Пару раз дело чуть было не дошло до открытого столкновения и стрельбы. Похоже, что Андреевский флаг в этих водах действует на англичан как красная тряпка на быка. Но смилостивился Господь – кровопролития не случилось.
А в Северном море, примерно на траверзе Эмдена, мы встретили совершающую эволюции эскадру германских кораблей. Отряды новейших броненосцев типа «Брауншвейг» и «Виттельсбах» маневрировали, и частым огнем из орудий главного калибра вели огонь по щитам. При эскадре броненосцев были и крейсера: броненосный – «Принц Генрих», и три малых бронепалубных крейсера типа «Газелле».
Обнаружив на горизонте наши дымы, германские крейсера развернулись строем фронта и полным ходом пошли в нашу сторону.
Завидев этот немецкий «комитет по встрече», англичане резко развернулись и ушли в сторону своих баз. «Принц Генрих», проходя мимо «Осляби» на контркурсах, отсалютовал нам выстрелом из пушки и флагами, как корабль союзной державы. Было видно, что вся незанятая на вахте команда собралась на палубе и машет в нашу сторону фуражками и бескозырками. Прямо цирк какой-то!
На мостике «Осляби» при этой картине началось полное смятение умов. Потом командиром броненосца было высказано предположение о том, что пока мы были в море, в мире произошло нечто такое, что вызвало к нам враждебность англичан и дружеское расположение германцев.
Все разрешилось в Копенгагене, при встрече с нашим новым министром иностранных дел Петром Николаевичем Дурново, который ожидал там нашу эскадру, расхаживая в нетерпении по пристани. Как только разъездной катер доставил его на «Ослябю» он немедленно начал вводить меня в курс дела.
Мы уже читали европейские газеты, в которых рассказывалось о блистательной для нас победе над японским флотом, о всеевропейском скандале, который устроил французам покойный государь, о подлой попытке напасть на русский корабль британских корсаров и, конечно, об убийстве государя. Правда, все эти сведения были отрывочными и настолько невероятными, что мы не знали – можно им верить или нет.
Петр Николаевич сообщил мне, что из-за французских финансовых махинаций с кредитами и отказа Франции оказать России союзническую помощь, был расторгнут франко-русский союз. В результате покушения бомбистов погиб император Николай II, и теперь в Петербурге временно, до прибытия с Дальнего Востока нового царя Михаила II, правит его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна.
Цареубийцы, как выяснило следствие, направлялись англичанами, и поэтому теперь Россия находится на ножах с Англией, и нежно дружит с Германией. Войну нам англичане объявлять боятся, поскольку стотысячный Туркестанский корпус в любой момент готов отправиться в поход на Индию. От осознания возможной потери «Жемчужины британской короны», англичане исходят приступами бессильной злобы, и именно поэтому Ройял Нэви ограничился враждебными демонстрациями в отношении нас, а не предпринял нечто более серьезное.
Но самое главное – еще до злодейского убийства императора Николая II Россия и Германия выразили намерение подписать большой союзный договор, так называемый Континентальный альянс. Из-за этого договора, чрезвычайно невыгодного и опасного для Британии, государя, скорее всего, и убили.
Господин Дурново сказал, что сам был там под бомбами и уцелел лишь Божьим промыслом и смекалкой кучера. Новый император подтвердил намерение подписать этот договор, так что сейчас мы с немцами почти союзники. Осталось закрепить все на бумаге. Как раз сегодня утром в датском парламенте шли жаркие дебаты о необходимости присоединения Дании к этому союзу. И датские депутаты сумели, наконец, принять единственно верное решение, суть которого заключалось в следующем – Балтийское море станет внутренним морем тех государств, берега которых оно омывает, и теперь мы должны будем защищать Копенгаген, также как Ревель, Ригу, Гельсингфорс или Петербург. Именно тут будет располагаться передовая линия обороны нашей столицы.
– Поэтому, – сказал Петр Николаевич, – я должен передать вам, Андрей Андреевич, распоряжение вице-адмирала Степана Осиповича Макарова, назначенного с началом войны исполняющим обязанности вместо внезапно заболевшего генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича. Подробности вам сообщит сам Степан Осипович – он будет здесь через три-четыре дня вместе с отрядом броненосцев. А пока вот, – и господин Дурново протянул мне запечатанный сургучными печатями пакет.
– Остаемся в Копенгагене, господа, – сказал я, прочитав адресованное мне послание старшим офицерам, стоявшим во время моего разговора с министром иностранных дел России на почтительном расстоянии. – Надо чинить «Ослябя», точнее его котлы, будь они трижды неладны. Самая сильная единица отряда, господа, у нас небоеспособна, и Степан Осипович пишет, что не только из-за котлов.
Из-за чрезмерной перегрузки броневой пояс корабля находится фактически под водой, и не способен защитить броненосец в бою. Кроме того, перегрузка съедает почти треть от проектного запаса плавучести, так что во время сражения корабль будет иметь очень низкую живучесть. Датчане, конечно, постараются что-то сделать, но строительную перегрузку в сто тысяч пудов невозможно устранить никаким ремонтом.
Это приговор, господа. Опасности подвергается команда, которой, возможно, скоро предстоит идти на этом «недоброненосце» в бой. К тому же Новым Адмиралтейским заводом заинтересовались в Главном управлении государственной безопасности. Вице-адмирал Макаров пишет, что господа жандармы рядом с новыми госбезопасниками – это просто дети малые. Думаю, что кое-кто из подрядчиков пойдет на каторгу за махинации с казенными деньгами во время постройки и оснащения «Ослябя».
При этих словах офицеры зашумели. Давно уже на флоте считали счастливчиками тех, кому довелось служить на кораблях немецкой постройки. Сработанные добротно и на совесть, изделия немецких корабелов отличались хорошей скоростью, высокой живучестью и надежностью. Немного хуже были корабли, построенные во Франции и в Америке. Но и там качество постройки и боевые характеристики были вполне приемлемыми. Отечественные корабли были значительно хуже. Строились они настолько долго, что в процессе строительства успевали устареть. Вот и «Ослябя», сказать честно, был построен из рук вон плохо, как говорится – хуже некуда.
Намучались мы с ним в походе преизрядно. А ведь дошли только-только до Джибути. А если бы в бой, как предлагали некоторые горячие головы? Утоп бы наш броненосец, и не одну сотню матросиков прихватил с собой на дно морское.
