И каждый день, идя на работу, я ожидал каких либо неприятностей.
Но их все не было, и понемногу я расслабился. Но совершенно зря. Беда пришла совсем с другой стороны.
Как-то вечером Лида позвала меня в комнату к девушкам.
— Саша, посмотри, пожалуйста, грудь у Герды, она сказала, что какой-то шарик в ней болючий нащупала.
— Ой, обязательно надо было папу привлекать? — возмутилась дочь. — мне девочки говорили, что у них тоже грудь болела, а потом все прошло.
— Все хватит разговоров, — сказал я. — Раздевайся.
С недовольной физиономией Герда стянула футболку, оставшись в трусиках.
Яна, читавшая книгу, лежа на кровати, посмотрела на нас и хихикнула.
— Герда, твои прыщики, начали расти, наконец. — сообщила она.
Очередную намечавшуюся перепалку девиц пресекла жена. А я тем временем аккуратно пальпировал действительно, небольшую левую грудь дочери.
И, к сожалению, в верхне-наружном квадранте обнаружил небольшое плотное образование сантиметра полтора в диаметре. После чего сразу посмотрел левую подмышку. Когда обнаружил там пакет увеличенных лимфоузлов, меня пробил холодный пот.
— Герда, ты витаминки пьешь, которые я вам давал? — спросил я у девушки.
— Ой, папа, конечно, не пью, мы маленькие что ли, — ответила та, одеваясь.- целых полгода уже.
— Понятно, — спокойно высказался я, хотя хотелось кричать, ругаться матом, и много чего еще сделать вроде ремня по заднице.
— Ну, что у меня все нормально? — спросила Герда, — Я могу завтра пойти загорать с девочками?
— Не можешь, — ответил я и, обратившись к Лиде, сказал сквозь зубы — Пойдем, поговорим.
— Ты, ошибаешься! Ты же не врач! ты психиатр! Что ты понимаешь в других болезнях! — кричала жена, когда мы закрылись у себя в спальне, и я сообщил ей диагноз дочери.
Я молча ждал, когда истерика у Лиды пройдет. Всегда трудно смириться с неизбежным. Особенно, когда болеют дети.
И что мы будем делать? — спросила жена, когда немного успокоилась.
— Ну, для начала, придется идти на прием и обследоваться, — ответил я. — Хорошо, что каникулы начинаются уже завтра, не надо будет отпрашиваться на учебе. Я с утра позвоню в праксис, попрошу сделать обследование как можно быстрее.
Когда мы вышли из спальни, нас за дверью уже ждали дочери. Они сидели, обнявшись на диване, и дружно рыдали, шмыгая в носовые платки.
— Папа, вы так с мамой кричали в спальне, что мы все слышали, — сказала Яна, — Неужели у Герды рак?
— Завтра Герда с мамой пойдет в праксис и начнет обследоваться и только после обследования можно будет сказать что-то конкретное, — хмуро сообщил я.
— Ничем обрадовать вас не могу херр Циммерман, у вашей дочери низкодифференцированный рак молочной железы с метастазами в региональные лимфоузлы, — сообщил мне онколог Вилли Штумпф, врач онкологического праксиса. — Лечение придется проводить в три этапа. Облучение основной опухоли, расширенная резекция молочной железы с удалением подмышечных лимфоузлов и в последующем химиотерапия. И надо начинать как можно быстрее, пока нет отдаленного метастазирования.
Поэтому через три дня госпитализируем девушку на лечение в клинику.
— Как я это скажу Лиде? — думал я, сидя за рулем. — Она до сих пор надеется, что это ошибка.
В один момент, откинув сомнения, я крутанул руль и вместо дома поехал в аптеку.
Отключив сигнализацию, вошел в пустынный торговый зал, освещаемый через окна уличными фонарями. Позвонил Лиде, сказав, что задержусь в аптеке, а когда приеду, расскажу о переговорах с онкологом. Пройдя в ассистентскую комнату, собрался с мыслями и начал собирать на лабораторном столе набор трав. Те, от которых не получал знакомого отклика, убирал в сторону. Вскоре на столе лежала солодка, зеленый чай, черника, расторопша, соя, черный тмин артишок и женьшень. Измельчив весь этот набор в блендере, разбавил его дистиллированной водой. Получившуюся густую пасту переложил в плошку, закрыл крышкой и, сосредоточившись, положил на нее обе кисти.
