Что может расколоть «я» пополам? Да много чего. Например, маленький кусочек свинца весом каких-то девять грамм, выпущенный злодейской рукой точно в сердце любимого человека. И неважно, сколько таких кусочков вонзится потом в твою спину, если этот попал в цель. Потом ты приходишь в себя в больничной палате, и первое, что хочешь узнать, это удалось ли тебе стать героем? Тебе не смотрят в глаза и качают скорбно головой. Дзинь! Тебя целого больше нет. В одном теле поселяются два разных человека. Один – тот, кем ты был раньше. Он мужественно переносит боль и страдания, а главное, старательно прячет от окружающего того, второго – нытика и пораженца, который скулит, забившись в дальний угол сознания, и мало во что верит. Чаще всего у первого всё получается, потому что он сильнее. Однако когда надо принимать важное решение, он не может этого сделать, не договорившись со вторым.
Слушай, Жехорский, а ты, случаем, не бредишь? Со стороны выглядит очень похоже. Согласен. Потому и не обсуждаю это с ребятами.
А друзья тем временем продолжают критиковать мою нерешительность.
— Я не понимаю, в чём тут можно сомневаться? — возмущается Васич. — Тем более что ты сам всё время носился с Туркестаном, как с писаной торбой.
— Действительно, Шеф, — вторит ему Ёрш. — Ты был настроен куда решительнее, когда дело было на нуле. Теперь, когда по линии обоих наших наркоматов в Туркестане подготовлена такая шикарная почва, ты проявляешь нерешительность. Что за дела?
— О какой почве ты говоришь? — Я не просто тяну время, мне действительно интересно.
— Мы в наркомате обороны решили все технические вопросы, касающиеся комплектования ТуНАр личным составом и вооружением. — Васич явно гордился достижениями своего ведомства. — Под Самарой теперь сосредоточена уже не бригада, а почитай, целый корпус! Другой корпус можно легко сформировать из уже отправленных в Туркестан частей. Вот тебе и армия! Не хватает только подписи и печати.
Замечательная новость! Мой интерес растёт и ширится. А тут ещё Ёрш масла в огонь подлил.
— Турани помнишь?
— Конечно, помню! — обрадовался я напоминанию о старом знакомом. — Как он? Где?
— Вскоре после упразднения института военных комиссаров перешёл в наше ведомство. С недавних пор возглавляет НГБ Туркестана. — Ёрш внимательно следил за изменениями выражения моего лица. — Ты, я вижу, не удивлён?
— Не очень, — подтвердил я. — Хорошие новости. Спасибо, ребята!
— Что-то мало у тебя радости на лице, — покачал головой Васич. — Об Анютке, наверное, беспокоишься?
— И это тоже, — машинально ответил я, думая совершенно о другом. — Как её в такую даль везти?
Занятый своими мыслями, я не сразу обратил внимание на то, что атмосфера в комнате изменилась. Поднял глаза на друзей. У обоих был какой-то странный вид.
— Нет, он точно не в себе, — сказал Ёрш.
— Полностью с тобой согласен, — кивнул Васич.
— Да что случилось-то? — воскликнул я.
Друзья переглянулись.
— Похоже, правда не понимает, — произнёс Васич.
— Ты куда Анюту везти собираешься? — спросил Ёрш.
— Как куда? Если приму должность, с собой, конечно, в Ташкент. — Я уже начал кое-что понимать, но с выбранного пути сойти сразу не мог. — Найму няньку. Хватит злоупотреблять вашей добротой…
— Ну, сам напросился… — Васич поднялся с места и вышел из комнаты.
Пребывать под укоризненным взглядом Ерша мне пришлось недолго. Васич вскоре вернулся, и не один: вслед за ним спешили Ольга и Наташа – Багира и Ракша, у которых собирались отнять Маугли.
Что произошло дальше, я думаю, долгих пояснений не требует? Женщины успокоились только минут через пятнадцать, после того, как взяли с меня слово, что на время длительной командировки – если таковая состоится – дочь останется на их попечении…
* * *
Первым из знакомых мне сотрудников, кого я встретил в «Главтурке», был Куропаткин. Я только вошёл в вестибюль, а старик спускался по главной лестнице. Был он чем-то крайне огорчён, никого вокруг не замечал, весь в себе. Пришлось его окликнуть:
— Алексей Николаевич!
Куропаткин поднял голову, ища глазами того, кто его окликнул. Увидев меня, явно обрадовался – и меня это тронуло, — шагнул было навстречу, но замешкался, видать, моя «свита» его смутила. Я сам подошёл к нему, протянул руку. Ладонь старика была тёплой и крепкой.
— Душевно рад видеть вас, Михаил Макарович, во здравии, — очень искренне произнёс Куропаткин. — Когда до меня дошла весть о постигшей вас утрате, поверите ли, скорбел вместе с вами.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Вы-то как, здоровы?
— Благодарствую, здоров, слава богу, — с какой-то затаённой печалью в голосе ответил Куропаткин.
— Но я вижу: вы чем-то озабочены. Расскажите, что вас так огорчило?
Куропаткин грустно улыбнулся.
— Вы ведь, наверное, в курсе, Михаил Макарович, что «Главтурку» закрывают?
— Не закрывают, а реорганизуют, — поправил я старика. — Теперь здесь будет размещаться резиденция заместителя председателя Совнаркома по Туркестанскому краю.
— А мне так всё едино, — вздохнул старик. — Мне только что сообщили, что в моих услугах больше не нуждаются.
Моя вина! Отдавая распоряжение оставить в новом аппарате на треть сотрудников меньше, я как-то упустил из виду, что для штатных сотрудников, согласно трудовому законодательству, место подыщут, а тех, кто за штатом, просто уволят.
— Вот что, Алексей Николаевич, — приступил я к исправлению собственной промашки, — вчера я был назначен на должность зам. пред. Совнаркома по Туркестанскому краю.
— Так вы теперь, как это по новому уложению, Действительный государственный советник 1 ранга будете?
— Точно так, — кивнул я.
— Поздравляю, ваше высокопревосходительство! — очень серьёзно произнёс Куропаткин.
— Ну что вы, Алексей Николаевич, — укорил я старика, — нет больше таких обращений, забудьте вы их. Да и не для того я вам о своём назначении сказал. Хочу предложить вам должность внештатного консультанта при моей, так сказать, особе. Согласны?
— Почту за честь! — поспешил ответить Куропаткин.
— Так я прямо сейчас и распоряжусь!
1921 годНазвал бы это дежавю, когда бы чувство не было связано с конкретным моментом моей прошлой жизни. Я уже стоял когда-то на перроне железнодорожного вокзала, а передо мной на пути стоял бронепоезд. На этом, впрочем, сходство моментов и заканчивалось. Бронепоезд «Товарищ», на котором мы с Васичем когда-то доставили Ленина из Пскова в Петроград, лишь отдалённо напоминал того красавца, что радовал мой глаз теперь. Основной состав (без платформ прикрытия и «чёрного» паровоза) состоял из восьми бронированных вагонов и двух покрытых броневыми листами паровозов. Два вагона в середине состава были явно пассажирскими, притом самого высшего класса. Вооружению бронепоезда мог позавидовать и крейсер: две вращающиеся орудийные башни чего стоили! А ещё он был красив. Вот было видно, что над проектом стального монстра поработали не только инженеры, но и дизайнеры, и даже художник: на борту пассажирских вагонов были нарисованы государственные символы России, а на обоих головных вагонах – гвардейские знаки.
