— Под сотню будет, а то и больше, и тебе повезло, что вовремя отдельный номер занял.
— И ведьмак устроит испытание?
— Обязательно.
— Что это будет?
Рубан поморщился:
— С виду все просто. Надо пройти между кострами…
— А на деле, что это?
— Не знаю. Я кандидатов потом спрашивал, и все разное говорили. Какие‑то видения… Призраки… А многие просто в ступор впадали и не могли ни единого шага сделать… Короче, ничего конкретного…
— А что с теми, кто испытание прошел и кого Вадим выбрал? Где они проходят обучение?
— Ученики живут в его доме, там пристройка имеется, а занимаются в доме. Только это в начале так. Потом ведьмак гонит своих учеников в горы и леса. Про это любой знает.
— А кто не прошел испытание, что с ними?
— По домам расходятся и некоторые потом снова счастье пытают.
— Ясно. А кто такой Ирик?
— Начальник дружины ведьмака.
— Но он не ведьмак?
— Нет.
Прерывая наш разговор, в зале появился очередной посетитель. Рубан пожал плечами и отошел, а я поднялся наверх и занялся чисткой оружия.
29
Большую часть своего времени я проводил в зале гостиницы. Общался с людьми, прислушивался к разговорам местных жителей и приезжих гостей. Копил информацию и вскоре сложил для себя общую картину, что такое Преображенский анклав.
Итак, основа анклава — преображенцы, потомки гвардейцев русского царя. Со времени переселения на Кромку их общество трансформировалось в закрытый клан профессиональных воинов. Раз в пять лет они избирают президента, которого называют Комендант, и он находится в Александровске, откуда управляет анклавом. Помимо преображенцев есть фермеры, горняки и кузнецы, охотники, пастухи и община ведьмака. Вадим Рысь местная знаменитость и непререкаемый авторитет, с которым советуется Комендант. Но в жизнь анклава он не вмешивается, хотя иногда привлекает для своих дел преображенский спецназ, пограничников и регулярные воинские соединения.
Численность населения Преображенского анклава, который прижат к Перуновым горам, но имеет выход к Тихой и держит несколько перевалов с восточной стороны, относительно невелика. Всего‑то семьдесят — восемьдесят тысяч человек, из которых около двух тысяч служит в регулярной армии, пятьсот пограничников и около сотни в спецназе. Городов и поселений тоже немного. Есть Александровск — столица. Ольгинск — речной порт и форпост на западе. Острожск — военно — тренировочная база преображенцев в горах. Медногорск — городок горняков, добытчиков меди и оружейников, которые производили взрывчатку, гранаты, винтовки и боеприпасы. А так же Норброд и три десятка укрепленных фермерских поселков.
Рабство не в почете, но оно есть. Контакты с другими цивилизованными анклавами поддерживаются. С островными общинами в Дананском море постоянный контакт. С алексеевцами отношения напряженные. С каменецкими с недавних пор, после того как княжеские сыскари стали давить на ведьмаков, тоже. С зеленогорцами дружба. С вольными городами Свалино и Дымно ведется торговля, в основном летом, потому что зимой провести через перевалы караван практически невозможно.
Связь с Землей у преображенцев имелась. Каждые два — три месяца, когда открывается односторонний портал, они отправляют на родину серебро и золотишко, драгоценные камушки и меха, а так же целебные зелья, которые варятся в общине ведьмака. Взамен получают оружие, амуницию, станки, инструменты, боеприпасы, средства связи, свежую информацию и незначительное количество горюче — смазочных материалов для нескольких бронетранспортеров и тягачей.
Конечно, по сравнению с Каменецким анклавом Преображенский более закрыт. Здесь не привечают беглецов и с подозрением относятся к повольникам. Однако это не блажь и не природная недоброжелательность, как мне объяснил Рубан, а необходимость. Преображенцы живут по своему собственному укладу и очень часто видят от соседей только зло. Мало того, что возле границ регулярно появляются разбойники, а через реку перебираются пособники демонов, так еще и алексеевцы шалят, и каменецкие шпионов засылают, а с востока приходят лихие люди. Поэтому местное общество для чужаков закрыто. Хотя меня это не касается. Во — первых, есть поручительство Самохвалова, которого в анклаве знают и уважают. А во — вторых, местным воинам, которые служат ведьмаку, дано указание относиться ко мне, словно к равному, об этом поведал начальник патруля, заходивший в гостиницу выпить пива. Так что мне здесь нравилось и чем дальше, тем больше. Особенно когда стали прибывать соискатели на ученичество у Вадима Рыси.
Кстати, о соискателях. Многие останавливались в гостинице, кто побогаче в отдельных комнатах, а остальные в общих номерах и пристройках, так что я на них насмотрелся. Люди разные. Были пожилые мужчины и совсем юные. Самому старшему, по моим прикидкам, около сорока лет, а младшему не больше десяти и его привезла мать. Воины, горняки, фермеры, охотники, мастеровые, союзные преображенцам горцы, чудом прошедшие пограничный контроль бродяги, горожане Дымно и Свалино, несколько выходцев из Каменецкого и Алексеевского анклавов, островитяне с Дананского моря и зеленогорцы. Кого только не было, и я задавал себе вопрос — почему они стремятся стать ведьмаками? А причины хоть и разные, но простые. Несмотря на замкнутый образ жизни и некоторые нелогичные с точки зрения обывателей поступки, вокруг ведьмаков сложился героический ореол. Для коренных жителей они пример, борцы со злом и ужасом, защитники человечества и колдуны. Вот люди и шли к ним. Кто‑то за силой и властью. Другие за романтикой. Иные искали сакральных знаний. Многие мечтали отомстить дикарям и демонам, которые повинны в смерти близких. А были и такие, кто являлся шпионом или пришел в Норброд от нечего делать.
По моим подсчетам, съехалось восемьдесят человек. Это только соискателей и только в предпоследний день, не считая сопровождающих лиц и зевак. Завтра ведьмак устраивает испытание, народ еще подтянется, и я решил, что тоже попытаю счастья. Хотя, насчет счастья, наверное, перебор. Я уже усвоил, что на Кромке ничего не дается за красивые глаза и если Вадим Рысь возьмет меня в ученики, это будет означать потерю свободы и выкладываться придется не на сто процентов, а на все двести.
Впрочем, сегодня все как обычно. Днем я бродил по Норброду, а вечером Рубан истопил баньку и был ужин.
Людей на постоялом дворе снова добавилось. Пара горцев в кожанках с племенными отметками. Несколько островитян, основным оружием которых были мечи. Имевшие характерное отличие в виде красной звезды на шапках зеленогорцы. Ну и прочие люди, принадлежность которых определить трудно.