По рукам ударила горячая волна, в глазах помутилось, и я потерял сознание.
Очнулся, упираясь носом в пластик стола и во что-то мокрое. Подняв голову, обнаружил, на столе лужицу крови, вытекшую из носа. Осторожно, встал со стула, слабость была страшная. Повезло, что остался сидеть, а не упал на пол, иначе разбитым носом не отделался.
Снова уселся на стул и снял крышку с плошки, сейчас ее содержимое ничем не напоминало приготовленную пасту, больше походило на тягучую эмульсию.
Переложив лекарство в два больших флакона с завинчивающейся крышкой, я зашел в свой кабинет, где обнаружил засохшую пиццу в холодильнике. После того, как ее съел, почувствовал себя лучше и принялся за уборку в ассистентской комнате.
Когда приехал домой, никто еще не спал, все ждали меня.
— Все разговоры завтра, — категорически приказал я. — Только Герда, прежде чем идти спать съест ложку вот этого лекарства. С этими словами поставил на стол оба флакона.
— Это то, что я думаю? — прошептала Лида.
— Угу, — ответил я, набирая большую ложку пасты.
Герда послушно открыла рот, заранее морщась.
— А ничего, вкусно, малиной пахнет, — прокомментировала она, запивая лекарство водой.
Утром на кухне меня встретила недовольная дочь.
— Папа, из-за твоего лекарства я не спала всю ночь, четыре раза бегала в туалет. Так все время будет?
— Понятия не имею, — ответил я и тут же предложил Герде съесть следующую порцию травяной пасты.
На работу мы с Лидой все же пошли, наказав Яне, чтобы та заставляла свою младшую сестру регулярно принимать лекарство.
Конечно, на работе мы сидели, как на иголках. Поэтому после обеда Лида отправилась домой. А мне уж пришлось пахать до вечера. Кстати, слабость, недомогание все еще оставались. Похоже, с созданием противораковых препаратов у меня будут сложности. Такие мучения я готов переносить только ради близких людей.
Придя, домой первым делом постучался к девчонкам.
— Ну, как, Герда пила лекарство, не филонила? — спросил я у Яны.
— Конечно, — в один голос ответили обе.
— Тогда раздевайся, будем смотреть.
Герда возмущенно фыркнула и молча сняла футболку.
— Ты знаешь, папа, а мне не больно сегодня, — сообщила она, когда я пытался понять уменьшается опухоль или нет. Под пальцами вроде бы она стала чуть-чуть мягче. А вот лимфоузлы подмышкой оставались без изменений.
— Ну, что там, есть улучшение, — тихо спросила Лида.
— Вроде бы есть, но крайне слабое, — ответил я. — Чего ждать? Суток не прошло, как она пьет это лекарство.
Следующим утром, когда мы с Лидой завтракали, Герда зашла на кухню и сама попросила посмотреть, как у нее дела.
А дела были отличные, под моими пальцами пальпировалась обычная девичья грудь, без признаков опухоли. А подмышечные лимфоузлы стали мягче и уменьшились почти в два раза.
— Я так и знала, не было у меня никакого рака, — радостно закричала Герда, услышав мои слова. — Правильно мне девочки говорили, что это возрастные явления. Мне надоело дома сидеть, можно я сегодня пойду по магазинам прогуляюсь?
Мы с Лидой хором сообщили, что можно. Но лекарство придется пить и дальше.
Через два дня мне позвонил Штумпф и сообщил, что мы можем везти девочку на лечение.
— Послушай, Вилли, тут такое дело, понимаешь, у дочки опухоль исчезла, — сообщил я.
— Что ты мне голову дуришь, херр Алекс, куда она могла исчезнуть? Ничего не знаю, чтобы через час вы были в больнице!
— Нет, Вилли, сначала мы заедем к тебе. Лучше скажи, в какое время это удобнее сделать.
Помолчав, онколог сказал.
— Ладно, только по старому знакомству, останусь на полчаса, так, что приезжайте к семнадцати часам.
— Нет, я же сам пальпировал это образование! — в десятый раз восклицал Штумпф, — Я же его пунктировал! Мне же гистология пришла -низкодифференцированные клетки! Куда все подевалось? А куда исчезли подмышечные лимфоузлы⁉
