Раз прогнула, два — прогнула… и будет гнуть до того, пока он не сломается. Тогда она его выбросит, он ей сломанный уже не интересен, а сама следующую жертву искать будет. Вот это бедный Жорж попал!
И самое плохое, что, потеряв голову от любви, он уже позволил ей себя дважды прогнуть. В результате потерял почти всё: его отстранили от номеров, уменьшили зарплату и чуть не выперли из комсомола, что в это время приравнивалось к измене. И я не удивлюсь, если он, когда вернется, узнает, что она не выйдет за него замуж.
Я вздохнул и пошел к себе в чулан. Надо будет с ним поговорить.
А в чулане меня с нетерпением ждали Енох и Моня.
— Ну что⁈ — воскликнул Енох, — ты почему так долго, Генка⁈
— Мы уже тут с ума чуть от беспокойства не сошли! — поддержал приятеля одноглазый.
— Да на кладбище долго ходил, — ответил я, — почти всю ночь.
— И что? Нашел? — нетерпеливо спросил Моня.
— Да нет, там тоже ничего не было. Ни призраков, ни другой какой чертовщины. Я ходил там, ходил, пока окончательно не задубел. Рассердился и пошел домой.
— А ты к могилкам подходил?
— И к могилкам подходил, и на перекрёсток у входа на кладбище стоял — ничего! — вздохнул я. — Только и успел хрень какую-то зелёную поймать. На иве сидела. Вроде как призрак, но не призрак. Не пойму, что это.
Я показал куклу.
— Вот, пока оно здесь. Надо думать, что с этим дальше делать.
— Первый раз такое вижу, — удивился Енох, — это точно не душа. В смысле не человеческая душа.
— Но это призрак, — задумчиво сказал Моня, — может, и человек, просто изменился как-то…
— Что делать теперь с ним будешь? — спросил Енох, опасливо косясь на куклу.
— Не знаю, — поморщился я и сунул куклу обратно в торбу. А торбу пихнул в кучу барахла, которая была в чулане, — нужно в книге искать, как вернусь. Хотя, думаю, к цыганам сходить тоже нужно.
— Ты и так той старухе сколько должен.
— Ну так она мне и помогла сколько, цыганка эта, — ответил я, — я готов хоть к цыганам, хоть куда угодно — лишь бы понять, как всё это правильно функционирует. Те же спиритисты сколько помогли мне.
— Нет, Генка… — начал было возмущаться Енох, как вдруг дверь со стуком распахнулась и на пороге застыла Клара.
— Ага! — сказала она и вошла внутрь, захлопнув дверь, — вот ты и попался!
— Что такое, Клара? — спросил я, не понимая, какая муха её укусила. Вроде же нормальная была, когда куртку зашивала.
— А то! — свистящим шепотом зашипела Клара, глаза её горели, ноздри раздувались, — я давно тебя подозревала. Ещё с Вербовки!
— В чём, Клара? — удивился я, — я ничего не сделал. Если ты про то воровство, так даже Зубатов потом признал, что я не виноват.
— Ты медиум! — палец Клары обличительно уставился на меня.
Меня аж передёрнуло.
— Я давно слежу за тобой!
— Клара, ты бредишь, — с сожалением покачал головой я.
— Это ты лжёшь! — Клара достала из кармана мою записку с заклинанием латынью и помахала передо мной!
— Вот это ты влип, братец, — прокомментировал Енох.
Одноглазый Моня от замечаний воздержался.
— Я зашивала твою куртку и в кармане нашла! — нервно хохотнула Клара.
— Ну и что, — пожал плечами я, — это я ручку расписывал. Каляки-маляки. Сама глянь там смысла нет. Просто буквы и закорючки.
— Я немного латынь знаю, — хмыкнула Клара, — совсем немного. Но даже моих скудных знаний хватает, чтобы понять, что слово «маледикцио» переводится как «проклинать», а «серви» — «порабощать»!
Я чуть в осадок не выпал.
— Я училась в школе для благородных девиц и получила блестящее образование, — увидев мои вытаращенные глаза, пояснила Клара и покраснела.
— Понятно, — я не знал, что ещё говорить.
Повисло мучительное молчание.
— Её надо убить, — сказал Енох и я не понимал он сейчас шутит так или вполне серьёзно. То, что она доставит мне кучу проблем, я уже понял.
— Ты медиум! — опять сказала Клара и замолчала, с вызовом глядя на меня.
Я не стал ничего отвечать.
— Ты почему молчишь? — зашипела она возмущённо.
— А что мне говорить? — пожал плечами я, — ты уже всё для себя решила. Нашла какую-то ерунду и составила целый заговор. Волшебников не бывает, Клара. Это всё сказки.
— Не лги мне!
— Не веришь? — ухмыльнулся я, — на вот, сама почитай.
Я протянул ей подаренную агитбригадовцами книгу «Религия и здравый смысл» П. Гольбаха.
— Прекрати! — Клара отшвырнула книгу в угол, та раскрылась и упала.
— А между прочим, это был мой подарок на день рождения, — с деланным сожалением вздохнул я, — ребята от души подарили.
— Прекрати паясничать, — сузила глаза Клара и стала ещё больше похожа на змею, — я под дверью всё слышала. Ты разговаривал с кем-то. Про кладбище рассказывал, про могилки, про перекрёсток и про призраки. Дальше продолжать?
— Не надо, — вздохнул я. — Это я слова репетировал, Клара. Монолог бедного Йорика.
— Ты попал, Генка, — озабоченно сказал Енох.
— Там нет таких слов, — сказала Клара и ехидно добавила, — ты попал, Генка.
— И самое худшее, что ни я, ни Моня не можем ничего ей сделать, — пожаловался Енох, — село какое-то проклятое. Мы бессильны здесь.
— Что ты от меня хочешь? — спросил я.
— Немного, — улыбнулась Клара с видом победительницы, — я хочу, чтобы ты мне кое в чём помог, Геночка.
— Это не ко мне, — нахмурился я.
— А не то, все узнают, что ты чёрной магией занимаешься, — зло улыбнулась Клара.
— Так что ты хочешь?
— Сделай так, Гена, чтобы Виктор Зубатов полюбил меня без памяти и женился на мне!
Я чуть не упал.
Нюра с Люсей пили чай.
Да не просто так, а из большого пузатого самовара. Чай какой-то не обычный, а особый, с душистыми травами. Я, кстати, тоже на этот вкусный аромат пришел.
