— Вас я знаю, уважаемый Антоний. — Прищурив глаза, он поклонился. — А вот этого господина вижу в первый раз. Вы ручаетесь за него?
— Конечно! — Судейский с жаром дернулся к двери, только малость не рассчитал усилий и чуть было не повалился навзничь. Князю пришлось подхватить его и буквально на руках внести в дом; на этом Хельги, в общем-то, хотел и откланяться, но не тут-то было!
Вошедших окружили какие-то люди в открытых, падавших красивыми складками одеяниях и с лавровыми венками на головах.
— Ну, наконец-то, Антоний! А мы уж думали, ты не придешь. Кто это с тобой?
— К-к-к… К-к-к…
— Неужто крокодил?
— С-сам т-ты…
— К-каппакко… каппаго… Каппадоккиец… Н-наш человек. П-поклоник Кас-сии.
— А, ну раз поклонник Касии, тогда наш. Милости прошу, друзья!
Подхватив под руки, гостей повели в главную залу, просторную, отделанную мрамором и позолотой. Колонны, затянутые златоткаными шторами ниши, бронзовые подсвечники на стенах, чудесный, выложенный разноцветной мозаикой пол. На низких софах, накрытых бархатными покрывалами, сидели и полулежали люди с одухотворенными лицами. Они переговаривались, смеясь, что-то декламировали, пили вино из высоких стеклянных кубков. Были здесь и женщины, и даже юные девы в коротких хитонах, едва доходящих до бедер, кое-кто из них — с открытой грудью. Одна из таких одалисок — яркая завитая блондиночка с чувственными карими глазами — подбежала к Хельги и, чуть ли не силой усадив того на софу, с детской непосредственностью забралась к нему на колени. Князь был немного шокирован. Так, чуть-чуть… Самую малость.
— Говорят, тебе нравится Касия? — обняв Хельги за шею, защебетала дева. — Я тоже от нее без ума. Правда-правда! Хочешь, почитаю?
Не дожидаясь ответа, спрыгнула с колен, гордо вздернула подбородок. Зазвенел чистый голосок:
Как страшно выносить глупца сужденья,
До крайности ужасно, коль в почете он…
Когда невежда умствует — о, Боже мой,
Куда глядеть?
Куда бежать?
Как вынести?
— А теперь — ты! — Девушка хитро уставилась на князя.
Тот пожал плечами.
— Ну, ладно… — и продолжил:
— Гораздо лучше с умными делить нужду,
Чем разделять богатство с невеждами и дураками!
— О-о-о!!! — Собравшиеся наградили чтеца аплодисментами. — А этот друг Антония и впрямь не промах! Как здорово он прочел… И несмотря на акцент… Вот есть же люди и в провинциях!
— Вы, видно, не ромей? — Один из увенчанных венками — седоваласый, толстый — подсел к гостю.
— Нет, я из Каппадоккии. Отец мой был варанг, а мать — гречанка.
— Варанг? Как мило! — Полуголые одалиски просто облепили князя.
— Тсс! — Седовласый вдруг поднялся на ноги. — Кажется, к нам еще гости…
Послышались голоса, радостные крики, звуки поцелуев — и в зал, под приветственные возгласы друзей, вошли… Диомид с Каллимахой. Девушка уже сбросила столу, оказавшись в таком же коротком хитоне, что и остальные девы, длинные волосы ее были собраны на голове в высокий узел, глаза смотрели гордо и весело — никак не скажешь, что служанка. Впрочем, бывало, что женщины самого подлого звания становились императрицами. Бывало…
— О, друг мой, и ты здесь! — Диомид подошел к Хельги. — Не думал, что встречу тебя в таком месте… Впрочем, ты, наверное, пришел с Антонием?
— Так и есть, — кивнул князь. Юноша понимающе усмехнулся.
— Думаю, он много выпил сегодня после ипподрома. На радостях, с выигрыша. С Антонием это бывает.
— Антоний уже спит, Диомид! Пытались разбудить — тщетно. Ну, ты ж его знаешь.
— Знаю. — Диомид махнул рукой и улыбнулся князю. — Что ж, развлекайся. Здесь очень недурно!
Он отошел, подхватил за талию Каллимаху и скрылся вместе с ней за колоннами, где уже собралась молодежь. Судя по заговорщическому виду молодых людей, они явно что-то затевали. Вот, пошептавшись с остальными, на середину зала вышел худосочный юноша в узкой тунике и, привлекая внимание, громко хлопнул в ладоши.
— Друзья! Сегодня мы представим вам Эсхила. Представим по-новому, это будет наш взгляд на него.
Он поклонился, слуги потушили часть свечей, погрузив зал в полумрак. Негромко заиграла арфа. На середину зала под музыку выбежали обнаженные девушки, уселись прямо на мозаичный пол в самых живописных позах. Схватили за руки юношу в набедренной повязке, словно бы куда-то тащили, а тот изо всех сил упирался.
Пускай в меня двойным ударит жалом
Губительная молния! —
встав поодаль, неожиданно звучным голосом продекламировал худосочный чтец. Остальные участники драмы замахали руками, забегали, изображая стенания. А чтец продолжал, легко перекрикивая звуки арфы:
Пусть воздух
Всколеблется от грохота громов,
От судорог и взрывов урагана!
