Осаму.
По косяку двери постучали, и вошла Анниса — Алан сразу ее узнал. Ее лицо было непроницаемо.
Алан поднялся к ней навстречу и заметил, как у гостьи удивленно приподнялись брови. Впрочем, она тут же навесила на себя маску бесстрастности.
“И когда они уже привыкнут, что мы, Пилигримы, не их слабосильные мужчины, годящиеся лишь для выращивания пещерных грибов?” — недовольно подумал Алан.
— Я прощу прощения, что спас тебя, Анниса, — решительно сказал он. — Не знал, что это повредит твоей чести и причинит страдания.
Позади фыркнул Димитрий:
— В следующий раз заступаться не будем, пусть тебе рубят голову!
Алан бросил на приятеля недовольный взгляд. А Анниса холодно произнесла:
— В следующий раз вам придется заступаться за Танвиру!.. Зачем вы меня вызвали?
— Два с половиной года назад, — сразу перешел к делу Алан, — к вам в Оазис пришел Аляракулл. Ты с ним общалась. Расскажи о нем.
После секундной заминки Анниса улыбнулась.
— Он был страстный мужчина. И он знал, чего хотел?
— И чего он хотел? — спросил Алан, сообразив, что под “страстностью” Анниса могла подразумевать нечто иное, нежели то, что имелось в виду в Галльфране, Грейстоунхилле или Либере.
— Дать свободу всем Оседлым! — тотчас отозвалась Анниса. Глаза ее засверкали. — Жаль, что это невозможно.
Не удержавшись, Алан оглянулся на сидящих товарищей.
— Почему невозможно?
— Потому что самая черная граница у нас в головах.
Пока Алан изумленно взирал на амазонку, Матиас разулыбался, отчего на черном лице ослепительно засверкали зубы.
— Что верно, то верно!
— Как он выглядел? — спросил Алан. — У него были особые приметы?
Он не особо надеялся на то, что узнает о каких-то особых приметах. Кровак и королева уверяли, что у Осаму самая обычная внешность. И лишь Рафу называла его особенным — скорее всего, имея в виду некие черты характера, а не внешность.
Но Анниса внезапно заявила:
— У него все тело было в татуировках!
Вздрогнув, Алан тупо спросил:
— Как это?
— Всё тело по самую шею, — терпеливо повторила Анниса. — Когда он в одежде, этого не видно. Если без одежды, — она весело улыбнулась, — то… Тату не очень красивые, но необычные.
— Так вот что имела в виду Рафу, когда назвала его необычным! — осенило Алана, и он развернулся к друзьям, немо взирающим то на него, то на Аннису. — Не клеймо, а тату!
Тэн озадаченно спросил:
— Опасный старуха смотреть на него голый?
— А почему бы и нет? — загоготал Димитрий. — Может, она его в баньке парила?
Алан снова повернулся к амазонке.
— Из какого он Оазиса? И куда он пошел?
— Я не знаю, из какого он Оазиса. По его словам выходило, что побывал он в разных местах. Но я знаю, куда он шел. В Разрушенные Оазисы.
По спине Алана отчего-то пробежала струйка холода, весьма неуместного в тропическом климате.
— Зачем? — без особой надежды получить внятный ответ спросил он.
Однако Анниса в очередной раз удивила его:
— Ему нужно вещество Черной границы. Чтобы освободить Оседлых.
— Каким образом?
Женщина пожала плечами.
— Я рассказала всё, что помню. А память у меня хорошая. Больше он ничего не говорил… Он увел троих Клейменых.
— Как они выглядели? Как их звали?
— Обычные. — Анниса раздраженно дернула подбородком. — Ничего особенного. Молодые. С Клеймами на лбу.
Матиас негромко сказал:
— Да и Тварь с ними, мы все равно не знакомы с ними.
— Осаму мог научить их драться, — сказал ему Алан, задумавшись.
— Плохо, — сказал Димитрий. — Трое бойцов, которые умеют биться, подобно демонам, это в три раза больше, чем… эээ… один боец.
Тэн нервно хихикнул:
— Ты очень хорошо считай, Димитрий.
Бородач огрызнулся, а Алан разозлился: почему они несерьезны, когда нужно быть очень внимательными? Он с трудом удержался от того, чтобы не прокомментировать их поведение, перевел дух и сказал:
— Ладно. Поговорим с Кроваком и поедем в Парадайз.
Делать нечего — следы Осаму снова затерялись. Если Рыцарь Дебрей намеревался посетить Разрушенные Оазисы два с половиной года назад, то он уже успел осуществить задуманное. Только боги знают, где он сейчас… Получалось, Алан не знает, ни откуда пришел этот человек, ни куда направляется сейчас.
Анниса неожиданно сказала:
— Они уехали.
— Кто? — не понял Алан.
— Странники, которые прибыли до вас. Внезапно собрались и уехали совсем недавно.
У Алана возникло ощущение, будто он падает в бездну.
— Почему вы их не задержали? — выпалил он, плохо понимая, что говорит.
— Задержать Странников Дебрей? — недоверчиво уточнила Анниса.
Алан сглотнул и с трудом собрался с мыслями. Действительно, Пилигримов не принято задерживать.
— Когда это было?
Анниса показала рукой на тускнеющий небосвод в проеме двери.
— Солнце было вот там.
“Мы тогда сидели на аудиенции у королевы, — сообразил Алан. — Это было совсем недавно”.
— Что-то случилось, — сказал Матиас, тоже явно встревожившись.
— Едем за ними! — воскликнул Алан. — Тропа, ведущая в Оазис и из него — одна-единственная. Догоним!
— Так, стоп-стоп! — заговорил Димитрий, привставая и выставляя вперед обе широкие ладони. — Но как же договор с королевой?
Он зыркнул в сторону Аннисы, не желая, видимо, при посторонней упоминать золото и деликатное поручение. Алан думал недолго.
— Спасибо, Анниса, — сказал он амазонке, и та, кивнув, удалилась. Алан повернулся к спутникам. — Мы с Тэном постараемся их догнать налегке и выяснить, что случилось. А вы, Матиас и Димитрий, остаетесь здесь.
Тэн — меткий стрелок, договорил про себя Алан. В случае чего, его меткость пригодится…
— А если не догоните? — озабоченно спросил Димитрий.
— У Стефана целый караван, — вместо Алана ответил Матиас. — Вряд ли они могут двигаться быстро. Они покинули Оазис совсем недавно, а дорог здесь не так уж много, вдоль моря направо или налево…
— На ночь глядя особо не подогоняешь, — все еще сомневался Димитрий, но Алан и Тэном уже выходили из домика-столовой.
Покрасневший диск солнца закатывался за кольцевые горы, дневной зной спал, повеяло прохладой. Народ Амазонии стекался к озеру в окружении леса. Женщины — пешие и верховые — с недоумением оглядывались на несущихся во весь опор Пилигримов.
Всю дорогу до площадки с идолами Алан и Тэн молчали, лишь пришпоривали скакунов. Алан судорожно перебирал в уме варианты причин, по которым Кровак так внезапно снялся с места, и отбрасывал один за другим. Всё ни то! У Кровака буквально не было никаких резонов так спешить.
Разве что он убегал от отряда Алана? Но зачем? Узнал ли Стефан нечто, что заставляет его теперь усердно избегать встречи с Аланом?
Или — в груди у Алана похолодело — увальни Стефана сотворили что-то с Кассией и, испугавшись гнева Алана, теперь спешно ретируются?
Надо было уточнить у амазонок, была
