Осколки падали Вайнову на лицо, но тот не жаловался. Следил теперь зорко, чтобы снова не упал камень. И не размозжил кому-нибудь голову.
Наконец, Гудаков залез наверх, постучал там ледорубом и молотком, заколачивая крючья. Потом потащил Вайнова наверх.
Вскоре руководитель экспедиции тоже забрался наверх и они вдвоем вытянули Куркина. Тот не мог опираться о камень раненой рукой, но крепится и старался не показывать боль.
Когда все забрались наверх, то первым делом занялись рукой Куркина. Обработали, остановили кровотечение и перебинтовали.
Пока все оказывали помощь, Хмелев осмотрелся. Потом тронул Вайнова за плечо и спросил, указывая в сторону:
— Ты уверен, что мы сможем отсюда спуститься?
Погода здесь, в горах, стояла далеко не летняя. Мы забрались на приличную высоту. Небо пасмурное, хмурое.
Готовясь к выходу из вертолета, я стоял с рюкзаком и сумками в руках. Сделал четыре глотательных движения, чтобы освободить заложенные уши. Вроде стало чуть легче.
В иллюминаторы виднелись очертания гор вокруг и ущелье, усыпанное крупными камнями. Только в том месте, где приземлился вертолет, была ровная площадка, очищенная от валунов. Каменистая земля, с обрывками жесткой травы.
Мы вышли из вертолета и в лицо ударил мокрый дождь. Лопасти постепенно перестали крутиться. Шум утихал. Я вдохнул холодный воздух.
Пронзительно завывал ветер. Пока что еще несильно, но вскоре вполне мог усилиться. Дождь барабанил по капюшону брезентовой штормовки. Мне ее выдал Комиссаров.
Недалеко от нашей площадки на двух других под дождем мокли еще два вертолета. Надо же, сколько техники нагнали сюда для спасения наших ребят, застрявших в горах.
Это хорошо. Вертолеты никогда не бывают лишними. Я с сожалением поглядел на верхушки гор, скрытые за фиолетовыми тучами. Вот только погода нелетная.
Впереди у скалы были раскинуты три большие армейские палатки. Шатры, тоже из брезента. В стенках небольшие квадратные окошки. Рядом суетились люди, таскали внутрь рюкзаки и мешки.
Из крыши одного шатра тянулась труба, из нее валил сизый дым. Устроили, значит, внутри походную кухню. Неплохо, я как раз чувствовал, что желудок прилип к позвоночнику и неплохо бы его наполнить.
— Быстрей, быстрей! — закричал Комиссаров, указывая в сторону шатров. — Несите груз внутрь.
Это уже моя работа. Для этого меня сюда и взяли. Я подхватил сразу три рюкзака и пару мешков.
Взгромоздил на спину и потащил к шатрам. Ноги оступались на скользких черных камнях. Рядом спешили другие участники нашей спасательной экспедиции. Гущев развил неплохую скорость и обогнал меня. Впрочем, это неудивительно, у него всего один рюкзак и один вещевой мешок.
Я добежать до ближайшего шатра и хотел войти внутрь. Но сзади меня кто-то схватил и я услышал голос Долгачева, другого нашего прославленного альпиниста:
— Не туда. В другую палатку.
Он указал на третий шатер, самый дальний. Полевая кухня была во втором, посередине. Я развернулся и пошел дальше. У самого третьего шатра остановился на минутку. Поправил рюкзак на плечах, потому что он грозил сползти с рук. Откинул полог, вошел внутрь.
Все равно прохладно. Но теплее, чем снаружи. Два ряда походных кроватей, с разложенными спальниками. Тоже рюкзаки, груды вещей на некоторых лежанках.
— Разбирайте быстрее свободные койки, — распорядился Комиссаров. — И айда скорее в столовую, там совещание.
Я охотно скинул рюкзаки и мешки в сторонке от входа. Потом бросил свой рюкзак на свободную кровать. Поспешил обратно, к вертолету. Мне надо было перетаскать оставшийся груз.
Другие альпинисты тоже разобрали места для сна. Тут же, не задерживаясь, отправились в столовую. Ноздри приятно дразнил запах бульона и жареной картошки, идущий оттуда. Я сглотнул слюну и побежал к вертолету.
Когда я вошел в столовую, часть собравшихся мужиков уже вовсю орудовала ложками, скребя по алюминиевым мискам.
Другие уже пообедали и сидели в стороне. Слушали высокого усатого мужчину, стоявшего у карты с указкой. На потолке висели две лампочки, ярко освещали происходящее. В дальнем углу на газовой печке гудел огонь, булькали казаны, кипел чайник.
— Значит так, мы делимся на три группы, — громко говорил усатый. Голос у него был звучный, металлический. Речь поставленная, словно у профессора-филолога. Слова выговаривал четко и со вкусом. Очень подошел бы для озвучки фильмов. — Две группы выдвигаются к базовому лагерю. Одна остается здесь, в резерве. Если в тучах будет просвет, эта группа полетит на вертолете.
Я уселся за стол рядом с Комиссаровым. Не успел моргнуть, как передо мной тоже появилась миска с ароматным бульоном, краюха черного хлеба и кружка чая. В миске среди горы мяса и риса торчала ложка. Я тут же схватил ее и зачерпнул как можно больше содержимого.
Вкусно, ох, вкусно. Я быстро проглотил обжигающе горячий суп. Одновременно слушал, о чем идет речь. Альпинисты обсуждали варианты подъема по маршруту.
— У кого есть акклиматизация? — спросил усатый. — У кого нет?
Все собравшиеся зашумели, подтверждая, что их всех забрали с горы. Оно и правильно. Лето сейчас на дворе. Почти все находились в походах, лазили по горам. И новичков тут нет. Кроме того, когда решали, кого брать в команду, так и выбирали. Чтобы уже были в горах и прошли хотя бы минимальную адаптацию к высоте.
— Вернее, не так, — поправился усатый. — У кого хорошая высотная акклиматизация? Для работы на 6000 метров?
А вот это уже другое дело. Собравшиеся оглянулись, посмотрели друг на друга. Руки подняла только половина. Что и требовалось доказать.
Все они сидели сейчас, осматривая друг друга. Каждый знал, кто есть кто. И кто где был. Альпинистское сообщество довольно тесная штука.
Все сидели бородатые, бронзовые от загара, с блестящими глазами. Нас тут около двух дюжин. Получается, сейчас на помощь могут выдвинуться только около дюжины.
— Ну вот, тогда две группы получаются совсем небольшие, — подытожил усатый. — По пять-шесть человек. Остальные будут ждать летной погоды.
Тогда Комиссаров отодвинул миску, вытер рот и возразил:
— А почему так? Те, кто могут идти, пусть отправятся хотя бы до половины пути. Нам надо вещи тащить. Пусть помогут.
Плохо, очень плохо. Погода ужасная. Видно, что скоро пойдет снег. Это здесь, внизу. А там, наверху, на горе, ситуация еще хуже.
Метель, снежная буря, бешеные порывы ветра. Все сопутствующие удовольствия. Лавины и камнепады. Трещины коварно занесены снегом, как ловушки, чтобы в них упало как можно больше народу.
Но это никого не пугало. Все хотели идти на гору. Скорее спасать товарищей. Похвальный энтузиазм. Вот
