— Да, оставим это, — говорю вслух. — Что там с приездом Леманна? Можно его послушать?
* * *
В зал кинотеатра, где ожидалось выступление специально приехавшего пообщаться со своими избирателями депутата рейхстага, пускали по пропускам. Меня не развернули только потому, что я правильно смотрелся: в небогатой одежде и кепке, одолженной у моей хозяйки, фрау Шульце. Пришлось наступить на горло принципам и перестать ходить с непокрытой головой. Слишком холодно, и меньше в глаза бросаюсь. Таких, в рабочей одежде и потертых пальто, здесь был каждый второй. Каждый первый явился в неизменной коричнево-черной форме. Но важнее было знакомство с партийным начальником. По блату можно пройти куда угодно, главное — знать, к кому в компанию набиваться.
— Сегодня я пришел сюда, чтобы, как всегда, сказать несколько слов, посвященных предстоящему объединению трудовых людей города и села, — сказал, выдержав внушительную паузу и переждав продолжительные аплодисменты. Леманн.
— Это он про предстоящий съезд, — просветил меня Пауль.
Леманн был мужик колоритный. Широкие плечи, полное лицо, крепкие руки и кряжистая фигура крестьянина, всю жизнь пахавшего землю. На самом деле он был из очень зажиточной семьи и в деревню выезжал только в поместье отца — погулять. Жена тоже была не из бедных, так что было на что жить и без политики. В войну дослужился до капитана пехоты и имел несколько наград.
— Я обращаюсь к вам от имени миллионов тех, для кого существует лишь одна цель. Она всегда была у меня перед глазами, цель, которая в основном была намечена в программе нашей Народно-социалистической партии. Я никогда не предавал эту цель и никогда не отступал от моей программы. Я старался содействовать внутреннему возрождению народа, который, не по своей вине проиграв войну, оказался в глубочайшей за всю свою историю пропасти, — это сама по себе гигантская задача!
Страшный рев в зале, от которого закладывает уши.
Интересно, с удивлением подумал я, а по чьей вине Австрия проиграла? Не надо было восстанавливать против себя всю Европу. Или это он в Габсбургов метит? Хотелось бы конкретики…
— Мы ставили перед собой, — не собираясь удовлетворять моего любопытства, продолжал он, — следующие цели: во-первых, внутренняя консолидация немецкой нации, во-вторых, достижение нашего равноправия с окружающим миром и, в-третьих, объединение немецкого народа и, соответственно, восстановление естественного состояния, которое в течение столетий было искусственно нарушено.
Опять одобрительные крики и рев.
— Мы ни при каких обстоятельствах не откажемся от восстановления немецкой свободы и, таким образом, от предпосылки национального немецкого подъема, — подчеркнул Леманн.
Дальше уже громкий всеобщий вопль обожания раздавался чуть ли не после каждой фразы, а он еще и специально делал паузы. На Руси до такого еще не докатились. Но Салимов и не умеет так пламенно речи толкать. У него язык корявый, речь монотонная и воспитание в военном училище, где ораторскому искусству не обучают, а вырабатывают командный голос, и очень много времени отнимает практическая работа. По собраниям не шляется.
— Капиталистические государства, которые с помощью лжи и обмана отказывают своим народам в самых естественных человеческих правах, которые заняты исключительно своими финансовыми интересами, ради которых готовы принести в жертву миллионы людей, должны усвоить — их время прошло! Чтобы вновь обрести независимое положение на международной арене, Германия прежде всего должна вернуть единую волю, вернуть единство своему собственному народу. Процветание страны необходимо обеспечить национализацией тяжелой индустрии и распределением крупных поместий в качестве государственного имущества. Наш проект реформ включает и требования национализации крупной промышленности и банков, экспроприации помещичьих владений. Пора передать землю аристократов, конфискованную после войны, но так и не национализированную, в руки арендаторов, работающих на ней! Нельзя обойти вниманием и поддержку рабочего профсоюзного и забастовочного движения!
А что? — мысленно соглашаюсь. Под такие лозунги и имея в кармане объединенную партию, он вполне может получить большинство в рейхстаге. Вот как быть с Мерцем? Если за этим стоит левое крыло партийцев, то тот тоже контролирует не меньше трети голосов, но уже под лозунгами, более приятными крупному капиталу, и намного больше денег имеет. Финансы у них — вообще больной вопрос. Странно, что до сих пор не раскололись на этой почве.
— Здесь не просто собрались единомышленники — это демонстрация политической силы нашей партии, а для старых бойцов нашего движения еще и наглядное доказательство увеличения рядов и правильности нашего пути. Германия стоит за нами, Германия слушает нас, Германия идет вслед за нами! Наиболее активная часть населения обязана взять на себя руководство народом Германии. Такие люди впоследствии гордо смогут сказать: «Мы сражались!»
Красивые слова, но я посмотрю, как это реально будет. Толкать лозунги в оппозиции гораздо проще, чем управлять страной. При близком рассмотрении всегда обнаруживается масса неприятных и неучтенных ранее подробностей.
— Мы не хотим, чтобы народ стал мягкотелым. Уже сейчас его нужно готовить к преодолению трудностей. Ничто не дается легко, а переломить настроения в мире можно, только имея за собой реальную силу…
Вот-вот. Слова очень правильные, но пахнет реваншизмом и введением вновь всеобщей воинской повинности, запрещенной Парижским соглашением. Спроси его — так скажет, что неправильно поняли. Германия непременно будет страшно миролюбивой, но вот если она не получит всего, что ей требуется…
— Мы счастливы, потому что будущее принадлежит нам. Молодежь продолжит наше дело и останется верной ему до конца. До последнего своего часа. Ваши руки должны твердо держать наше знамя и ни в коем случае не опозорить его!
Я вижу ваши горящие глаза и верю в это!
Да здравствует Народная партия! Да здравствует Германия!
Тут рев восторженного зала стал по звуку перекрывать плохо отрегулированный дизель. Люди без всякой команды, с восторженными глазами образовали скандирующий хор и синхронно орали: «Мы хотим одного лидера! Ничего для нас! Все для Германии!!!»
Ухи, мои ухи…
Он еще постоял немного на трибуне под аплодисменты, переходящие в бурные овации, и спустился в зал, встречаемый приветственными криками. Десяток здоровых как медведи охранников не давали приблизиться восторженным почитателям, рванувшимся в проход, чтобы потрогать или порвать на сувениры. Грубости охрана не проявляла — просто прикрывала своими телами героя дня, и Эрнст пожимал протянутые руки, приветливо улыбаясь.
