— Жаль. Столько времени у меня нет, — с сожалением сказал я, и повертев в руках пластинку, подал её мужчине, — Держите, я уверен, что у вас с автографом лучше, чем у меня получится. Постарайтесь её сохранить для ваших детей.
— Благодарю вас, сэр, — улыбнулся пожилой латинос, принимая подарок.
Улыбнувшись в ответ, как никак, в Америке это принято, я вышел на улицу, и закрутил головой, высматривая такси. Думайте про меня, что хотите, но метро в Америке ниже плинтуса. Скажу честно, стоило только мне зайти к ним на станцию, как я машинально натянул болтающийся на запястье компьютер, выглядевший, как дорогие часы, повыше на руку. Вонь, грязь, бомжи и толпы асоциальных личностей среди пассажиров. Да и сам антураж метро, после метрополитенов Москвы или Питера, вызывает жалость своей убогостью. Короче, в местный метрополитен я больше ни ногой.
То, что мне было нужно, я узнал. Джон на месте. Никуда не уехал. Теперь можно пригласить его на встречу.
Если Ганя с Гошей правильно просчитали психотип экс-битла, то на моё предложение он ответит. Другой вопрос, что приглашать его придётся с Йоко Оной.
Как бы я не уважал Джона, как личность и музыканта, но по мнению суперкомпьютера, он подкаблучник. Может, это и к лучшему. Кем бы мы, мужчины, себя не считали, но женщины по своей природе практичнее нас.
Джон может и взбрыкнуть, услышав моё предложение. Без Йоко мои шансы на успех чуть больше пятидесяти, а с ней, больше восьмидесяти процентов. Более точную оценку Ганя отказалась давать, сославшись на недостаток информации и выразив сомнение в её достоверности.
Насколько просто в Америке попасть в элитный ресторан и заказать там столик?
— Да без проблем, — ответят поборники общечеловеческих ценностей, и ни разу не угадают.
С дежурной улыбкой им предложат места на галёрке, а про остальное ответят, что всё занято, забронировано и зарезервировано.
Мне, человеку из будущего, очевидно, что вся, так называемая толерантность, это всего лишь очередной жупел. В той же Европе вам толерантно предложат купить любой футбольный клуб, или даже несколько, если у вас деньги ляжки жгут, но никогда вы не станете владельцем контрольного пакета акций того же Сименса, или, на самый худой конец, почти что обанкротившегося Опеля.
Я всё это к тому, что невзирая на все мои старания выглядеть аристократично и далеко не бедно, в ресторане меня за своего вряд ли бы приняли.
Ресторан «Стейдж Дели», что на Седьмой Авеню, был когда-то давно основан русским эмигрантом.
Блинчики, салями, копчёная рыба и русский ржаной хлеб пришлись по вкусу жителям Нью-Йорка, а там и слава лучшего ресторана деликатесов своё дело сделала. В любой день тут можно увидеть кого-нибудь из кинозвёзд, финансовых воротил, известных эстрадных исполнителей и именитых спортсменов.
Про этот ресторан я узнал из воспоминаний о Джоне Ленноне в тот день, когда его убили. Они с Йоко собирались заскочить в «Стейдж Дели» поздним вечером, после работы на студии, но передумали из-за того, что Джон хотел пожелать сыну спокойной ночи, но около «Дакоты» Леннона уже поджидал убийца.
С заказом столика в ресторане я, после недолгих размышлений, мудрить не стал. Артефактов, меняющих внешность в книгах больше, чем надо. Прогулявшись по Бруклинскому ботаническому саду, я не только заложил там очередные закладки для телепортации, но и изменил внешность. В дверях ресторана я появился в образе Леннона. Заказал столик на троих и предупредил, что мистер Смит может подойти раньше. Теперь, когда всё готово, можно и встречу назначить.
Почта Эль-Дорадо сейчас доставит Джону кассету с его ещё ненаписанными песнями, и коротенькой запиской, в которой мистер Смит пригласит Джона и Йоко на очень важную для них встречу в их любимый ресторан.
