Однако после болезни Петр изменился. Начал интересоваться делами государственными. Пусть он еще молод и не имеет опыта, как и ума по большому счету, таковой приходит только с годами, но он старается. Демидов не слышал о том, чтобы государь устраивал пышные приемы и ассамблеи, хотя остальным подобного не запрещает и, мало того, всячески поощряет. А вот сам на подобных мероприятиях бывает редко, отдавая все время обучению наукам и управлению государством, добиваясь при этом успехов.
Взять последнюю затею. Акинфий Никитич был убежден, что дело это стоящее и пойдет только на пользу промышленникам. Люди предприимчивые и самолюбивые, уже имеющие достаток, а порой так и весьма солидный, как он сам, им уже мало просто преумножать свое богатство, хочется выделиться в общем ряду. Что толку, что их продукция не уступает, а порой превосходит по качеству иноземную? Оно, конечно, греет, да только хочется и признания. И вот государь придумал, как выделить одних в ряду других.
Происходящее порождало у Акинфия Никитича противоречивые чувства. С одной стороны, радостно за державу. С другой – в укреплении власти и появлении целеустремленного правителя он видел угрозу собственным планам. Оно вроде и то и другое только на пользу России-матушке, но, как известно, своя рубашка ближе к телу.
Выходец из семьи простого оружейника, Демидов все время двигался вверх, вгрызаясь в крутые склоны зубами. Остановиться и просто удовольствоваться достигнутым? Нет, это не по нему. Если такое случится – помрет от скуки. Смысл жизни он видел лишь в движении, остановку же рассматривал как смерть, причем в прямом смысле этого слова.
Дом Демидова на Мещанской улице нельзя было принять за аристократическое жилье, хотя владелец его теперь и был потомственным дворянином. Вероятно, все дело в том, что, когда он строился, Демидовы, отец и сыновья, были просто заводчиками, пусть уже и владели весьма солидным состоянием. А дома в столице, по указу Петра Великого, строились только согласно статусу. Даже количество этажей оговаривалось особо. Впоследствии дом претерпел небольшие изменения, стал выглядеть более представительно благодаря реконструкции фасада и появлению дополнительного этажа.
Комнаты были обставлены дорогой мебелью, но без вычурности. Никакого лишнего блеска и выставляемой напоказ роскоши. Конечно, не без изысков, но все пристойно, удобно и практично. Впрочем, можно ли ожидать иного от людей с таким складом характера, как у Демидовых. С другой стороны, дети самого Акинфия уже иные. Нет в них той ухватистости, предприимчивости и целеустремленности, это, пожалуй, умрет вслед за самим Акинфием и его братом Никитой.
Расположившись у камина, хозяин дома принял от прислуги чашку ароматного кофе и с наслаждением отпил. Данный напиток он распробовал далеко не сразу. Поначалу приходилось давиться все больше от нежелания навлечь немилость государя, ревностно насаждавшего среди своего окружения европейские повадки. Вот только в присутствии императора и пили этот горький напиток. Но потом ничего, распробовал.
Больше всего ему нравилось то, что крепкий кофе придавал бодрости, отгоняя сонливость. Совсем не лишнее для кипучей энергии заводчика, которому не хватало светлого дня, чтобы управиться со своими делами. Он бы и сейчас работал не покладая рук, забот на Урале хватало с избытком. Однако, получив приглашение ко двору его императорского величества, проигнорировать его никак не мог.
Кофе еще не допит, а в гостиную входит прислуга, неся на серебряном подносе запечатанное сургучом письмо. Короткий взгляд на оттиск, и тут же благостно-расслабленное настроение сменилось настороженностью. Отставив чашку с кофе, Акинфий Никитич вскрыл печать.
Первые же слова взволновали его. Впрочем, строк было только две. Короткое и лаконичное приглашение немедленно прибыть в Летний дворец императора. Ну и подпись Петра. Демидову уж не раз доводилось держать бумаги с монаршей подписью, но те послания всегда были адресованы его отцу, а вот это ему самому. Знать, как и в прежние времена, счастливая звезда не обходит их род. Опять Демидовы желанные гости при дворе, а это дорогого стоит.
Если все разыграть должным образом, то, глядишь, получится заполучить такую свободу, что только держись. Тогда уж никакие Татищевы не смогут вставлять ему палки в колеса. Быть может, вот это приглашение предвестник того, что его планы начинают осуществляться. А отчего бы, собственно говоря, нет? Коли государь стремится к тому, чтобы промышленность росла и крепла, чтобы товар российских предпринимателей уходил за границу, принося прибыль казне, то и подобное назначение очень даже возможно.
Нечто подобное Акинфий Никитич предполагал, когда государь, отринув прежний образ жизни, занялся делами. Поэтому к возможному приглашению он успел подготовиться. И хорошо, что успел…
Высокий, крепкого сложения мужчина. Движется уверенно, с достоинством, вот только, несмотря на платье иноземного кроя, так и хочется назвать его мужиком. Одеяние-то богатое, по последней моде, да нет присущего потомственным дворянам лоска и изящества.
Лицо с крупными, будто рублеными чертами. Бороды нет, но наличествуют ухоженные усы, придающие облику жесткость. Взгляд прямой, твердый. Знает себе цену Акинфий Никитич. Но по-другому и быть не может. Иному бы не удержать крепкое наследство отца, да при этом еще и приумножив вдвое. Места на Урале дикие, слабости не приемлющие.
– Здравия вам и долгих лет, ваше императорское величество.
– И тебе поздорову, Акинфий Никитич, – продолжая изучать стоящего перед ним пятидесятилетнего мужчину, ответил Петр.
Видел он его до этого лишь однажды. Но во время вручения ему грамоты на сходе промышленников особо рассмотреть Демидова не получилось. Теперь-то никто не помешает, и регламента нет никакого.
Внимательный взгляд императора гость выдержал спокойно, пусть его изучает, от него не убудет. Он и сам поступал подобным образом при первой встрече. Не сказать, что Демидову не понравилось, как его встретил государь. Наоборот, подобный интерес еще больше обнадежил заводчика. Так изучают человека, только когда имеют на него серьезные виды. Во всяком случае, он поступал именно так.
– Акинфий Никитич, мне ведомо, что ты и твой покойный батюшка по праву были в чести у моего деда. То право ты не растерял, трудами своими на благо отечества известен, а потому дозволяю обращаться к себе по-простому.
– Благодарю, государь.
О как! И этот легко перешел на «ты», словно это само собой разумеющееся. Н-да-а, все же это отличительная черта всех приближенных деда. С другой стороны, все они имеют немалые заслуги перед отечеством. Взять тех же Долгоруковых. Будь они бездарями, так дед не поднял бы их. Мало ли князей, что по вотчинам сидят в забвении. Иное дело то, что они учудили после.
