зброя — братья по оружию.
И в первый раз я путешествую на самом настоящем ошкуе, боевом набойном насаде. Такие корабли довольно дороги и чаще всего используются на дальней и перспективной в плане добычи охоте. На ошкуе можно забраться далеко, у него есть обширный трюм для припасов и увеличенный бак для топлива. И движитель обычно подбирают самый экономичный. Не его задача догонять и бить противника, это больше экспедиционное судно.
Как и у каждого боевого ошкуя у корабля есть свое прозвище — «Могуч». Да и команда под стать такому славному имени. Кормчий, суровый темноволосый дядька, здорово смахивающий на настоящего морского волка, был давним знакомым Светозара. Боровит сам был родом с южных городов, что стояли на пути с Вортюги на Ахтырское море. Если брать по моим меркам, то их говор был ближе к черноземным областям.
Последний анклав Беловодья, близкий к славянским народам. Не очень понятно, но почему-то в район Великой реки валились именно они. Заморские южане и степняки оказались выходцами из других, очень далеких от нас этносов. С самого детства Боровит ходил на речных, а потом морских лодьях. В дальних странствиях заработал достаточно гривен и купил себе этот ошкуй.
Его помощники также являлись людьми неординарными и опытными. Старпом, он же палубный десятский Богучар и на вид соответствовал своему славному имени. Даже среди крепких северян он выделялся могучим телосложением. Эдакий светловолосый богатырь с бородкой, по Ушкуйной моде заплетенной в замысловатые косички. Поговаривали, что он и сам родом с севера. Несколько шрамов на лице указывали на то, что десятский не раз бывал в лихих сечах, а по слухам служил некогда в разведке у Верхоянских заводчиков. Искал старые «закладки», но в чем-то не сошелся с хозяевами. Так что уже лет пять как на вольных хлебах. Его любимой забавой было вертеть на палубе зверского вида кривой меч с обратной заточкой. На деревянных кольях он воочию показывал нам эффективность подобного лезвия.
А вот моторный десятник, то есть стармех был полной противоположностью старпому. Низкорослый, с узковатыми глазами и вытянутой лысой головой Егера был на редкость ловок и ведал лодью как свои пять пальцев. Его познаниям в любых механизмах мог позавидовать иной высококлассный инженер. Как ни странно, но на ошкуе движитель называли мотором. Эти традиции по слухам остались от первых, тех, кто попал на сюда волею судеб до остальных народов. Получается, что те были знакомы с латынью или её подобием. Они и оставили на реке межязык.
Сам ошкуй корабль своеобразный. Пока неспешно идем вверх по реке, я между делом расспрашиваю палубных матросов об устройстве «Могуча». По старинной ушкуйной традиции, занесенной в Беловодье потомками варягов, ошкуи строились по единому правилу. Впереди возвышенный бак, называющейся «поварней». И в самом деле там внутри располагался камбуз и кубрик для вооруженной ватаги. Мы ночевали в нем.
К тому же весь нос ошкуя бронирован и бронирован довольно дорогой, я даже подозреваю, что легированной сталью. Бойницы для ручных пулеметов прорублены аккуратно и в разные стороны, так что два наших пулеметчика будут себя неплохо чувствовать под огнем противника. Но самое главное орудие ждет своего часа в специальном металлическом ящике. Станина уже собрана и установлена на возвышении «поварни».
Хитроумная пищаль создана для дальнего боя, так что для нее не предусмотрена постоянная защита. Ну так и для ближнего боя такое оружие особо и не нужно. Его задача — встретить вражеские корабли издалека и проделать в нем несколько дырок или обездвижить. Я и Пересвет входим в постоянную охрану «орудийного поста» и несем вахту неподалеку. У обоих скорострельное оружие, как и у двух братьев пушкарей. За самим орудием и снарядами к тому же постоянно приглядывает штатный оружейник егерей Данияр. Вооружен он хитроумным штуцером.
Между баком и рубкой находится главный трюм. В нем лежали припасы и сюда складывали основную часть добычи. Для погрузки были приспособлены две раздвижные балки и лебедка, имеющая самый настоящий электрический двигатель. Питался он от лодейного генератора. Оснащение электричеством лодей дорого, так что наблюдал я его далеко не везде. Рубка, она же «казенка» вся целиком обшита металлом, её окна могли быстро спрятаться за бронированными заслонками. Сталь держала винтовочный и пулеметный патрон. Обилие железа на корабле и делало его таким дорогим и не каждой ватаге по средствам. Зато давало шанс выжить в весьма опасном мероприятии.
«Куда же мы все-таки идем?»
Наверху «казенке» за укрытиями находились два наблюдательных поста, где целый день стояли вахтенные с биноклями. Я в первый же часы пути протестировал их и охрененно удивился. Будете смеяться, но эти оптические приборы или из моего мира, или из похожих. Даже названия азиатские «Акура» и «Сивисаки». Бинокли легкие, оптика просветленная, для такой вылазки лучше и не надо. Местные бинокли и подзорные трубы очень уж тяжелы для постоянного ношения. От наблюдателей многое зависит, потому в их число попал и Радей. Но у него имеется еще обязанность — он один из двух нарочитых стрелков, то есть по-нашему снайперов.
После «казенки» расположился небольшой трюм, где обычно лежали припасы судовой команды, продукты, запчасти. Корма, где находится сопец, то есть руль, как водится на здешней лодьях, была также приподнята и там установлена двигающася в стороны установка со спаренными станковыми пулеметами, прикрытыми с трех сторон бронещитками. Оригинальная конструкция подачи воды для охлаждения и огромный на тысячу патронов короб, делали это оружие смертельно опасным для любых попыток налета на корабль. К тому же вдоль защищенного сталью борта расположился ряд бойниц для стрелков. Почти в любом месте ошкуя можно было найти себе защиту организовать оборону. Эдакий танк на воде.
Вахты мы несли круглосуточно двумя нарядами. Первым командовал Светозар. Я, Пересвет и Радей входили во второй наряд по началом Яромира. Мы с друже зброя во время дежурства больше околачивались на «поварне» около пищали, Радей стоял с палубным матросом на «казенке», остальные вахтенные растекались по корме и вдоль борта. Дежурили по четыре часа днем и ночью, чтобы не сильно уставать, да успеть перехватить пару часиков для сна. Хотя в темное время суток ошкуй обычно старался вставать на якорь в неприметном и относительно безопасном месте. По большей части где-то за островом на хорошо просматриваемом месте.
Я, да и Яромир больше надеялись на мой дар. Правда, его границы и точность даже у меня и тем более у остальных вызывали некоторые сомнения. Смогу ли я использовать его в полной мере и правильно? Потому приходилось постоянно тренироваться и пробовать новые способы. В этом как могли мне помогали Чудник и мой десятский. У каждого имелся некий дар. Мы учились друг у друга, познавая новое. Потому скучать во время охоты было
