я в состоянии лечить ранения и недуги, раньше, чем я обрету самостоятельность и достаточные силы, меня могут просто запереть в золотой клетке.
Но и оставлять его без лечения — нельзя…
Городская центральная больница-крепость, имени Пирогова
— Брат Митродон, служитель Суворовых, отказался помочь своим хозяевам упокоиться. — мрачно проговорил старший брат очиститель, возглавляющий орден Асклепия в Петрограде, Никодим Костев. — Это крайне печально, мы должны помогать страждущим и нуждающимся, а не оставлять их один на один с их болезнями.
— Раз уж так вышло, брат очиститель, то не стоит ли нам сменить Митродона? Отозвать его, от исполнения обязанностей, и направить более послушного врачевателя, не отвергающего клятву Асклепию? — поинтересовался другой служитель ордена, брат врачеватель Виропас.
— Пока Митродон верен ордену и букве его законов… он сдержит обет молчания, иначе его мирская семья будет наказана за непослушание. — возразил Никодим. — придется подождать, но уверен — он сломается. Понимает, что стоит ему пойти поперек воли ордена — его дети погибнут, а у него самого не останется союзников.
— Это время, брат очиститель… мальчишка становится опасней с каждым днем. Пока мы можем еще остановить его, затормозить развитие или даже обратить его вспять. — покачал головой брат прозектор. — Если нам удастся взять подростка под контроль, идти на крайние меры не придется.
— И что вы предлагаете, брат прозектор? На сколько я понимаю, он беспрепятственно покинул вашу лечебницу, а после этого даже не появлялся у Митродона. — нахмурившись проговорил Виропас. — Нет, ждать и давать развиться чудовищу у нас под боком нельзя. Он должен умереть. А еще лучше — сидеть в клетке, для проведения опытов что расширят наши знания.
— Пока род Суворовых в фаворе у императора, такие решения опасны. К тому же, я слышал, что мальчика уже пытались дважды похитить и ни к чему хорошему это не привело. — проговорил Никодим. — Но не бойтесь, братья, наши последователи уже льют в уши государя слова истины.
— Да, нам очень повезло что семейный доктор императорской четы погиб во время теракта. — кивнул Виропас, довольно. — Я лично посещаю обеспокоенную поведением мужа императрицу, взволнованную его идеями о многоженстве.
— Полагаю, что беременностей у фавориток императора пока стоит избежать. Любыми методами. — заметил Никодим. — Мы должны обеспечить лояльность ее императорского величества, а заодно поспособствовать рождению ею достойного наследника.
— Боюсь она верна мужу, и остро воспринимает все что связано с изменами. — покачал головой Виропас. — Однако она не слишком разбирается в дозировках… думаю в один из вечеров она может принять излишнюю дозу снотворного. После чего процесс осеменения не составит проблем.
— Хорошо. Это будет полезно, в любом случае. Больной ребенок, да еще и наследник престола, навсегда привяжет ее к нам. — довольно улыбнулся Никодим. — Но с другим ребенком проблему все же решить надо как можно быстрей.
— Сам он в лазарет не попадает, но его друзья, приятели, и даже любовница — регулярно бывают у меня. — воодушевившись планом Виропаса, проговорил брат прозектор. — Девушка регулярно просит противозачаточные, так что не составит проблемы подменить ей лекарство и вызвать нужное нам заболевание.
— Яд — лекарство. — удовлетворенно улыбнулся Никодим. — А лекарство — яд.
Уральская республика, база военно-воздушного флота в Кургане.
— Господин президент! — козырнув, подошел к Гавриилу ординарец, протянув тонкую папку. — Только, что перехвачено сообщение с южных границ.
— Значит они все же пошли на эскалацию. — мрачно проговорил Демидов, пробежав по сообщению глазами. — Свяжи меня с командирами эскадр.
— Есть. — вытянувшись по струнке отчеканил молодой и перспективный офицер, а через минуту перед президентом горело девять экранов с военными. На их ежедневных мундирах красовались награды, а лацканы украшали знаки отличия от капитана первого ранга до маршала, хотя формально столько войск у республики не было.
— Господа, мы ждали этого момента со дня основания республики. — поднявшись проговорил президент. — Первая акула, пожелавшая позариться на наши земли и богатства — уже здесь. Сегодня, в три часа по полудни, Османская империя атаковала наши южные рубежи. Через два часа их воздушный флот вклинится между третьей и седьмой пограничными эскадрами…
Петроград. Зимний.
— Ваше императорское величество. — поклонился вошедший в кабинет, бледный Суворов, с трудом удерживающийся на ногах.
— Что заставило тебя нарушить приказ, и встать с кровати до полного выздоровления? — нахмурившись поинтересовался Петр, сам поднявшись с места, но генерал не стал заставлять правителя усаживать себя в кресло и рухнул сам, не сдержав едва заметный стон. — Ты должен поправляться, а не приезжать во дворец без приглашения. Хоть здесь тебе и всегда рады.
— Спасибо за добрые слова, государь, но весть, которую я принес, нельзя доверять ни телефонам, ни передатчикам. — слабо улыбаясь ответил Мирослав. — Мои бывшие подчиненные, оказавшиеся по долгу службы на Урале, передают что османы, при поддержке неизвестных судов, атаковали южные рубежи мятежников.
— Потери? — нахмурившись спросил император.
— Пока не на столько значительные, чтобы они запросили помощь, но уже достаточно существенные. Им придется оттянуть войска с наших линий патрулирования. Лоялисты с западного фланга, пользуются случаем, и выводят свои суда из-под командования «президента». — презрительно фыркнув проговорил Мирослав. — Другая часть — самоотверженно дерется. Если все пройдет как должно, через пару месяцев во главе флота встанет хороший товарищ.
— Хорошо. — улыбнулся Петр, довольно откинувшись на спинке кресла. — Не спугни удачу, Мирослав, и вы получите к титулу приставку «сиятельные».
— Благодарю, государь, но вы же знаете. Мы служим не за титулы или земли. — ответил Суворов. — Империя превыше всего!
Дни шли своим чередом, если можно так сказать о тотальной беспросветной жести, с утра до позднего вечера. Уверен, если бы хоть кто-то из моих преподавателей тренеров и наставников случайно узнал, что я могу обычный сон заменять восстанавливающей медитацией — мне бы вообще спать не дали. А так — строго согласно норме, восемь часов в сутки, не считая выходных.
По субботам и воскресеньям даже у меня было двенадцать часов условно свободного времени. Подозреваю не из-за щедрости наставников, а потому что им самим тоже нужно было время прийти в себя. Объяснить это по-другому у меня просто не получалось, ведь в садизме своих учителей я нисколько не сомневался.
Одногруппники, закусив удила перли вслед за мной, стараясь хоть формально не отставать от базовых показателей. Все в роте существенно перекрывали мыслимые и немыслимые нормативы, а я старался сделать так чтобы они не сдохли в процессе. Это в первые полгода можно было не думать о том, кто меня окружает, но сейчас лишние люди почти отсеялись и состав роты устаканился.
Краснов и Жеглов перестали быть
