— Вы хорошо отдохнули? Как самочувствие?
— Превосходно. Даже жара не помеха. Вам не кажется, что октябрь в этом году выдался на удивление теплым?
— В последнее время природные аномалии встречаются слишком часто. Вы довольны прислугой?
— Совершенно. Искусство вашего повара выше всяких похвал.
— Благодарю. Может, вы желаете, чтобы для вас приготовили какие-то европейские блюда или что-нибудь из кухни других стран?
— Нет, спасибо, меня вполне устраивает китайская кухня. Она напоминает мне о годах, проведенных в Поднебесной... Впрочем, от хорошего сашимия бы не отказался.
— Все будет сделано. Завтра же я выпишу из Японии повара, а составить ему заказ вы можете уже сегодня.
— Спасибо, непременно составлю. Вас не испугает, если заказ будет слишком экзотичен?
— Что вы, буду рад его исполнить. Сегодня в поместье прибывают новые служанки. Не хотите ли выбрать горничную? Будут не только китаянки, но и тайские, и нумибийские девушки, а также шведки, итальянки, кубинки. Все прелестны, а некоторые просто жемчужины. Я думаю, вам, тонкому ценителю прекрасного, будет интересно их увидеть. Ведь всем известно, какой вы тонкий ценитель прекрасного, князь. А хотите, я вызову сюда любую из тех, которых вы видели в моем поместье в Калифорнии?
— Спасибо, я удовлетворюсь теми, которых вы пришлете мне.
— И опять ограничитесь тем, что позволите им убирать вашу комнату, — в голосе Гоюна зазвучало сочувствие. — Милый князь, мастер не должен ограничивать себя в желаниях.
— Но, может, почтенный мастер Гоюн позволит мне самому принимать решения о том, какие из желаний на данный момент для меня наиболее насущны?
— О, простите мне мою бестактность. Просто мне хотелось бы сделать как можно более приятными ваши дни вынужденного затворничества. Кроме того, я беспокоюсь о вас и вашем здоровье. Добровольная схима, может, и хороша для поиска духовного просветления, но заставляет нас терять силы в борьбе с собственными естественными потребностями.
— Красивые девушки заставляют замолкнуть голос разума, а красивые юноши вынуждают не слушать мудрых советников, — процитировал я текст одной из древних стратагем. — Если это знали древние, то не стоит забывать и нам.
— Что ж, тогда, может, еще одну партию в шахматы?
— С удовольствием.
Мы подошли к шахматному столику из черного дерева, на котором уже были расставлены фигурки из слоновой кости.
— Сегодня, если не ошибаюсь, ваша очередь играть черными, князь.
Я кивнул и занял свое место.
— Счет три два в вашу пользу, Гоюн, и я намерен отыграться.
— Желаю успеха.
Гоюн сделал первый ход. Я тоже передвинул пешку. Гоюн ответил. Некоторое время мы играли молча. Я, желая реванша, внимательно следил за стратегией, которую Гоюн выстраивал на шахматной доске, и был не слишком расположен к разговорам. Гоюн тоже молчал, давая мне возможность собраться с мыслями, — похоже, он был сегодня в ударе и прямо-таки сочился благородством. Наконец я взял белую ладью, отдав в обмен коня, и, почувствовав себя более уверенно, сказал:
— Однако вы заинтриговали меня, — задумчиво произнес я. — Туманно намекнули, что должно прийти время, когда потребуются моя мудрость и прозорливый ум. Что же вы имели в виду?
— Безусловно, наше плодотворное сотрудничество.
— В чем?
— В построении нового мира.
— Это и есть та совместная работа, о которой вы говорили в первый день? Вы так уверены, что я окажусь на вашей стороне?
— Да, это она. У вас не останется выбора.
— Вот как?!
— Возрождение порядка из хаоса — путь благороднейших. Дракон, который не смог предотвратить беспорядок, проснется, чтобы навести новый порядок, лучший.
— То есть в ближайшее время на земле должен возникнуть хаос?
— Это неизбежно, после длительного периода стабильности. Сейчас человечество вошло в пору золотой осени. Но за этим непременно наступит зима. Наша задача, чтобы она не была слишком длинной. Мы — те, кто принесет весну.
— Нам, русским, не привыкать к длинным зимам, — я передвинул коня. — И мы, как никто, знаем, насколько лютыми они бывают. Но мы также знаем, что они бывают и на удивление мягкими. Да, Министерство экономики уже давно сделало прогноз предстоящего кризиса в две тысячи восьмом году. Оно предложило программу структурных изменений для его преодоления. Евразийский институт стратегических исследований спрогнозировал социальные последствия кризиса и разработал свои предложения. Мы знаем о возможном кризисе и готовимся к нему. Почему вы думаете, что грядущий кризис станет хаосом, а не просто очередной встряской, каких было много?
— Вопрос, сколько факторов сложатся в один момент времени, — Гоюн сделал ход слоном и перекрыл возможности для дальнейшего продвижения моей атаки. — Впрочем, и усиленный резонансом кризис будет встряской, не более. Но для изнеженных землян это будет хаос. Для человека средних веков набег из соседнего государства и утрата всего имущества были простой неприятностью. Для людей первой половины двадцатого века мировая война была трагедией. А для человека начала двадцать первого века подорожание бензина на десять процентов — это катастрофа. Скажите мне, что будет, если бензин подорожает на пятнадцать процентов? Россия сделала современный мир очень удобным и спокойным. Но это настолько изнежило людей, что они стали считать покой и достаток нормой. Не так важно, насколько силен удар. Важно, как воспринимает его тот, по кому он нанесен. Во время кризиса девяносто первого года в Нью-Йорке начался хаос, когда там на неделю из магазинов исчез кофе. Собственно, этот кофейный кризис и был последней каплей, которая привела к развалу США. Смешно! Впрочем, я оценил тогда игру вашей разведки.
— О чем вы?
— Но ведь уход с политической арены США, как мощного игрока, были в интересах России.
— В интересах стабильности в мире, — поправил я его. — Противостояние двух держав, претендентов на мировое господство, — это очень плохая почва для прогресса.
— По-вашему, однополярный мир лучше?
— В зависимости от того императива, который задает лидер, — я спешно выстраивал оборону против перешедших в наступление фигур Гоюна. — Если речь идет о выравнивании уровня жизни, техническом прогрессе, сохранении экологии, то да. А именно такое направление придало мировой цивилизации доминирование России.
— Оно не дало справедливости. Оно не дало подлинного равенства.
— Мир не может быть чище, чем люди, его населяющие.
— По сути, последними двумя репликами мы с вами вернулись к философскому спору, который вели все эти дни. Но вы так и не ответили мне, могут ли быть справедливыми люди, рожденные в несправедливом мире?
