— Я Город-один, двигаюсь по направлению к базе, примерно в десяти километрах на север по дороге. Расчетное время прибытия тридцать минут, помощь не требуется.
— Добро, конец связи.
— Заедем? — Кристич показала на каварню, когда до родной части было уже километров пять и они проезжали через городок…
Кофе сотник не любил — непривычные казаки к кофе и прочей дряни. Но башка и впрямь как чугунная, мабуть поможет…
— Добре — Велехов повернул руль.
В каварне, как только они воли, зараз стихли все разговоры. Как отрезало, только что о чем-то говорили, перетирали местные сплетни, обсуждали футбольный сезон и успехи разных команд, а тут. Тишина. Мертвая.
Однако, сотнику было не привыкать, на восточных территориях ему доводилось бывать в местах и похуже. Восточные территории вообще были намного более опасным местом, чем принято это было признавать на государственном уровне. Да, большую часть населения их удалось перековать. Ну, скажите — зачем, например, высококвалифицированному оператору атомного энергоблока, будь он араб и мусульманин, у которого есть стабильная и высокая зарплата, большая квартира и дети, одна-две машины — поддерживать террористов? Если придут к власти исламские экстремисты — ничего кроме молитвы по пять раз в сутки, казней на площадях, крови и смерти не будет. Запретят смотреть телевизор — это от иблиса. Запретят носить нормальную одежду — от иблиса. Запретят женщинам ходить без паранджи — только попробуй, забьют камнями. Но от пяти до тридцать процентов населения (в разных местах по-разному) по-прежнему оставались такими же какими были раньше — темными, неграмотными, забитыми, фанатично верящими в Аллаха. Приходилось силой заставлять отдавать детей в гимназии — сам сотник лично видел бронированные автобусы, собирающие детей и потом развозящие по домам. Приходилось силой заставлять их проходить медицинские осмотры у нормального врача, а не у знахаря. Да много чего приходилось силой делать…
И вот там-то было все — и выстрелы из-за угла, и ненавидящие взгляды, и мертвая тишина при твоем появлении. И вспышки насилия — внезапные, никем не прогнозируемые, большей частью происходящие в пятницу, после намаза. Последняя произошла, когда еврейский пацан изнасиловал маленькую арабскую девчонку, лет десяти — тогда казаки не справились. Пришлось вводить войска. То, что пацану этому дали пятнадцать лет каторги местных «исламских правоведов» не успокоило — те требовали смертной казни пацана через выдачу родственникам и выселения всех евреев. Из-за одного молодого придурка, наказанного как полагается по закону, погибло больше двадцать человек.
И тут могло произойти всякое. Их четверо, у них оружие и специальная подготовка. Против них — гражданские, пусть их больше раз в пять, но…
В том то и дело что гражданские. До бунта, до массовых беспорядков — рукой подать. Как же — казаки поляков в каварне побили. Или, не дай Бог постреляли. Тут уж «Хей, кто поляк — на багинеты»[62]! Понеслась, родимая!
Ситуацию разрядила Кристич. Уверенно подошла к хозяину заведения, поговорила с ним по-польски, потом показала рукой на дальний столик.
— Сюда, господа казаки…
Сотник отметил, что недалече — запасной выход, видимо в подсобку, где напитки и харч. Так что если что…
Принесли кофе — в маленьких, на один глоток, чашка, по-европейски. Казакам тоже было это непривычно — обычно они пили чай с травами, а в качестве посуды у них были гильзы от гаубиц, переделанные под кружки. Мало у какого казака не было такой кружки, и еще армейской ложки из набора для выживания. Дюже удобная и маленькая, в карман можно спрятать…
— Приятно чувствовать себя оккупантами? — поинтересовалась Кристич, смакуя напиток.
Чебак было вскинулся — но Велехов одним взглядом осадил его.
— Вот что, пани… — негромко сказал он — я здесь не оккупант и никогда им не был. Вы с вашими воплями про оккупацию в печенках у меня сидите. Вы падлы, таскаете здесь контрабанду, наркоту, спирт, все это продаете русским, зарабатываете на этом. Русские дают полякам деньги, и они на эти деньги обустраивают Польшу. Варшава — ни чуть не хуже Санкт Петербурга обстроилась, все наши кому свободы не хватает — едут сюда. У Польши ни производства нет особого, кроме того что русские здесь построили, ни полезных ископаемых, только неподлеглости — хоть лопатой сгребай! Вы все, живете на наши деньги, если бы не Россия — были бы захудалым панством между двумя великими державами. А если б возбухнули с вашими рокошами[63] — тут бы вас и прихлопнули как муху на окошке, не одни так другие. И при этом вы, гады, искренне, до зубового скрежета ненавидите русских. Надо вам как в Австро-Венгрии? Чтобы за слово по-польски вас батогами пороли? Так будет, нехай дождетесь. Давайте, устройте очередной ваш рокош! В какой курень не зайди — у кого спирт, у кого стволы, у кого еще чего! Я только этого и жду — чтобы по хатам вашим пошмонаться как следует. Чтобы вовек запомнили! Прадеды наши ума вам не вложили — так я зараз вложу!
Над столом повисло молчание…
— Эй, хозяин… — по-русски крикнул сотник на всю каварню — еще нам налей!
Выпили еще кофе — в молчании. Потом сотник отодвинул стул, глянул на часы.
— Поехали зараз… К обеду на базу поспеть надо, а то сухпаем дневать надоело. Чебак, ты поведешь.
— Есть.
Вышли — и сотнику что-то не понравилось. Сразу — вроде как обычный польский городишко, ничем не примечательный, относительно знакомый потому что бывали здесь и не раз, сонный, потому что большая часть местных обитателей трудится по ночам…
И все таки что-то было не так. Велехов не знал что именно, он просто чувствовал. Простой казак отмахнулся бы от своих предчувствий и пошел дальше. Но Велехов был не простым казаком. Без малого восемь лет в командировках на Востоке сделали его крайне наблюдательным и чувствительным к мелким, почти незаметным признакам надвигающейся беды. Другие на Востоке просто не выживали.
Протянув руку, он тормознул идущего за ним Петрова. Еще раз внимательно огляделся. И все понял…
— Чебак, стоять!!!
Все-таки армия кое-что — но дает. И эта шагистика — тупое разучивание строевых команд на плацу, когда командир добивается автоматического выполнения уставных команд — она не просто так введена в программу подготовки. Во время боевых действий, особенно если это не масштабные боевые действия с армией противника, когда от одного человека не так уж и много зависит, а борьба с терроризмом — крайне важно, чтобы любой исполнитель выполнял команды совершенно автоматически, не задумываясь. От этого может зависеть и жизнь исполнителя и жизнь всех членов группы!
