Я кривовато усмехнулся, испытывая знакомую раздвоенность. Было неприятно выслушивать дифирамбы, понимая, что все мои «великие открытия» списаны у будущих – настоящих - первопроходцев в науке. И в то же время душа впитывала похвалу, как поролоновая мочалка – воду. Совесть укоризненно качала головой, а эго лениво от нее отмахивалось, греясь в лучах славы…
- Миша! – окликнул меня Колмогоров. Академик, свесив светлый чуб, мостился с краю в первом ряду. – Ценю вашу скромность – вы постоянно повторяете: «мы», «наши», хотя эксперимент – ваш, и ставили его тоже вы. Ну, да ладно… Миша… А что дальше?
- Емкий вопрос! – хмыкнул я. – Вы знаете, я все-таки больше технарь, чем теоретик, и с купратами возился лишь по одной причине… Ну, сами подумайте – какой же из меня первооткрыватель, если сам не знаю толком, что наоткрывал! Поэтому сейчас мы работаем над ВТСП-кабелем на 100-200 мегавольт-ампер…
Стоило мне озвучить местоимение «мы», как улыбки на лицах слушателей включились, как лампочки в сумерках.
- …Конструкция, в принципе, проста. В сердечнике находится трубка криостата с жидким азотом и сверхпроводящей жилой. Для экранирования магнитного поля, жила окружена коаксиальным слоем, также навитым из ВТСП-лент. Между экраном и токоведущей частью прячется диэлектрик, а сам экранирующий слой тоже омывается жидким азотом. Естественно, что для сверхпроводящей ЛЭП потребуются система криогенного обеспечения и постоянный мониторинг, плюс соединительные, концевые и токовводные муфты. Пока что мы размахнулись на ВТСП-кабель тридцати метров длиной, в планах – пятьдесят и сто метров…
Колмогоров покачал головой, и ухмыльнулся.
- Миша, вы тут наговорили всего и столько… на пару докторских хватит!
Профессура грохнула, смачным хохотом разгоняя наэлектризованные облака недоверия и ревнивой враждебности. Научрук, победно сложив руки на груди, сиял, как новенькая Нобелевская медаль.
Пятница, 30 сентября. Вечер
Зеленоград, площадь Юности
Холодный ветер поддувал весь день, с самого утра, промозглого и хмурого. Резкие порывы, будто в раздражении, взметывали сухие листья, швыряясь в лицо лоскутьями древесных одежд. Порой начинало моросить, покалывая кожу знобкими иголочками. Природа будто гадала, стоит ли ей лить дождь, или погодить. Так ничего и не решив, вышние силы угомонились к вечеру.
На Зелик опустилась чарующая тишина. Прохладный воздух не двигался, настаиваясь на хвое и прелой листве, а прохожие будто стеснялись гулять. Редко кто скользил по тротуару, шмыгая в магазин или покидая полупустой автобус. Даже машины попрятались по гаражам, пережидая непогожий денёк.
Я похлопал по перилам балкона, соображая, не пора ли их красить. А то и вовсе застеклить, отвоевав лишние метры.
Было немного непривычно глядеть с высоты не в темный лес, а на центр города, но так куда интереснее. Да и уличный шум не слишком досаждал, словно обтекая заносчиво вознесшуюся «профессорскую башню».
Мои губы вытянулись, насвистывая «Подмосковные вечера». И мотив, и слова ложились на тутошние сумерки ладно и без зазоров.
Главное же не в безмолвии. Основа покоя – умиротворенность бытия. Когда жизнь, будто гладь пруда в тихую погоду – жидкое зеркало безмятежно отражает небеса. И никакой залетный ветерок не колеблет воды, не морщит рябью, не нагоняет тень.
Вот и меня покинули тревоги. Не потому, что я их прогнал, не допуская скверну плохих новостей или устоявшихся беспокойств. Просто одни проблемы благополучно разрешились, растаяли, как кусочки рафинада в горячем чае, а иные пока не туманят ясные горизонты. Может, там, в смутной дали, и собираются тучи, но мне их не видать пока. А стоит ли пугаться грозы, если в глазах не отражаются зарницы?
Сегодня у меня днюха – двадцать лет пожил мой юный организм. А то, что засевшая в нем личность справляет иной юбилей, с унылой прописью «65», совершенно неважно. Я всегда бунтовал против возраста. Отказывался верить, что мне натикал полтинник, даже сороковник душа не принимала.
- Всё хорошо… - пробормотал я, не утешая себя, а как бы отмечая сбывшееся.
Тихонечко скрипнула балконная дверь, пропуская Риту.
- Дышишь? – ласковые руки обняли меня со спины.
- Дышу, пока надеюсь.
- Какая глубокая мысль, если подумать…
- А мне больше нравится райкинское: «Глыбокая».
Хихикнув, девушка потерлась щекой о мое плечо, и невнятно сказала:
- Пошли, мама с Настей уже всё выставили, стол гнется! Сейчас девчонки ка-ак нагрянут…
- Шуму буде-ет… - я обернулся, и стиснул Риту так, что она запищала. – Пошли!
Перешагнув порог, я запер дверь, и краем глаза уловил первую звезду. Сверкающая точка мерцала, словно затухая – голубая искорка вселенского костра – но не гасла.
[1] Обозначение ПМТО в Камрани.
[2] То есть, капитан-лейтенанту (каплей) светит повышение в звании до капитана 3-го ранга (каптри).
[3] Бюро расследований ЦК КПК – орган партийной внешней разведки.
