бы к моему тренеру! — сетует он.
На общем собрании было сотни полторы народа. Большой зал, приспособленный и для показа кино, хотя, скорее всего, не для фильмов, а для просмотра матчей соперников. Или не снимают ещё на плёнку сейчас?
— Есть вопросы? — строго спросил дядя из президиума, судя по наградам фронтовик, но лет ему на вид было меньше шестидесяти.
— Завтра будет ещё одно собрание по этому поводу, — немного повышает голос он, так как все начинают перешёптываться. — Сейчас зачитаю список тех, кому не надо на этом собрании присутствовать.
Он зачитывает список, и я по алфавиту последним там стою.
— И последний — Штыба Анатолий! Всем остальным с утра быть, приедут люди из комитета, — веско сказал фронтовик.
— Найдёте чем ребят занять, тем, кому на собрание не надо? — спросил мужик из Федерации.
— Конечно, — кивнул ещё один из президиума.
— А почему тебе не надо? — спросил Костя по дороге в корпус.
— Я выезжал уже, — поясняю ему.
— И что, проиграл? Ты, вроде, только чемпион СССР? — раззявил рот пацан.
— Выиграл, давай ко мне зайдём, покажу, — усмехаюсь я.
В комнате знакомлю своего соседа-чеченца и Костю. Вахит важно пожимает руку моему новому товарищу.
«Он ещё вспоминать будет лет через десять с каким человеком здоровался», — думаю про себя я.
Достаю газету со своим фото, комсомолку, ту самую, где рассказывалось, как я героически заткнул будущую звезду-ведущую.
— Смотрите, только не порвите.
— А она красивая, — выдал своё заключение Костя, рассматривая фото Опры.
— Черная! Я блондинок люблю, — сказал Вахит.
— Сам-то! Тоже черный! — весело сказал ни разу не деликатный Костя.
Они начали бороться и дурачиться.
— Хорош! Сдаюсь, — пищит придавленный Цзю, ты не черный, ты смуглый.
Смотрю на детей с ностальгией.
— Народ, надо что-то с питанием делать. Я голодный, — ставлю проблему я. — Хреново тут кормят.
— Тут всё рассчитано по калориям, — сомневается Вахит. — У тяжеловесов другие порции.
— Похрен! Я тоже есть хочу, — поддержал меня Костя. — Чай хоть организовать, что ли?
Открываю сумку и вытаскиваю кипятильник.
— Вон ваза стоит. Костик, сбегай, набери воды, помой, конечно, вазу сначала.
— А чё я? — сразу идёт в отказ он.
— Ты самый молодой — это раз, во-вторых — привыкай, инициатива имеет инициатора! И, в-третьих, ты конфеты хочешь? — достаю коробку шоколадных конфет. — Шоколадные, из «Берёзки».
Последние слова Костя уже точно не слышал, умчался за водой. Какой же ребенок откажется от конфет?
— Это дело! А у меня пахлава есть, мама делала, — радуется Вахит.
Пьём чай, болтаем, я рассказываю про поездку в Венгрию, Вахит спрашивает про тамошних девок. Вру напропалую. У Цзю тоже есть хобби, он читать любит! Даже с собой на сборы взял две книги.
Тут выясняется, что, кроме ужина, есть ещё один приём пищи — паужинок. Идём в столовую, а там молоко горячее и коржик с маком. Коржики самодельные! Вот теперь жизнь хороша.
На выходе из столовой меня дергает за рукав Игорь. Рядом с ним ещё два парня на голову выше меня, и вид у них недобрый.
— Надо поговорить, — басит проигравший.
— Вас трое, вот и разговаривайте между собой, если надо, — вырываю рукав спортивного костюма я.
Вахит не в курсе, что там было на спарринге, и поэтому ничего не понимает, а вот Костя сразу сообразил.
— Здесь говори. Что надо? — предлагает он.
— Чё не так, брат? — спрашивает Вахит, тоже резко тормознув.
— Толян в нокаут послал его на спарринге, — Цзю тыкает пальцем в сторону Игоря. — Он обиделся и папу с мамой привел, да?
«Как Цзю девяностые пережил?» — в очередной раз проносится у меня в голове.
— Чё? Кто это мама? — угрожающе дергается один из здоровяков.
— Хрен вас, мудаков, знает, — раскручивает дальше конфликт Костя.
— Вахит, брат, что не так? — Около нас останавливается парочка таких же здоровяков. Судя по обращению, это земляки моего соседа.
— Пока не знаю. Вот эти ребята с моим другом хотят втроём поговорить, — кивнул мой сосед на оппонентов. — Хотели увести его куда-то.
— Саня, что за дела? — басит один из кавказцев, лет двадцати по виду.
«Это тренер или спортсмен, вообще?» — почему-то меня заинтересовало только это.
Конфликта я не боялся, драться вряд ли кто будет, это уж дно какое-то — драться на сборах, можно вылететь отсюда в два счёта.
— Просто хотели поговорить, предложить ещё один спарринг ему, — кивает на меня, очевидно, Саня.
— С тобой, что ли? — вырвалось у меня.
— Вы что такие дерзкие, мелкие? — удивляется Санёк.
— Разговаривать учись, а лучше думай башкой, прежде чем что-то сделать, — искренне советую я.
— Вы чего втроём пришли к нему? Что, один на один предложить струсил? — упрямо переспросил джигит.
— Кто струсил? — запальчиво сказал Игорь.
— Не тебя разве он послал в нокаут за раунд? — вступил в разговор второй кавказец.
— Ладно! Проехали! Неправы были, но вопрос тот же, он, — встрепенувшийся Санёк указал на Игоря, — хочет ещё поспарринговаться.
— Я не хочу, неинтересно мне, но если тренер поставит задачу — почему нет. А так, тайком, зачем мне местом в сборной рисковать? Пошли, пацаны, — сказал я и направился дальше, отпихнув плечом здорового Саню с прохода. — Широкий, что ли? Скромнее стой!
— Трус? Я так и думал, — скривился Саня, но в конфликт не полез.
Зато переклинило меня.
— Чё ты сказал? — резко остановившись, развернулся я.
— Что у вас тут происходит? — услышали мы голос старшего тренера сборной, известного боксёра Бражникова Юрия Михайловича, кстати, питерского, местного.
Блин, все время Ленинград Питером хочу назвать, — расстроился я и ответил:
— Обсуждаем сегодняшний спарринг, — честно ответил я.
— Жаль, не видел, — усмехнулся дед. — По своим номерам все быстро разошлись!
Идём в комнату, Вахит машет руками, показывая, как бы он этого Санька размотал на ринге. Что, конечно, вряд ли. Тот — боксер не из последних, хотя всего и чемпион РСФСР, зато нокаутёр хороший, как и я.
Утром, после привычно уже дерьмового завтрака — размазанная по тарелке рисовая каша на воде, все спортсмены идут на лекцию к «особистам», а я и ещё десяток парней в общем зале разминаемся. Упарили нас до предела, лучше бы на лекцию сходил и ещё раз послушал инструкцию, что там можно, что нельзя. Зато когда наш вес собрали заново, я был уже хорошо размят. Усталость? Да по две тренировки в день легко могу проводить, сил — вагон. Отрабатывали разные упражнения, например: «бёрпи» — упор на одну руку и отскок ногами, выпрямляя тело, или «пистолет» — нечто вроде приседания на одной ноге, вторая — прямая. Приседать на одной ноге могу долго,
