— А разве эти все герцоги и графы дали свое согласие?
— А разве их кто-то спрашивал? — улыбнулся Александр. — Уж поверьте — их голос нужен только для того, чтобы шум в Ландтаге создавать. Никакой реальной силы они не представляют, поэтому оказались вынуждены смириться с тем, что постановил конгресс. Вы видели новые карты?
— Нет, знаю только, что к России отошли Пользен, Галиция, Буковина, Закарпатская Русь, Борнхольм и все колонии Дании, исключая Фарерские острова и Исландию с Гренландией. По остальным странам я слышал слишком противоречивые мнения.
— Королевство Алемания помимо Баварии включило в себя Вюртемберг, Баден, Пфальц, Дармштадт и некоторую мелочевку. Правящая династия представлена Виттельсбахами, а точнее, Людвигом II, ставшим теперь Людвигом I. Вюртенбергский же дом в лице бывшего короля Карла I объявлен наследником.
— Как любопытно. Во главе Алемании поставили сумасшедшего романтика, который никак не решится жениться, а ему в наследники приставили мужчину… хм… — Георгий смутился.
— Мужчину нетрадиционной ориентации, — завершил мысль собеседника Александр. — Там все не так просто. Людвиг пьет и страдает дурью по той причине, что эта… герцогиня умудрилась на третий день после помолвки начать встречаться с одним коммерсантом. Эдгарду Ханфштенглю уже доходчиво объяснили, что, если он еще хоть раз появится в радиусе пушечного выстрела около герцогини, ему сделают ампутацию всех ненужных конечностей. Да и с самой Софией Шарлоттой я разговаривал, объясняя последствия столь фривольного поведения. Прелестная особа решила не испытывать судьбу и клятвенно меня заверила, что более не будет давать волю своим чувствам.
— А как вы ее смогли убедить?
— Показал Эдгарда. Мои люди же с ним немного поиграли.
— Поиграли? — удивился Дукмасов.
— Да. Впрочем, я не знаю, как это еще назвать. На левой руке мы ему пальцы по фалангам удаляли кусачками. А ее заставляли смотреть. Когда дошли до третьей фаланги, София Шарлотта бросилась в слезах умолять меня оставить его в покое и клялась, что никогда больше не будет изменять Людвигу.
— А она не жаловалась?
— Кому? Мы ведь и Людвигу внушение сделали. Вы, Георгий, будете удивлены теми методами кулуарного ведения дел, что шли в Берлине. Бисмарк, Дизраэли и Наполеон III полностью меня поддержали в этой моей инициативе. Они изначально знали, что я буду делать, и одобрили.
— Значит, Людвиг в скором времени сочетается браком с Софией?
— Да. Официально объявлено, что они обвенчаются в мае, дабы сделать процессию наиболее красивой. София ведь после внушения так перепугалась, что души в Людвиге не чает. Извинялась, плакала, снова извинялась. Он растроган настолько, что уже стихи в ее честь сочиняет. Так что этот Карл… с ненормальным отношением к девочкам, нужен только для подстраховки.
— Очень любопытно. Никогда бы не подумал, что за простым делом такие страсти творились.
— Да какие страсти? Нормальная дипломатическая работа. Или, как вы думаете, можно иначе убедить слабую по части мышления девицу выполнить то, что ей нужно сделать? А то, понимаешь ли, любовь какую-то развела. Одна беда, она как меня видит, так бледнеет. Но ничего. Я ей портрет свой на Рождество пошлю, «с наилучшими пожеланиями от искреннего почитателя ее с Людвигом союза», чтобы как взглянет на фотографию, так и мужа любить сильнее начинала. Она ведь, несмотря на всю скудость ума, намек поняла очень ясно. Тем более что мы этому Эдгарду откусывали фаланги в ее непосредственной близости, а потому брызги крови и на нее попадали, что приводило герцогиню в исступление и ужас. Каждый раз приходилось ватку с нашатырным спиртом к носу подносить.
— Вот слушаю вас и понимаю, не хочу я быть дипломатом. Ведь я по наивности своей думал, что настоящая его работа заключается в ведении переговоров, а не по подвалам людей пытать.
— Это тоже своего рода ведение переговоров. Я их провел немало и вполне успешно.
— Безусловно. Кстати, а зачем России создание этой Алемании? Ведь она, как я понимаю, после инцидента с Софией будет занимать антироссийскую позицию.
— Все просто. Если бы я хотел действительно объединения Германии, то старался не допустить укрупнения других игроков, дабы Пруссия не имела даже коалиционного противовеса. Но, как вы понимаете, никакой Великой Германской империи я не желаю, ибо она обернется против России. Поэтому я создаю внутри Германии полюсы власти, неравноценные Берлину, но достаточно влиятельные, чтобы не допустить объединение Северогерманского союза любыми быстрыми способами. А сложные и долгие комбинации мы уж сумеем отследить и своевременно вмешаться.
— А Бисмарк этого не понимает?
— Кто его знает? Поживем — увидим, — улыбнулся Александр и, видя, что Георгий более у него ничего не спрашивает, вернулся к своему наблюдению за залом. Удобная позиция в сильно затемненной точке над сценой позволяла, оставаясь незамеченным, изучать психологическую картину зала и отмечать реакции на высказывания. Зачем все это было нужно Императору? Затем, что ему еще предстояло не одно выступление, которое надобно было подготовить и подать в правильном психологическом ключе.
Второй день Земского собора.
Вечер. Москва. Одна из гостиниц.
Наблюдатели от Швеции обсуждают собор.
— Господа, вы уже видели новую карту административного деления Российской империи? — несколько раздраженно спросил слегка заплывший жиром мужчина средних лет по-шведски у собеседников.
— Что вас так возбудило?
— Финляндия! Ее больше нет! Вы не заметили разве?
— Почему нет? Куда же она делась? — все так же невозмутимо спросил бас, сидящий возле окна и наблюдающий пробегающие внизу экипажи, что из-за газовых фонарей интересно играли тенями.
— Густав! Вы разве не видели карту?
— Видел, но никаких дикостей там не обнаружил. Я что-то упустил?
— Он предлагает упразднить автономию Великого княжества Финляндского, да не только автономию, а и вообще все княжество, разделив его на три части.
— Если вы внимательно смотрели на карту, Александр предлагает упразднить автономию не только Финляндии, — ответил все тот же невозмутимый бас.
— Именно! И вас это не удивляет? Ведь он пригласил нас на этот Земский собор, зная о том, что в Стокгольме ломаются копья в спорах относительно его брака с Луизой!
— Да что вы так переживаете? — Густав улыбнулся. — Александр честно нам дает понять, что ничего бесплатно не будет. Да и потом, не вижу никакой проблемы в озвученных вами деталях. Император пытается навести порядок в обширной Империи, а иными способами этого сделать невозможно. Единые правила игры — это важная вещь.