Русалки тихо пели свои песни, похожие одна на другую, покрикивали ночные птицы. Как ни странно, этот путь дал ведуну больше отдыха, чем такое же время, проведенное в постели. Впервые за последние дни он оказался если и не среди друзей, то уж точно не среди врагов, а еще имелась пусть смутная, но цель, к которой он приближался с каждым шагом.
К словам водяного «К рассвету доберешься до болот» Олег отнесся как к некоторому преувеличению — уж очень быстро он двигался, а ночь только еще начиналась. Но час проходил за часом, а озера все не кончались. Поневоле ведун проникся куда большим уважением к пузатому старику, царство у него было не маленькое. Поэтому, видимо, чародейка и не смела пока предъявлять ему свои претензии, утверждать себя здесь в качестве «старшего зла».
Олег представил себе, как Асфирь сейчас мечется но деревне, по осиннику вдоль дороги, ожидая скорого появления ведуна. До рассвета она в погоню не пустится, зато потом оборотни бросятся по следу, волки, скорее всего, тоже. Однако болотная нечисть не боится солнечных лучей и на своей территории отнесется к любому пришельцу как к врагу.
«А ведь Борис говорил, что сбежавшую Марью на болотах нашли, — вспомнил ведун. — Почему же местная нечисть ее выпустила? Или не успела далеко забраться беглянка? Как бы не было у болотных тварей страха перед умруном — тогда придется туго».
Эти мысли немного охладили пыл Олега, вернули его к действительности. Как ни крути, а он отправился на затерянные в лесах болота один, не имея ничего, кроме своей головы и сабли. Это само по себе дело нешуточное, а учитывая также и погоню на хвосте — рискованное вдвойне.
— Далеко ли еще, электрическая сила? — крикнул он лоскотухам, перепрыгивая узкую протоку.
— Недалече! — хором ответили озерные девы. — Да рассвет еще далеко! Батюшка наказал о тебе заботиться, не пустим ночью в болота!
— Я сам о себе позабочусь, кровососки! Скажите только, когда власть вашего батюшки кончится.
Под ногами вскоре началась топкая земля, лес поредел. Еще немного — и лоскотухи запели в последний раз:
— Прощай, враг наш ведун! Не увидим тебя боле, ночью на болота уходишь, смерть тебе!
— Раскаркались, — хмыкнул Олег, останавливаясь.
С севера тянуло запахом гнили, болота начинались прямо здесь. Если бы не ночь, то ведун, наверное, видел бы сейчас перед собой заросшее камышом и мелколесьем пространство, озера, сплошь покрытые ряской… Водяной народ не может иметь дружбы с болотным, воюют их стихии.
— Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами — мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном, — не спеша начал шепотом наговаривать ведун, — выйду на широко поле, спущусь под круту гору, войду в темный лес. В лесу спит дед, в меха одет. Белки его укрывают, сойки его поят, кроты орешки приносят… Проснись, дед, в меха одет. Дай мне хитрость лисью, силу медвежью, ловкость кунью, глаза кошачьи, уши волчьи…
Словесная формула отняла немного энергии, но после прогулки по озерам Середин чувствовал себя посвежевшим, сумел даже заставить себя не думать о Раде.
— Ну, вперед, — приказал он сам себе и продолжил путь, поглядывая на пляшущие впереди болотные огоньки.
К удивлению Олега, до самого рассвета он никого не встретил. Мелькали далеко впереди огни, на энергетическом плане выглядевшие как красные и зеленые облачка агрессивной, голодной плоти, но они будто не замечали гостя. Так быть не могло, и Середин сделал вывод прямо противоположный: его заметили, за ним продолжают следить издалека, но трогать не будут, по крайней мере до тех пор, пока ведун движется вперед, к сердцу болотного царства.
Когда начало светать, Середин увидел ту картину, что и ожидал. Озера постепенно смешались с топкими, сползающими в воду берегами, превратились в сплошное море полужидкой грязи, заросшее травами. Сапоги проваливались едва ли не до колена, в них уже хлюпало, но Олег не придавал большого значения таким неудобствам — впереди ждали настоящие опасности.
Первого обитателя он заметил издалека. Крикса, прикинувшаяся торчащей из болота корягой, ждала его, сильно излучая фиолетовые, голодные волны. Незаметно поправив саблю, Олег взял левее и почти миновал тварь, когда она не выдержала и, с чавканьем вырвав жирное тело из грязи, кинулась на жертву.
У нее оказались три конечности, коричневые, похожие на сухие ветки, и змеиное тело. Голову твари так густо облепили гниющие травы, что Олег и не пытался понять, где у нее пасть, а где глаза. Потратив на три вытянутые к нему когтистые лапы ровно три удара, он разрубил извивающееся туловище и поскорее отошел в сторону — из грязи со всех сторон полезли мелкие криксы, чтобы под шумок вонзить в мертвого сородича острые зубки. Такие могли и сапог прокусить — просто от жадности и недомыслия.
Занятно было наблюдать, как по мере приближения закопавшихся в грязь крикс разгорались их жадные красные огоньки. Но вот появилось фиолетовое пятно — это была аура какого-то сильного, крупного существа, поднимавшегося с самого дна болота. Это напомнило Олегу, что враги здесь окружают его не только со всех сторон, но и снизу; он пошел дальше быстрее, стараясь обходить изредка встречавшихся обитателей гнилой страны.
Спустя пару часов после рассвета Середин не только знал, что за ним следят, но и мог видеть преследователей. Они двигались примерно на глубине человеческого роста по обеим сторонам от ведуна и сзади него, осуществляя нечто вроде конвоирования. Олег не сомневался также, что болотные твари знают, с кем имеют дело, именно поэтому они, видимо, и не спешили нападать. Ведун — лакомая добыча для любой нечисти. В особой своей питательности Олег сомневался, но, убивая колдуна — одного из тех, кто так или иначе порабощал и заставлял служить себе нежить, — криксы испытывали ни с чем не сравнимое наслаждение. А уж если они прознали, что им попался настоящий охотник за нечистью, то шансов на спасение практически не оставалось.
Любопытство или испуг заставляли нежить держаться в стороне, но до самого Большого Разлива, выглядевшего как огромное озеро черной воды, ведуна никто не тронул. Олег предположил про себя, что криксы надеялись на его глупость. Если полезет напрямик через топи, где человека от черных глубин отделяет только тонкая подстилка из гниющих корней, то сам себя погубит.
Но Середин рисковать сверх меры не собирался и пошел направо, едва завидев черное «озеро». Деревья в этом месте, даже те чахленькие, что все-таки существовали на болоте, совсем закончились, и Олег бодро запрыгал с кочки на кочку, имея вокруг хороший обзор, которому не мешали невысокие кустики. Если случится бой, то место удачное и погубить ведуна может разве что численное превосходство противника. Чар местной нежити Середин не опасался — болотники народ хоть и хвастливый, но привыкший вариться в собственном соку, с настоящими врагами почти не сталкивающийся.
