всем стало резко не по себе. Только сейчас, наверное, до всех в полной мере окончательно дошло, что они на настоящей войне и… запустился процесс разложения. С этого момента начало неуклонно расти потребление спиртного, коим офицеры пытались заглушить зародившийся в их душе червячок страха.
Их бы наоборот стоило сейчас всех бросить в бой и выжечь огнем, появившуюся в их душах гниль, но увы. Сидение же на месте, приводило к тому, что они «умирали» каждый день, ожидание неизбежного-возможного только приводило к тому, что гниение душ продолжалось.
Лишь те, кто успел побывать в реальной переделке в Панджшерском ущелье, тем самым пройдя моральную «закалку» огнем, переносили дальнейшую службу более вменяемо.
Анатолий вдруг вспомнил, что это нападение, первое в своей истории, совершил печально известный отряд «Черные аисты», тот самый про который потом сняли в фильме «Девятая рота».
По одной из версий, этот отряд являлся фактически штрафным, хоть его и называют элитным, потому как в его состав входили люди, совершившие преступление перед Аллахом: убили, украли, изнасиловали и прочее. И теперь должны были искупить свою вину в бою с неверными. Чтобы доказать свою храбрость в кармане каждого имелся диктофон на который записывалось, как конкретный «аист» прославляет Аллаха и ведет бой.
По другой версии это был элитный отряд в полном понимании смысла этого слова, каждый член которого специалист во многих областях военного дела, набранных из отпетых исламских фундаменталистов и наемников.
После того как минута молчания закончилась и все сели, Анатолий прошептал своему сослуживцу по роте, но так, чтобы услышали все:
— А были бы у них решетчатые экраны на бронемашинах, а также что-то вроде бомбометов, то глядишь, может быть и отбились бы…
Вообще Киборгин был в курсе, что батальон (вообще шло восемьдесят четыре человека) действовал в пешем порядке — узнал об этом уже после войны, и высокие потери были вызваны в первую очередь распоряжением политработника — старшего лейтенанта Шкурникова (фамилия изменена), приказавшего строиться в колонны для движения по дороге вдоль реки, чтобы значит все по Уставу было. Батальон встал, начали ожидать отставших и именно в тот момент, когда все скучковались в эту клятую колонну по ним ударили с трех сторон из более чем ста стволов и двух ДШК.
Если бы не уплотнились, то потери были бы в разы меньше, а так половину сразу срезало убитыми и ранеными, а потом завязался тяжелейший десятичасовой бой…
Все-таки нельзя допускать до командования боевым подразделением политработников. Одно радует, в этом конкретном случае, он подох сам, а не получил потом, как это обычно в таких случаях водится орден за «умелое руководство в бою».
Но тут комбат сам виноват, объявив о происшествии не уточнил детали, может и не знал. Сам узнал без подробностей, а Анатолий решил этим воспользоваться, действуя по принципу: хочешь забить гвоздь — бей по шляпке молотком снова и снова, пока не забьешь.
В штабе повисла звенящая тишина и многие затаив дыхание скосились на комбата, упершего свой тяжелый взгляд в Киборгина.
Вообще образ командира батальона как-то потускнел в глазах Анатолия. Раньше полковник воспринимался как настоящий батя, что за своих горой, в огонь и воду, и даже что-то такое было, но… лейтенанту имевшего теперь опыт прожитых лет, сейчас стало ясно, что это по большей части наносное, для подержания образа. Даже вот эта минута молчания сейчас показалась какой-то фальшивой.
Это все было печально — разочаровываться в кумирах, ведь именно полковник Овсиенко потом служил для Киборгина примером для подражания.
«Он в генералы хочет, засиделся в полку, потому пошел на батальон, пусть и усиленный, решив, что участие боевых действиях, даст его карьере дополнительный импульс развития, и тут наоборот не стоит светиться с моментами, что могут быть восприняты в высоких штабах неоднозначно, — сделал он неутешительный вывод в отношении полковника. — Бронежилеты разрешил переделать наверное только потому, что это наше внутреннее дело и остальные бы не поняли, не позволь он этого».
Скрипнув зубами, полковник, сделав вид, что ничего не произошло, повел плановое совещание по заведенному порядку.
Но эта фраза все-таки сдвинула ситуацию с мертвой точки. Командир батальона развил активную деятельность, нажал на нужные кнопки, дернул необходимые рычаги и уже в середине мая в батальон поступил груз из стальных полос необходимой толщины и ширины, которые осталось только порезать и собрать в решетки, чем и занялась ремонтная служба.
А вот с бомбометами все оставалось по-прежнему неопределенно. И не спросить — отношения с комбатом стали откровенно напряженными. Полковник его демонстративно не замечал.
«Ничего, расхерачат еще кого-нибудь и тогда точно закажет доставку», — со вздохом подумал Анатолий.
В памяти на этот счет крутился август, но без подробностей, помнил только, что в засаду, спеша на выручку к другим бедолагам, попала мотострелковая рота и понесла потери только убитыми около половины своего состава.
Плохо то, что теперь со своими придумками к полковнику отныне лучше не соваться и идея с воздушной разведкой «подвисла в воздухе» на неопределенное время — пока не сменится командир батальона.
Служба тем временем шла своим чередом, недельные заходы на опорники и тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Плюс постепенное усиление нагрузок и привыкание к доспехам, чтобы они начали восприниматься как неотъемлемая часть тела. Ну и упор на шейные мышцы, чтобы шея могла держать голов на которой сидел двухкилограммовый шлем. Для чего пришлось придумывать специальную приспособу.
— Знаю, что проклинаете меня каждый день и не по одному разу, — сказал своим бойцам Анатолий с кривой ухмылкой. — Но поверьте, придет время, и вы станете вспоминать меня с благодарность, за то, что гонял вас в хвост и гриву. А теперь, вперед!
Ремонтники по просьбе Киборгина сделали гантели и штанги приварив изношенные танковые траки к кускам труб.
Анатолий скармливал своим спортивное питание (как раз взводу на месяц купленных банок должно хватить если по минимальной дозе употреблять), ну и сам понятное дело употреблял (на вкус та еще пакость), впахивая на спортивной площадке на общих основаниях, на полную катушку пользуясь возникшей паузой в боевой активности душманов. У них видите ли сельскохозяйственные работы начались и пока не до войны…
* * *
Долго тишина не продлилась. Первого июня, сразу после обеда, командиров боевых рот батальона собрали в штабе и полковник Овсиенко тщательно скрывая радостное возбуждение, сказал:
— Товарищи офицеры для нас есть настоящая работа! По данным разведки за южным склоном перевала Харсанг в долине северного притока реки Харутруд,