Над образом «мистера Смита» я не долго думал, по рекомендации компьютера скопировал Онассиса, греческого миллиардера, умершего четыре года назад. Конечно, старика я изображать не стал, меня вполне устроили его фотографии лет в тридцать. Единственно, в чём я не смог себе отказать, так это костюм в полоску. Своеобразная визитная карточка греческого миллиардера, достаточно легко узнаваемая. Внешность у грека оригинальная, а после свадьбы грека с Жаклин Кеннеди его лицо только ленивый не запомнил.
— Джон, Йоко, — приподнялся я из-за стола, кивком головы обозначив приветствие, — Сегодня меня зовут Джек Смит.
— Сегодня, а вчера? — оглядел Джон стол, не присаживаясь.
Ну, а что, пусть посмотрит. Вроде неплохо стол сервирован. Лучшие блюда ресторана присутствуют.
— Вчера меня звали Джон Леннон и это я заказал нам столик для беседы. Столы для обычных посетителей нам вряд ли подойдут. Думаю, вы не поверите в то, что я буду говорить и мне придётся что-то показывать, а здесь хотя бы штора предусмотрена.
— Чьи песни вы нам прислали? — вмешалась в разговор Йоко, судя по её виду, донельзя сердитая.
— Это ваши песни. Они вами написаны и вами же исполнены. Точнее, будут написаны примерно через год. Кстати, Джон, когда вас убьют, вы как раз будете нести записи этих песен домой. Может, вы всё-таки присядете хотя бы на пару минут. Я вручу вам подарки, а вы, тем временем, спокойно решите, стоит нам продолжать разговор или нет, — с намёком подвинул я пальцем коробку с легко узнаваемым логотипом Картье.
— Присядем, — решительно сказала Йоко, резким движением смахнув с лица упавшую прядь свирепо чёрных волос.
— Спасибо, Йоко. Надеюсь, мой подарок вам понравится. Рассматривайте его, как компенсацию за ваше время, потраченное на разговор со мной. Для вас, Джон, у меня подарок с виду попроще, но не судите о нём по виду. Это оберег. Пока он с вами, вам даже десяток пистолетных выстрелов в упор не будут страшны, — повернулся я к экс-битлу, вытаскивая из замшевого мешочка крупный амулет на цепочке, — На груди его носить не обязательно. Достаточно, если он просто будет лежать у вас в кармане.
— Оно настоящее? — прервала меня Йоко, разглядывая бриллиантовое колье от Картье.
Если что, самое дорогое и роскошное, какое я смог найти в каталогах этого времени.
— Очень даже настоящее. Есть, правда, незначительная вероятность, что оно может исчезнуть, но это совсем необязательно.
— Как исчезнуть? — потыкала японка пальцем в украшение, словно желая убедиться в его материальности, — Оно же такое красивое.
— Когда мне потребуется вернуться обратно, в свой мир, или попросту говоря, в будущее, некоторые мелочи из этого мира могут пропасть, — слегка растерявшись, выдал я чуть больше лишней информации, чем рассчитывал.
Женщины, они такие непредсказуемые. Даже мои суперкомпьютеры, моделируя этот разговор, довод про красоту не предусмотрели. Зря. Если подумать, то красивые вещи действительно существуют дольше остальных, и Йоко, как японка, это понимает на уровне инстинкта.
— Это, по-вашему, мелочь, — уставилась на меня Йока своими глазищами, и увидев мой кивок, почти сразу нашла выход, — Покажусь тогда в нём пару раз на выходе в общество, сфотографируюсь для журналов, а потом на благотворительном аукционе продам, — с треском захлопнула она футляр, заработав своим решением немалую толику моего уважения, — Что вы сказали про смерть Джона?
— Сначала лучше вам сделать заказ, а потом мы попросим официанта задёрнуть шторы. Мне проще показать один раз, чем долго говорить, — ответил я, снимая Полог Тишины.
На наличие подслушивающих устройств мой Кракоша зал проверил, и несколько найденных им микрофонов уже отключил на время, а от официанта, увлечённо протирающего бокалы через два стола от нас, я загородился с помощью магического артефакта.
Ресторан на Седьмой Авеню невелик по размерам. Всего лишь четыре столика, расположенных в стенных нишах, можно прикрыть шторами от нескромных взглядов, всё остальные столы в зале такими излишествами не обременены.
— Мне бокал минеральной воды, — сходу определилась Йоко с выбором.
— Апельсиновый сок, — озвучил свой заказ Джон.
