да и пахнет от неё лучше. Лиза, не заметив смены партнёров, мацает зад Бейбута, тот смотрит возмущёнными глазами на нас, мол, так не договаривались, а мы с моей партнёршей по танцу, не сговариваясь, смеемся, уж настолько он смешной в своём возмущении.
— А ты думал, друг, я тут «меды» сейчас хлебать буду? — шучу я.
Бейбут берёт одеяло, и они с Карлыгаш уходят от нас, а Лиза неожиданно засыпает. Выпила она прилично — пиво, потом водки грамм триста, потом опять пиво. Я выпил заметно меньше, но хмель в голове играет. Масса тела небольшая. Никакого желание лезть к пьяной спящей женщине нет, хотя та уже и не кажется несимпатичной. Я не заметил, как сам уснул. Через какое время нас разбудили любовники, я не знаю, но уже вечерело. Закапываю мусор, Лиза просыпается и допивает остатки пива в банке. Про бутылки она забыла, но я не жадничаю, а достаю их и раздаю слабому полу, вызвав благодарный взгляд девочек. Сидим, смотрим на костёр, негромко играет радиоприёмник, меня отпустил хмель, но мне хорошо, и день сегодня хороший, насыщенный. Уже дома Бейбут хвастается своим подвигами и жалеет, что у меня обломилось. Но у меня на завтра намечена поездка в общагу мединститута. Надо хорошо подготовиться.
Утром у нас тренировка, а после неё, часов в одиннадцать, не заходя домой, как был в спортивной форме, я сажусь на пятёрку троллейбус и еду до остановки «ДК Комбайностроителей». Проспал я одну остановку, надо раньше было выйти. Иду на улицу Ленина в коопторг. Настроение хорошее, день солнечный и тёплый, как у нас дома почти. Покупаю там колбасы копчёной почти кило, сыра, две банки сгущёнки. У бабушек купил букет астрочек, разного цвета, всего рубль. От коопторга до общаг недалеко, и уже минут через двадцать я на вахте. Вместо ожидаемой бабульки на вахте сидит смешливая девица, которая даже не спросила к кому я иду. Второй этаж, а сердце вещун подсказывает, что и сейчас я обломлюсь. Уже больше месяца я на голодном пайке, одно «динамо» кругом. Стук в дверь, и открывает Женька в спортивном костюме и обутая, явно собиралась уходить заниматься спортом.
— Толя? Цветы? Вот я, клуша, забыла, что пригласила в гости человека! Заходи, — девушка поворачивается ко мне круглой попкой, обтянутой трико.
Шагаю в комнату, разуваюсь, закрывая за собой дверь. Обычная девичья комната, висит лифон, и пару трусиков на веревке натянутой в углу, две кровати, две тумбочки с косметикой на них, общий письменный стол с настольным большим круглым зеркалом, и светильник на ножке. Холодильника и телевизора нет. Возвращаю взор на попку Жени, та наклоняется к тумбочке, доставая банку для цветов. Сил терпеть такое издевательство не осталось, хватаю её руками за бедра, по морде — так по морде, а вдруг нет. Сразу и узнаю, чего кругами ходить! Женька от неожиданности роняет банку, слава богу, не разбилась, и пытается разогнуться, одновременно поворачиваясь ко мне лицом, и смотрит в глаза. Вижу удивление, но не гнев, и я целую её.
Месяц с лишним воздержания закончился.
Лежим в кровати. Женечка пьёт сгущёнку из банки, я для неё специально сделал дырочку в крышке.
— Ну, ты наглый, конечно, но молодец, резинки не забывал использовать, — хвалит меня подруга. — Накинулся на меня, а если бы я тебе по морде дала?
— Мне не привыкать, знала бы ты, сколько у меня женщины не было, — вздохнул я.
— Они у тебя вообще были? — фыркнула подружка. — Ладно, верю, были. Я себя вообще неопытной девушкой почувствовала. А что там у тебя в сумке?
— Я с треньки — перчатки, форма, капа. А ещё купил в коопторге сыр и копчёную колбасу, — не скрываю я.
— Класс! У меня вино есть! Только хлеба нет, но я займу за стенкой, — загорается Женя и начинает одеваться.
Внезапно раздаётся стук в дверь.
— Соседка по комнате? — тихо спросил я.
— Нет, она дома и приедет завтра только, — пожимает плечами девушка.
— Открывай, я знаю, что ты дома, — раздаётся мужской голос из-за двери. И по двери уже стучат что есть силы.
«Кто там такой борзый?» — свирепею я.
Рывком вскакиваю с кровати и одеваюсь быстрее подружки.
— Черт! Этот брательник однокурсника долбанный! Достал уже меня, — закусила губу Женя. — Толя, ты не выходи, я сама поговорю. Хорошо?
Нехотя киваю в знак согласия. Женя открывает дверь, я сижу на кровати и парня мне видно плохо, но понимаю, он моей комплектности.
— Ты с ума сошёл в дверь так стучать? — начала она с наезда.
— Что там за тип? — раздался немного гнусавый голос визитёра, который сразу выделил главное.
— Парень мой, я тебе говорила! — удивляет меня моя любовница.
Хм, а ведь, пожалуй, мне придётся вмешаться, иначе как? Получается, я сижу за её спиной? Не по-мужски.
— Сюда иди! — помогает мне незваный гость, уверенно командуя через спину Евгении.
Зашнуровываю кроссовки, завершая своё одевание, и встаю.
— Жень, дай мы поговорим, — прошу подругу.
— Толя, он боксер, чемпиона края! — пытается затормозить меня она, но тщетно. Конечно, меня сейчас и танк не остановит.
— Точно боксер, только не чемпион ни разу, а финалист, — удивленно смотрю на парня я.
Это левша из вчерашнего моего первого боя недобитый! Вот так встреча. Морда побитая у него, неплохо я поработал вчера над этим! Вчера минуты не хватило добить, зато сегодня могу закончить. Вот только бить его без перчаток неохота, попробую разрулить так.
— Штыба! Ты, откуда? — оказывается, запомнил мою фамилию соперник, а я вот его нет. Не имени, ни фамилии не помню.
— Я тебе вчера остатки мозгов вышиб? Тебе сказали, дружим мы. Тебе кто позволил в дверь стучать так? Здоровья много? Поубавить? — не давая вставить ему слово, наезжаю я.
— Ты за словами следи! — оправившись, пытается хорохориться парень.
Неудобно же при девушке наезды терпеть, тем более, наверняка, рассказал о своём геройском прошлом, да и есть чем хвастаться ему, но не передо мной. Я вчера его пробил несколько раз хорошо, и он это помнит, как помнит мою скорость и силу, и теряется, не зная, что делать. Ссыт, попросту.
— Ладно, не будем здесь битву устраивать, извинись за хамство перед Евгенией и на глаза ей не попадайся. Ты вообще чего здесь пасёшься, ты же в СДЮШОР учишься?
Зря я напомнил про СДЮШОР.
— В СДЮШОР, а что боишься? Мы с парнями тебя и твоего мелкого друга отоварим! Ему, конечно, вчера и так досталось, но если мы… — начал угрожать своими
