Только на одном Черном море действовали три акционерных общества владевших двумя сотнями транспортов. Что не удивительно, ибо через Одессу, проходил основной поток экспортной пшеницы, а в будущем, вследствие индустриализации к нему добавились металлы, уголь, керосин, станки, паровозы и прочее. Помимо товаров, пароходы перевозили пассажиров. Были открыты постоянные рейсы на Святую землю - для паломников, в Салоники, Неаполь и Марсель - для туристов и купцов. Одесса превратилась в крупный порт, а ее население за последующие десять лет выросло в два раза. Помимо Одессы, разрослись порты Таганрога и Новороссийска, Николаев стал основной базой судостроения на Черном море. Дошло до того, что даже османы заказывали у нас транспорты. Выходило дешевле, чем в Англии. На Балтийском море активность была поменьше, но и там действовали более сотни судов торговавших с северной Европой и Америкой. Карл Николаевич Берд монополизировал перевозки между Петербургом и близлежащими портовыми городами: Кронштадтом, Ригой, Ревелем и Гельсингфорсом. Впрочем, получив на это монопольное право, он действительно построил двадцать пароходов, обеспечив каботажные перевозки на Балтике. Это право он получил еще при Александре, и я продлил его до 1840 года.
Одним из главных плюсов развития торгового флота, стала более тесная связь с Аляской и Тихоокеанским побережьем России. Частота рейсов возросла в насколько раз, так как по пути на Аляску или Петропавловск-Камчатский, корабли заходили в Китай и Корею, что существенно выгоднее, ибо корабли продавали часть товара по пути и закупали провизию, нужную в отдаленных форпостах империи. Заодно, потихоньку перевозились переселенцы, что укрепляло русское присутствие и создавало предпосылки для дальнейшего освоения этих территорий. В Индию англичане нас не пускали, монополизировав торговлю со своими колониями. Вот такая свобода торговли по праву сильного.
Помимо морского, мы активно поддерживали развитие речного флота. Здесь, использование пароходов являлось очень выгодным, так как они могли плыть против течения. Вдобавок, первые пароходы имели гребные колеса, что отрицательно влияло на их остойчивость на море. На реках же они вели себя вполне нормально, что с самого начала облегчило их внедрение. Карл Николаевич Берд и здесь стал пионером, первым запустив пароход на Волге. Но его монополия не была продлена, и за последующие десять лет появилось более десятка обществ и товариществ, которые занимались речными перевозками. Их рост ограничивался, скорее, возможностью постройки пароходов, чем от отсутствия капитала или желания. И только после запуска нескольких гигантских заводов, производивших стандартные паровые котлы, мы смогли решить проблему спроса. Таким образом, пароход очень быстро стал частью ландшафта Волги, Днепра, Дона и Оби.
Потому как новых военных кораблей мы не строили, была принята программа модернизации флота за счет усиления существующих кораблей. Здесь, очень кстати, Карл Николаевич Берд изобрел гребной винт. Точнее проекты, и даже существующие модели гребных винтов уже были, но Берд создал простой и рабочий прототип, такой, который без особых изменений использовался и в XXI веке. Гребной винт позволял строить военные и торговые суда с гораздо лучшей остойчивостью и более высокой скоростью. Котел располагался под палубой и служил вместо балласта, а винт в отличие от колеса не мешал размещению бортовой артиллерии. Увеличение мощности двигателей, позволяло строить более крупные суда и даже добавлять бронирование по бортам, что делало корабли практически неуязвимыми. Вдобавок, мы начали устанавливать орудия Пексана - так называемые бомбические орудия, которые обладали гораздо лучшей точностью и пробивной силой за счет более прямой траектории полета ядра. Поэтому огневая мощь и маневренность таких кораблей стали на порядок больше, чем до модернизации.
Все эти нововведения инициировал новый командующий Черноморским флотом - вице-адмирал Михаил Петрович Лазарев. Михаил Петрович слыл фигурой легендарной. Он имел за плечами опыт кругосветного плавания и участвовал в экспедиции Беллинсгаузена, открывшей Антарктиду. Это был Человек с большой буквы, пользовавшийся искренним уважением матросов и офицеров. При нем морские учения стали гораздо интенсивнее, в обстановке приближенной к боевой. Несмотря на значительное урезание бюджета, он сумел произвести модернизацию флота за счет перевооружения части кораблей на бомбические орудия и отличной выучкой команд.
Применение пароходов дало дополнительный импульс торговле, удешевив перевозку товаров, и наравне с железными дорогами скрепляло империю в единое целое.
Игорь Степанович Рогожин - инженер комиссии для строения Москвы, ехал в пролетке, трясясь на выложенных булыжником мостовых. Игорь Степанович был совсем еще молодым человеком, с русой бородкой и серыми, немного прозрачными глазами. Он стал одним из так называемых «новых русских». Этим термином в империи называли молодых людей, не дворянского происхождения, которые сделали карьеру при императоре Николае Павловиче. В этом отношении г-н Рогожин являлся типичным «новым русским». Коренной москвич, сын мелкого торговца скобяным товаром, он с детства увлекался устройством различных механизмов. К счастью Игоря Степановича, в семье он был младшим, третьим сыном. Поэтому, как продолжатель отцовского дела он серьезно не рассматривался. В школе, куда отец отдал его, Игорь проявил недюжинные способности к математике. Когда в 1827 году в Москве открыли институт путей сообщения, юноша не сомневался, куда ему поступать, тем более, что обучение в новом институте было бесплатным. Отец тоже не противился, так как у сына появился реальный шанс выбиться в люди.
Чтобы подработать, молодой человек устроился чертежником в комиссию для строения Москвы. Император объявил о переводе столицы в Москву, который планировалось осуществить к 1834 году. Отчего в Первопрестольной развернулось множество строек. Отдельно строился императорский городок в сорока километрах от Москвы. В нем должны были разместиться сенат, все министерства, недавно созданный государственный банк и иные правительственные учреждения. По окончании учебы в «путейке», юноша получил диплом инженера гражданского строительства и остался работать в комиссии для благоустройства Москвы - будущая столица активно строилась, и инженеров не хватало.
