К сожалению, Владимир Стоянович так и не появился на рабочем месте, зато его секретарь был настолько любезен, что узнав причины моего внепланового появления в стенах канцелярии, отворил громоздкий несгораемый шкаф и, вынув оттуда тоненькую папочку с кокетливым синим бантом, протянул ее мне… под роспись. Оказывается, предусмотрительный князь успел уведомить своего «автоответчика» о моем возможном визите, и велел передать мне столь желанные копии дела Х.М. Высоковской.
Пока я, вывалив из-за пазухи, на стол мешающую мне кучу бумаг из дома Хельги, расписывался в получении дела, секретарь успел выудить из ящика отдельно стоящей конторки, какие-то бланки, шпагат, сургуч и огромный коричневый конверт. Ни слова не говоря, это рыцарь чернильницы, с абсолютно каменным лицом, снял колпачок с перьевой ручки, и принялся вносить в бланк опись того вороха бумажек, которыми я так неаккуратно завалил его стол. Удивительно быстро закончив этот процесс, секретарь кое-как подравнял стопку разнокалиберных документов, и поднес заполненный бланк к моей изумленной физиономии.
— Будьте любезны, Виталий Родионович, проверьте на соответствие. — Ровным тоном попросил секретарь, подвигая бумаги ближе к моему краю стола. — Прошу прощения за то, что вам пришлось везти эту кипу, сюда, да еще и в таком ненадлежащем виде. Владимир Стоянович уже отдал распоряжение о подготовке для вас личного печатного набора, но к сожалению, мастер исполнит заказ не раньше чем через три дня. У Монетного двора в эту пору, знаете ли, такой наплыв уездных, что раньше он никак не управится. Так что, придется вам толику потерпеть. А ежели необходимо будет что-то опечатать в срочном порядке, то прошу ко мне. Их сиятельство разрешил пользоваться его личным набором, по мере необходимости… Что с вами, Виталий Родионович?
— Со мной? Все в порядке, уважаемый Вент Мирославович. За исключением того, что я не понимаю, о чем вы говорите… вообще. — Справившись с собой, проговорил я.
— Ох, простите великодушно. Совсем заработался. — Секретарь огорченно покачал головой, словно в том, что я ни черта не понял, была только его вина. — Видите ли, служащим Особой канцелярии, от охранителей до старшего офицерского состава, по уложению, вменяется в непременную обязанность, ношение документов имеющих касательство дел канцелярии, исключительно в специальных кофрах, и надлежащим образом опечатанных конвертах, для чего каждый служащий имеет свой печатный набор. И вам по статусу положен такой же.
— Обождите секунду, но я же за штатом. — Я нахмурился.
— Это не столь важно. — Еле заметно пожал плечами секретарь. — В данном случае, уложение касается всех служащих. К сожалению, в связи с недавними выборами старшин в государевых уездах, Монетный двор полон заказов на изготовление им личных документов и печатей, потому-то с вашим набором и вышла такая прискорбная задержка…
— Однако. — Пробормотал я себе под нос. — Это я удачно зашел…
— Прошу, сверьте список с наличными бумагами, Виталий Родионович. — Поторопил меня секретарь.
— Да-да. Непременно. — Я пробежал взглядом по описи, поворошил стопку изъятых из дома Хельги бумаг и, присоединив к ним папку с делом, утвердительно кивнул. Секретарь, тут же, сноровисто уложил документы в конверт, привычным движением руки, во мгновение ока разогрел сургуч и, через секунду, у меня подмышкой устроился по всем правилам опечатанный сверток.
Поблагодарив секретаря за помощь и попрощавшись, я вышел из здания канцелярии и, взяв лихача, направился домой. Кажется, сегодня мне представляется редкая возможность нарушить строгое правило моей очаровательной экономки. Документов я набрал порядочно, так что бодрствовать придется долгонько. А значит, без кофия не обойтись…
Я фыркнул, поймав себя на том, что постепенно начинаю даже в мыслях сбиваться на вычурный и неторопливый местный говор, и поплотнее укрылся медвежьей полостью. В открытой коляске, да холодным осенним вечером, вещью, нужной и полезной. В тепле меня немного разморило, и в этакой легкой дремоте, я и не заметил, как прикатил к Смольянинским владениям.
Дом встретил меня божественными ароматами очередного шедевра Лейфа, и уже ставшим привычным ворчанием повара на экономку, «забывшую» поставить на стол заветный графинчик. Пока же Лада, чуть заметно надувшись, исправляла свое обычное упущение, я успел подняться в кабинет, запереть изрядно мешающий мне сверток в конторке и, вымыв руки в примыкающей к кабинету небольшой ванной комнате, вернуться за накрытый стол, сияющий начищенным серебром приборов, и теряющимся на фоне белоснежной скатерти, тонким фарфором блюд и тарелок… пока, подозрительно пустых. Впрочем, стоило мне поудобнее устроиться в мягком полукресле, как появившиеся рядом, Лейф с Ладой тут же загромоздили стол многочисленным и самым разнообразным угощением. Вот только насладиться им мне, сходу, не удалось. Разлившийся в воздухе звон небольшого колокольца, заменяющего в доме дверной звонок, заставил меня отложить приборы в сторону, недоумевая, кто мог завалиться ко мне в гости, в столь поздний, а по местным меркам, так и вовсе неурочный, час.
— Лада, будь добра, посмотри, кого там на ночь глядя принесло в наши пенаты… — Попросил я, но ее опередил Лейф.
— Извините, ваше… Виталий Родионович, поздно уж, мало ли в ночи татей шляется, позвольте уж я сам отворю?
— Разумеется, Лейф. — Я кивнул, мысленно сделав себе зарубку на память, не допускать более подобных огрехов. Вряд ли, конечно, какой-нибудь грабитель осмелится, вот так, со всем предупреждением, вломиться в чужой дом, но… кто я такой, чтобы менять устоявшиеся правила приема незваных гостей?
Пока я таким образом размышлял, одновременно расстегивая пуговицы пиджака, чтобы в случае чего не замешкаться с извлечением ствола, из холла донесся тихий говор, отправившегося изображать швейцара Лейфа, а следом и шум шагов. Кажется, гость был один…
— Здравствуйте, Виталий Родионович. Уж извините, за поздний визит… — Ставр, франтоватый, как и в прошлую нашу встречу, с несколько наигранной, на мой взгляд, смущенной улыбкой застыл в дверях. А за ним маячил мой повар с таким одухотворенным лицом, словно Христа воскресшего увидел. Я незаметно одернул сместившуюся в сторону полу пиджака, прикрывая виднеющийся из-под нее ремень «сбруи».
— И вам здравствовать, Ставр Ингваревич. Не стоит извинений. — Я поднялся из-за стола. — Присоединитесь к ужину? Лейф обещал подать какую-то совершенно замечательную стерлядь…
— Благодарю… С превеликим удовольствием. — Старейшина Волосовой стези, или как там правильно-то, не чинясь, прошел к столу и, совершив какое-то замысловатое движение руками, уселся напротив меня. Лада, мгновение назад стремительно исчезнувшая куда-то из комнаты, тут же оказалась рядом со Ставром, и принялась раскладывать перед ним принесенные приборы, при этом, украдкой кидая на него такие же взгляды, как и Лейф. Вот только, если благоговение повара вызвало у меня разве что ехидную усмешку, то от взглядов Лады на разряженного Ставра, почему-то остро шкрябнуло где-то в груди. Хорошо еще, что блоки удержал… Они, конечно, старейшине, на один зубок, но ведь это, если он будет присматриваться…
