– Представь, парень ищет девушку, которая помахала ему из трамвая. Девушка мечтает, чтобы этот парень её нашёл. Они вышли навстречу друг другу по одной улице, но не встретились.
– Почему? – вздыхает Пилюля.
– Не судьба, – отвечаю я.
16 февраля 1950 года.
На утренней пробежке не было Любочки. Амосов поведал, что её родители застукали их на месте преступления. Серёга гордо удалился, а девушке запретили любые встречи с ним.
– Любина мама узнала телефон Джеджелавы и затем позвонила в мой предыдущий клуб. Тот тренер подозревал, что я развожу шуры-муры с его дочерью. Вот и наговорил про меня… Отстаньте, ничего у меня там не было. Так… всего то пару раз в каптёрке по быстрому. Это ведь не считается?
После тренировки подходила Катя с Колобком (одна видать робела). Оба сделали жалостливые глазки как у кота из Шрэка. Васечка, крутя в воздухе руками для лучшего усвоения слов, попросил за замявшуюся подругу:
– У катиной крёстной артистки Елены Кузьминой завтра день рожденья. Катя хочет у Мстислава на магнитофон песню записать и подарить плёнку крестной. Девчачья песня нужна…
Вот же блин неугомонный импресарио.
Вспомнив песни той молодости, говорю:
– Есть одна. Только она грустная. И петь лучше на два голоса.
– Это ничего, – быстро согласилась Катя, – я Анечку попрошу. Она не откажет…
В приёмной Василия Иосифовича, кроме секретаря сидел лётчик-майор, нервно теребивший ушанку. Я по-хозяйски снял шинель и повесил на крючок. Секретарь-капитан встал и пожав мне руку сказал:
– Вчера матч с сыном-школьником слушали. Бобров – его кумир. Сын как услышал, что форварда через борт перекинули, застыл от ужаса, а как комментатор сказал, что Боброва на носилках вперёд ногами понесли – расплакался. Сидел на кухне пока Бекяшев не забил. Потом снова плакал – от радости. Сегодня пошёл в хоккейную секцию записываться. Если возьмут, придётся коньки покупать.
Майор заинтересованно посмотрел на меня, и на всякий случай раскрыл шинель, продемонстрировав Звезду Героя. Потом собрался с духом и представился:
– Лётчик-испытатель Виктор Яшин. Я на ИЛ-28…
Тут он осёкся посмотрев на капитана. Капитан поняв, кивнул:
– У него подписка о неразглашении есть. Говори. Про ИЛы с майского парада все знают…
– Списали меня из армии полгода назад. На заводе вот ИЛы и МИГи тестирую. А я в часть хочу. В боевую. Уже куча знакомцев на Дальний Восток уехала. А мне генерал-полковник Вершинин ещё летом сказал: " Иди к Василию Иосифовичу. Он ветеранов не бросает, Может и поможет чем…"
Тут дверь открывается, вскакиваем. Генерал кивнув проходит в кабинет со скользнувшими за ним секретарём и Изотовым. Секретарь вышел, захлопывая папку. Кивнул мне. Захожу.
Генерал возбуждён. Не может открыть бутылку коньяка. Наконец получается. Набулькав грамм сто выпивает и говорит:
– В военное время за такое погоны срывали… Вот сволочь! Я и топливо им выбил, и премии за допполёты, а он – не было возможности организовать дополнительную учёбу на новой технике… А меня не волнует. Когда этих желторотых американские асы жечь будут… (Изотову) Сильно я ему дал?
– Губу и нос разбили. – чеканит Коля выкатив глаза.
– Ничего, до свадьбы заживёт. Зато теперь ребят учить начнёт… (мне). А ты, что тянешься? Не боись, не трону. Разговор наш хочу пересмотреть. Отсыплю тебе всего если не уедешь. Отдельная комната в общежитии, старший лейтенант плюс премия тыщь пять. Ты как?
– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант. Ваше слово твёрже гороха. Горький – значит Горький. Буду с осени у Маслова играть если медали возьмём.
– Твёрже гороха? – ухмыляется, – Изотов, принеси-ка нам чайку.
Начался торг. Сталин давил званием и авторитетом. Я упирался, понимая, что футбольный ВВС – это тупик. Тот же Бобров став главным тренером враз похерит футбольную команду. Тренировать хоккеистов у Боброва выйдет лучше.
