в грядущей схватке!
— Да будет так! Но прежде, чем наши благочестивые воины присоединятся к походу куманов, последние должны принять святое крещение. Исполнишь ли ты свое обещание, Котян?
В этот раз хан твердо, согласно кивнул архиепископу Угрину, не желающему упускать возможность все-таки додавить вождя половцев и наконец-то крестить целый народ!
…Когда новоявленный родич короля и клирик удалились из общей залы, слово взял ишпан Петер, комитат Берега — земельного владения у Карпат, примыкающего к Верецкому перевалу, известному также, как «Русские ворота»:
— Видит Бог, если бы хан поторговался еще хоть немного, я бы накинул с сотню всадников и от себя, пусть последних у меня не более трех сотен! Но король — то, что Котян желает уйти в степи, едва ли не лучший для всех нас исход. Ибо монголы нам более не угрожают — зато галицкие и волынские земли остались ныне без князей и сильного войска! Даниил Романович и Михаил Всеволодович заключили с агарянами союз и выступили на Чернигов — это мы знаем наверняка. А вот из-под Чернигова вместе с монголами они не уходили! Бояре Галича и Волыни, что держат нашу сторону, донесли нам, что оба князя сгинули вместе со своими ратями… И если не сейчас самое время отобрать у русов Червенские города и местные солеварни, то когда еще момент будет более удобным?! Не поспеем мы — ударят поляки! А так мы без труда возьмем эту богатую землю — тем более, что действующий на юге Котян после разгрома монголов сможет помочь нам! Хан ведь только что сам говорил, что в любое время явится на твой зов, государь…
Бела Четвертый Арпад ненадолго замер, размышляя над словами ишпана. Взять Галицию и Волынь при условии, что Петер не врет и не ошибается в своих выводах, будет совсем несложно — гораздо сложнее будет сие приобретение удержать… Впрочем, если русы действительно ослаблены войной с монголами, а бывшие князья юго-западных княжеств погибли, время для удара сейчас действительно наилучшее! А уж как делить между ишпанами новые приобретения, как урвать самый большой кусок для королевского домена, как договориться о разделе Червленских городов с поляками — ведь ляхи также обязательно воспользуются удобным моментом для нападения! — обо всем этом можно будет подумать позднее… Для начала же необходимо просто собрать войско — и первыми выступить в поход!
— Да будет так, Петер. Я соберу свое знамя и гвардию — а вы соберете свои знамена, ишпаны восточных земель. Если все так, как только что было озвучено — нам не потребуется войско со всего королевства, не потребуется и помощь куманов. Достаточно лишь наших общих сил, собранных в насколько возможно короткий срок! И тогда, с Божьей помощью, все вы получите солидные прибавления к своим комитатам… Как получит его и королевский домен!
— Да будет так!!!
Не очень сильный удар чего-то твердого по лбу — и я выполз из тягучей дремы, навеянной монотонной, тряской ездой допотопной кибитки (без рессор!) по степи. Открыв глаза, увидел перед собой баранью костью с до конца не дожеванным (и наверняка еще и оплёванным!) по краям мясом… И поспешно принялся срывать его уже начавшими шататься зубами.
Н-да, Батый умеет мстить… Хотя все равно я пока что нахожусь в плюсе по отношению к ларкашкаки — ларкашкаки теперь уже точно неудавшегося западного похода! Что в сравнении с этим мои личные унижения и побои?!
В принципе, на одной только этой мысли я по-прежнему и держусь в совершенно иррациональной надежде на чудо! На то, что мне удастся вырваться из западни… Ну, или хотя бы уйти от пределов Руси на достаточное расстояние прежде, чем пошлю хана на все четыре стороны, просто признав, что обманул его! Что не было у меня никаких видений о его будущем отравлении — и что я просто все выдумал, чтобы спасти себя на пороге неминуемой гибели под стенами Чернигова, да выручить наших пленников…
Да, Батый умеет мстить.
Впрочем, под впечатлением от моих слов, хан тогда все же отпустил хашар. И, уйдя из-под Чернигова Киевской дорогой, старался нигде не задерживаться — ну, то есть не терял время на осаду городов. Что, в свою очередь, дало местным жителям пусть даже и эфемерный шанс спастись — хоть в осенних лесах, хоть за стенами крепостей, в моем настоящем ставших ловушками для укрывшихся в них беженцев и горожан… Здесь все пошло немного по другому сценарию.
Но, понятное дело, что остановить тотальный грабеж всех и вся (докуда руки дотянутся), с попутным истреблением населения, Батый даже не пытался… Ибо фураж для скота и провиант для его нукеров был залогом выживания. Ну а все художества монголов с несчастным мирняком, на котором монгольские выродки вовсю отрывались — то были уже сопутствующие потери, кои я никак не мог предотвратить.
…Единственный уцелевший тумен (насчитывающий процентов шестьдесят «штатной» численности) вышел в степь, сделав сильный крюк. Монголы постарались обойти стороной Поросскую оборонительную линию и владения пусть и обескровленных, но все еще способных дать бой за свою землю черных клобуков… Была у меня надежда, что последние объединятся с ковуями да переяславльскими ратниками, да настигнут поганых в степи! Но не срослось.
Как не срослось больше и с моими видениями, что больше ни разу не явились в моих снах…
Впрочем, после единственного разговора, состоявшегося сразу после моего пленения, Батый со мной ни разу и не общался. Так что и возможность прервать свои мучения признанием во лжи мне еще ни разу, собственно говоря, и не представлялась… Меня просто посадили в клетку в кибитке, в которой я и путешествую — а людей я вижу, когда кто-то из моих сторожей приносит еду. Ну, то есть швыряет мне объедки, как псу, в буквальном смысле слова… Или же крепко пнет тупием копейного древка сквозь решетки, пока сплю. В качестве разнообразия к рациону — то есть вместо еды…
Сколько раз я мечтал о том, что когда-нибудь вырвусь из своего узилища и сполна отвечу за издевки! Но, увы, пока это все остается лишь несбыточными мечтами…
Конечно, поначалу я молча игнорировал объедки, цепляясь за остатки гордости. И изо всех сил пытался не показывать, как хочу пить, когда мои тюремщики ставили кобылье молоко или воду у самой решетки — и разливали, как только я потянусь к чашке… Верю, что будь у поганых полная свобода действий, так они бы просто меня убили — ну или крепко