Пусть в вечный сумрак Тартара свирепо
И с основанья сдвинет землю!
Хельги, как и все остальные, с интересом смотрел на разворачивающееся действо, на пантомиму юноши, на обнаженные тела дев. Холодный голос чтеца, казалось, завораживал душу.
Пусть буря глубь земную расшатает,
Низринет роковой круговорот
Мое, грозой раздробленное тело!
Но — умертвить меня не может Зевс!
Чтец с вызовом посмотрел в потолок. Юноша-мим дернулся, вырываясь из плена тонких девичьих рук, упал, вытянув правую руку кверху, и так застыл в окружении дев.
Собравшиеся рукоплескали стоя. Актеры смущенно кланялись.
— Прекрасно, вы не находите? — Седовласый запоздало представился: — Дионисий Лар — хозяин это дома.
— У вас чудесный дом.
— А все вокруг, как вы могли догадаться, мои гости.
— У вас чудесные гости, — искренне похвалил князь.
Дионисий Лар улыбнулся.
— Так вам понравилось здесь?
— Вполне.
— Не хотите ли вступить в наше братство? — неожиданно предложил хозяин дома. — Вообще-то, у нас длинный испытательный срок, но раз вы хороший знакомый Диомида, то мы, я думаю, обойдемся без этого.
Хельги задумался. Вступать во всякого рода непонятные организации не входило в его планы. Впрочем, судя по всему, здесь собирались не простые люди — влиятельные чиновники, знать. Может, кто когда и сгодится?
Князь махнул рукой.
— Согласен.
— Для этого вы, уважаемый, должны заплатить вступительный взнос в размере десяти солидов.
Однако, про себя усмехнулся Хельги, сумма-то немаленькая!
— У меня нет с собой такой суммы.
— Полноте, передадите потом.
— Может, через Диомида.
Дионисий покривился:
— Знаете, мы стараемся не решать здесь финансовых проблем… Даже и среди нас есть, как бы это сказать…
— Соглядатаи, — договорил князь. — Что ж, они везде имеются.
— Вот и хорошо, что вы все понимаете. Лучше даже не солиды… какой-нибудь золотой поднос, подсвечник, статую…
— Сделаем. — Хельги поднес руку к сердцу.
— Тогда — прошу!
Взяв гостя за руку, хозяин поэтического салона вывел его на середину и громко провозгласил, что все братство каких-то там зеркал радо принять в себя нового члена.
— Какое братство? — вполголоса переспросил князь.
— Серебряных зеркал. — Дионисий улыбнулся. — Сейчас вы сами поймете…
Все затихли, слуги погасили почти все свечи, оставив лишь одну — за колоннами, у самой стены, забранной тяжелой портьерой.
— Иди вперед, друг мой. — Хозяин повернул Хельги лицом к стене. — Иди — и увидишь, что будет дальше.
Князь с интересом осматривался. Висевшая нег подвижно портьера вдруг упала на пол, открыв стену, во множестве увешанную зеркалами из тщательно отполированного серебра в золотых окладах. Братство серебряных зеркал… Теперь понятно.
— Подойди и загляни в любое зеркало, — торжественно провозгласил Дионисий Лар. — У нас не принято потом рассказывать о том, кто что видел, но знай — ты увидишь там свою судьбу!
Вот как? Значит, судьбу — ни больше ни меньше. Хельги усмехнулся, заглянул в первое попавшееся зеркало… и отпрянул. На него смотрел вовсе не он — кудлатый седобородый старик с пронзительным, обжигающим взглядом. Князь зашатался… Велунд! Давно умерший учитель и опекун Велунд.
Глава 14
КЛОАКА
Осень 873 г. Константинополь
Что касается до грязных выходок, то мы видели их слишком достаточно…
В. И. Ленин. «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократии?»
Велунд! Давно умерший кузнец и учитель. Наверное, не зря он явился в зеркале. Хотел предупредить о чем-то? О чем? Хельги вздохнул, уселся на лавке в своей келье — они так и жили в монастыре Святого Мамы, спокойное было местечко. Отстояв заутреню, явился Никифор, по пути прихватив с собою Ирландца. Кратко поведав им о своих похождениях, князь, в свою очередь, выслушал ответные новости. Так, ничего конкретного. Даже подозрительные клирики — Евтихий с Харитоном — и те словно бы затаились, не предпринимали никаких активных действий. То ли чего-то выжидали, а может быть, просто не было поступлений новых рабов, да и откуда им взяться, ведь город практически был окружен русами. Оставалась, правда, еще одна зацепка — ведьма Гездемона, однако попробуй ее разыщи в таком многолюдном городе. Можно, конечно, и даже нужно, но быстро вряд ли получится. Попробовать через ту же Евдокию, императрицу? Или попросить вынюхать кое-что Диомида? Сказать, что и сам бы не прочь воспользоваться ее колдовством в целях поправки пошатнувшегося мужского здоровья, или придумать еще какую-нибудь причину. Хельги так и пытался поступить, однако и Евдокия, и Диомид замыкались, как только он начинал выспрашивать про ведьму. Говорят, она пользовала самого базилевса — если так, то подобраться к колдунье будет очень непросто, даже с помощью императрицы и ее сына. Непросто — но все же надо пытаться. Может быть, зайти с другой стороны?
