оставить ситуацию с его кошмарами без своих комментариев и вернулся к мысли, которую обдумывал еще с ванной. – Я понял, нам срочно нужен третий соавтор.
– Зачем?!
– Он будет отвечать за паранойю, – разъяснил я. – Потому, что мы с вами это направление откровенно проваливаем.
Женька положил голову на край дивана и засмеялся.
– Перестаньте веселиться! Это очень серьезно! – строго сказал я. – Ситуация с Ванькой Приблудным не должна повториться! Нам нужно рассмотреть все варианты!..
Какое-то время мы и вправду подбирали кандидатуры – говорили вполголоса, чтобы не разбудить наших и без того потрясающе деликатных соседей – но потом начали болтать о ерунде.
Такой ерунды почему-то всегда много всплывает, и ее обязательно надо обсудить с полуночи до трех утра. Главное, не забыть напомнить товарищу, что пора спать, потому, что завтра нам все-таки на работу, услышать в ответ «я все равно не смогу заснуть», и с чистой совестью послать его ставить чайник.
Чай мы пили еще два раза – один раз вдвоем, второй с соседкой, которая вернулась со смены и хотела поужинать – и еще я изредка подходил к окну.
Там каждый раз маячил тот самый непонятный мужик, и мы уже почти вознамерились сходить и узнать, не нужна ли ему наша помощь, но около часу ночи он исчез.
19.08.1942
г. Москва, Доходный дом на Среднем каретном переулке
Я. П. Овчаренко (И. Приблудный)
– Учитель, мне сегодня выразили эту хреновину, – взволнованно сказал Ваня Приблудный.
Он только что прибежал из кино, где встречался с Ильфом и Петровым, и его переполняли эмоции.
Учитель жил в бывшей дворницкой на Среднем каретном переулке, длинной, темной и полуподвальной, но зато с отдельным входом со двора. Приблудный пролетел насквозь эту дворницкую, все три комнаты, разделенные фанерными перегородками, и Учитель, конечно, оказался в самой дальней и темной.
– Чего там тебе выразили, Ванюша? – ласково спросил Учитель.
Он стоял на коленях перед иконой, спиной к двери, и опять отмаливал какие-то грехи. Приблудному, как человеку совершенно далекому от религии, было даже немного удивительно, когда Учитель успевает грешить в таких количествах.
– Ну эту! Которую! Вотум недоверия, вот!
– Господь с тобой, Ванюша! Рассказывай по порядку, – сказал Учитель, по-прежнему не оборачиваясь.
Обычно Ванька ждал, пока он закончит, но тут ему прямо очень не терпелось поделиться.
– Да эти двое, Ильф и Петров! Я уверен, что это Ильф, его козни: Женя бы до этого не додумался. Сказали, что хотят познакомиться с тобой и убедиться, что ты не собираешься затащить меня в секту. Жилье, сказали, ты у меня отобрать не сможешь, потому, что я и так живу у знакомых, но мало ли что! Я, конечно, сказал, что это не их собачье дело, но они гнусно заухмылялись, и заявили, что не собираются верить мне на слово, а успокоятся только тогда, когда познакомятся с тобой лично!
Вот тут Учитель отвернулся от иконы, посмотрел на Ваню, и его светлые глаза под кустистыми бровями изумленно расширились:
– Они тебя еще и побили?!
Он коснулся Ванькиного лба прохладными пальцами, поворачивая голову к тусклой лампочке, и Ваня смущено ковырнул пол носком ботинка – кажется, ссадина на виске снова начала кровить, а он рассчитывал, что Учитель ничего не заметит.
– Нет, ну ты что! Они же эти, интеллигенты! Просто прополоскали мозги: беспокоимся за тебя, боимся, что ты связался с дурной компанией, туды и сюды…
– Ваня! Прости Господи, я тебя сейчас стукну! – сердито крикнул Учитель. – Не доводи до греха, я же волнуюсь! Если ты сейчас скажешь, что шел-шел и упал!..
– Ладно, ладно! – испугался Приблудный, который как раз открыл рот, чтобы поведать наставнику про «мокрые ступеньки на входе в кинотеатр». – От тебя ничего не скроешь! Не зря, наверно, про тебя говорили, что ты колдун и заколдовал самого царя!
Учитель добродушно хохотнул в бороду и потащил Ваньку мазать рану зеленкой. Комнаты у него шли анфиладой, и кухонька была в самой первой, ближе к двери.
– Это были гнусные выдумки! Они специально так говорили, чтобы был повод убить меня. Ну, бог им судья! А ты стой, не вертись!.. И рассказывай, рассказывай, чего замолчал!..
Ванька фыркнул, в очередной раз убеждаясь, что от Учителя ничего не скроешь, плюхнулся на любимый стул с высокой спинкой и принялся рассказывать, как Ильф с Петровым вероломно позвали его в кино и хорошенько прополоскали мозги аккурат перед началом сеанса. А после фильма, когда все успели остыть…
– Мы с Ильфом вышли, стоим, ждем Женьку. Он пошел в туалет, а там народу, вот он и застрял. Не знаю, что там, или живот у него прихватило, или просто стоял, пропускал половину очереди без очереди. Ну, ты же знаешь, какой это человек, он даже в туалет заходит последним, вдруг кому больше надо!.. Мы, значит, вышли, Ильф стоит на ступеньках, курит. Я отвернулся от дыма, ну и от рожи этой занудной, и тут какой-то мужик в капюшоне. А там уже все стемнело, дым, опять же, народу не очень много. И вот, значит, мужик меня спрашивает: «Евгений Петров?». Ну я и ляпнул: «Да».
– Зачем? – поразился Учитель.
– Да я и не помню, это как-то само собой вышло. Я… а, да, я подумал, что он узнал Ильфа, там же морда приметная, и захотел взять у них с Петровым автографы,– вспомнил Ванька. – Ну я и решил пошутить. А он такой, раз, на меня! Ильфа оттолкнул, тот по ступенькам кубарем, потом ко мне, хвать за шиворот, и железякой по голове! Да с размаху!..
Учитель вытаращил глаза и нервно запустил пальцы себе в бороду.
– С размаху, да не совсем, – уточнил Приблудный, довольный произведенным эффектом. – Он, я так понял, увидел, что я не Петров,
