Уорнер тоже. Она пережила Колокол. Мы должны знать, каким образом. Пусть эти двое отследят пути следования каждого отошедшего поезда, расспросят крестьян, каждого, кто мог что-нибудь видеть. Пусть надавят. Я хочу, чтобы ее нашли.
Монастырь ИммаруТибетский автономный район
Когда Кейт вернулась в его комнату, Дэвид еще спал. Сев у него в ногах на односпальной кровати в алькове, она некоторое время смотрела в окно. Такой безмятежности женщина не видела еще ни разу в жизни. Оглянулась на Дэвида. Он выглядел почти таким же умиротворенным, как зеленая долина и белоснежные вершины. Прислонившись спиной к стене алькова, Кейт вытянула ноги рядом с ногами Дэвида.
Открыла дневник, и оттуда выпало письмо. Бумага на ощупь была старая, хрупкая, как Цянь. Буквы были жирно выписаны черными чернилами, и Кейт чувствовала их выпуклости на обороте страницы, будто брайлевский шрифт. И начала читать вслух в надежде, что Дэвид услышит, и голос его успокоит.
Для Иммару
Я стал слугой секты, известной вам как Иммари. Я стыжусь вещей, которые натворил, и страшусь за мир – из-за того, что они планируют, как я узнал. В данный момент, в 1938 году, кажется, что их не остановить. Возношу молитвы, чтобы это оказалось моим заблуждением. На случай, если я все же прав, шлю вам этот дневник. Надеюсь, вы сможете воспользоваться им, чтобы предотвратить Армагеддон Иммари.
Патрик Пирс15–11 – 3815 апреля 1917 года
Союзнический госпиталь
Гибралтар
Когда меня месяц назад вытащили из тоннеля на Западном фронте и доставили в этот полевой госпиталь, я думал, что спасен. Но это место пожирает меня, как рак, подтачивая изнутри – поначалу безмолвно, без моего ведома, а затем накинулось на меня врасплох, погрузив меня в сумрачный недуг, избежать коего я не могу.
В этот час в госпитале почти тихо, и в это-то время и страшнее всего. Священники приходят каждым утром и вечером, выслушивая исповеди и читая при свете свечей. Нынче они все ушли, равно как большинство сестер милосердия и врачей.
Я слышу их за стенами своей палаты – в широком общем покое с рядами коек. Люди вопят – большинство от боли, некоторые от дурных сновидений; прочие кричат, разговаривают, играют в карты при лунном свете и смеются, будто полдюжины человек не скончаются еще до восхода солнца.