Генерал возмущенно поражался моей наглости, но в конце концов мы пришли к консенсусу. В футбол я с Колобком по любому играть в следующем году буду у Маслова. В хоккей – следующий сезон за ВВС вместе с Пучковым на сменку. Причём буду в Москве только на время игр Чемпионата, а до этого съезжу в Горький – нужно будет команду собирать.
Василий Иосифович потягивая крепкий чай замечает:
– По сборным вопрос, после такого матча, решён. Но, мне в этом году возможно не до футбола будет. Ты уж, того… Не подведи. Я за тебя Джиджилаву просил. Чтобы не трогал тебя без нужды.
Поняв, что с моим нахождением в ВВС всё ясно, спрашивает:
– Что-то ещё?
Я, вспомнив лётчика в приёмной, спрашиваю:
– На войне для штаба что главное?
– Ну, ты, брат, наглец, – генерал ломает сушку и, прожевав, отвечает: – Ну, разведка.
– А у нас быстрые разведчики есть, чтобы от любого американца ушли? Нет? А вон в прихожей лётчик-истребитель, Герой Советского Союза знает новый ИЛ как свои пять пальцев. Он то уж не просрёт высадку десанта…
– Смотри, Юра. Много на себя берёшь. Как бы снова в камеру за борзость не попал. Это тебя так… пугнули слегка. А если б взаправду… Всё, свободен. Да-а… На танцы почему не ходишь? Да? Неужели? Изотов запиши про этого безпардонника: не пойдёт на танцы – никакого Горького. И это на прыжки его запиши. А то этот летчик не знает с какого бока к самолёту подходить. Генерал я или нет…
Пожелал в приёмной успехов приободрившемуся майору, получил указания от Изотова насчёт завтрашнего вечернего отъезда в Ленинград, и двинул в Центральный институт физкультуры. Из начальства на месте оказался только профессор Алексей Алексеевич Минх по книгам которого я в шестидесятые изучал спортивную медицину.
– Ну-с, молодой человек, и как Вы будете сдавать хвосты за первый курс? Вы вообще что-нибудь о моём предмете знаете? – посмотрев моё направление, спрашивает профессор.
Я, вспомнив вбитое в институте, отчеканил:
– У спортсменов различный план работы в тренировочные и соревновательные периоды года. Но, основа одна – чёткий распорядок дня, здоровое питание, уход за телом, гигиена сна, одежды, обуви. Из этих на вид мелочей и получается физически крепкий и малотравматичный спортсмен. Также важно правильное восстановление и выход на пик формы…
– Достаточно, – покачав головой, довольно протянул один из столпов советской спортивной медицины, – реферат на эту тему сможете написать? Чудесненько. Вот.(подавая мне подписанное направление). Идите в деканат заочного обучения. Там Вам скажут, что ещё требуется… А что такое на Ваш взгляд здоровое питание – это я Вас позже попытаю…
Захожу в общежитие, а тётя Клава с улыбкой:
– А к тебе гости пришли. Тот, что фильму с лошадями снимал и ещё трое…
Трое вышли из леса (пронеслось в голове).
Быстро поднимаюсь наверх и сталкиваюсь в коридоре с Колобком тащащим стул и табуретку от соседей. Улыбаясь, Васечка пропускает меня в комнату. Здороваюсь с художником Лёшей Рудяковым. Тот представляет своих друзей:
– Ежов Валентин и Соловьёв Василий. Начинающие сценаристы с "Мосфильма". Студентка ВГИКа Таня Конюхова…
Рудяков продолжает:
– Вчера собрались компанией. Обсуждали предложение товарища Довженко о новом фильме. Ленинград уже пробы по детскому спортивному фильму делает. Наш "Мосфильм" тоже разродился деньгами на спортивный фильм для молодёжи. Задание такое. Молодой фронтовик – герой войны становится спортсменом и побеждает на чемпионате мира. Мы хотели героя борцом сделать, но услышали радиорепортаж о хоккейном матче и вот мы здесь… Посоветуй, к кому обратиться за помощью для написания хоккейных эпизодов сценария. А может ты сам? У тебя здорово получается…
Мой отказ предварил стук в дверь. Заходит парень, представляется:
– Анатолий Рубинов, внештатный корреспондент газеты "Вечерняя Москва".
