— Аллах всемогущий! — изумленно выдохнул кто-то из штабных офицеров, набившихся как кильки в тесное пространство бронетранспортера.
Громыхнуло еще раз — это взорвались боеприпасы. Сарацин был пушечным — вооруженный старой, еще пятидесятых годов выпуска семнадцатифунтовой британской пушкой. Его борта защищали худо-бедно от пулемета — но даже с дополнительным бронированием не смогли противостоять гранате ПГ-7В, выпущенной из противотанкового гранатомета с расстояния около пятидесяти метров. Почти сразу же взорвался боекомплект — и башню лидера колонны взрыв отбросил на несколько метров, а густой дым заволок все вокруг…
Почти сразу после этого — горохом по броне сыпанули пули. Колонна попала в засаду.
— О Аллах!
Генерал ткнул кулаком в затылок водителя штабного бронетранспортера.
— Назад! Назад! Вывози нас отсюда, сын ишака!
Как только он выберется отсюда — то возьмет местного полицейского начальника и всех его подчиненных и прикажет их распять на крестах. Да, так он и сделает. Этот жирный урод сказал, что в городе тихо, нет ни душманов, ни моджахедов ни пуштунских повстанцев. И он, поверил этой жирной свинье — вошел с бронетехникой в город, чтобы блокировать район операции. И теперь — сидит под огнем в узком проулке…
БТР взревел двигателем, сдал назад, что-то грохнуло — и он остановился. На несколько голосов застучали пулеметы, судя по звуку — не русские, британские Виккерсы. Значит, кто-то в колонне отбивается.
— Господин генерал, горит сорок первый! Мы блокированы!
Еще один взрыв, снова сильный удар молотом по наковальне, который нельзя спутать ни с чем. Подбит еще один БТР.
— Покинуть машину!
Один из штабных офицеров откинув в сторону люк — и со стоном упал на руки своих товарищей, отброшенный точной автоматной очередью.
— Дым! Давай дым, ишак, все сгорим! Покинуть машину!
Кто-то выбросил наружу дымовую шашку, взревел двигатель Сарацина — он был новым, дизельным да еще со специальным устройством дымзавесы. При необходимости в выхлоп впрыскивалось дизельное топливо — и образовывался черный, едкий, вонючий дым, полностью укрывавший машину.
За броней бушевала свинцовая метель, их расстреливали сразу с нескольких точек, в том числе — с пулемета, установленного на расположенном неподалеку минарете — с него простреливалась вся улица. Генерал, который был хоть и ворюгой, но все же потомственным военным смело шагнул в неизвестность, в вонючий, пронизанный свинцом дымный ад, сделал несколько шагов от обездвиженной колонны, рука его нащупала шершавую стену дувала. Вокруг стреляли — но генерал не испытывал иллюзий относительно точности такой стрельбы: сыновья торговцев и национальных меньшинств, из которых в основном набиралась армия — это тебе не пуштуны, они стреляют просто для того, чтобы обрести уверенность в себе, лупят в сторону цели, даже не целясь. Генерал подумал, что лучше всего залечь у дувала от греха — но осуществить эту мысль не успел. Точный одиночный выстрел, посланный откуда то сзади нашел свою цель даже через дым. Рахимутдин-хану показалось, что кто-то сильно хлопнул его по плечу, он обернулся, чтобы посмотрел на наглеца и вдруг понял, что его не держат ноги. Приложил правую, еще не онемевшую руку к груди — и почувствовал теплую, едва струящуюся между пальцами влагу. Больше сил ни на что не хватило — Рахимутдин-хан начал медленно оседать у дувала, оставляя на нем смазанные кровавые следы от окровавленной груди. Он уже не увидел, как заходившие со стороны гор две Канберры[77] нанесли ювелирный бомбовый удар, у подножья минарета полыхнул огонь — и сооружение, которое простояло здесь триста с лишним лет начало медленно клониться книзу, словно подсолнух, подрубленный с нечего делать нагайкой казака…
Основной командный центр был развернут на Базар-и-Малик, у Искандер-цитадели, ближе к полицейскому участку в центре города. Базар-И-Малик перекрыли полностью, по обе стороны от охраняемой территории скопилась огромная пробка. Командовал штурмом генерал Абад, хотя не имел на то никакого права. Несколько его машин он окружил кольцом бронетранспортеров, полицейские заняли позиции за дувалами и на ближайших крышах. Вторая группа — коммандос, на четырех транспортных вертолетах находились в двадцати километрах от города — подполковник Башир отказался высаживать десант до завершения разведки и окружения квартала, где скрывается Махди. Квартал же, судя по поступающей информации, оказался настоящим осиным гнездом шиитов-террористов. Самое плохое — что большинство из них были смертниками.
Рядом с генералом Абадом находился майор британских экспедиционных сил Гарри Миллс, офицер из Гвардейской бригады, командированный в Афганистан на год для получения боевого опыта. Плохо было то, что он сменил предыдущего офицера месяц с небольшим назад, опыта руководства боевыми действиями в Афганистане не имел. Зато имел опыт подавления беспорядков и вооруженных столкновений в Белфасте, и сейчас использовал его, потому что другого опыта не было. Британец вообще не должен был командовать — но генерал Абад по привычке свалил командование операцией, которую сам затеял — на него, на прикомандированного офицера. Это он сделал для того, чтобы потом не отвечать за провал: если Махди будет пойман или убит он скажет, что был на КП и командовал лично. Если же Махди задержать не удастся — он свалит всю вину на британца, а король британцу ничего не сделает. Вот так вот и воевала афганская «армия».
Судя по тому, что было слышно по связи — операция больше склонялась ко второму варианту.
Сейчас, майор Миллс находился у рации, он плохо, в пределах сотни слов владел пушту и совсем не владел дари, потому на рации сидел переводчик, отдавал команды — а Миллс говорил ему какие команды отдавать.
— Что они говорят? Нури, что они говорят? — обеспокоенно спросил Миллс.
— Сэр, они говорят что попали в засаду, колонна попала в засаду и командир убит. Они просят помощи.
— Уточни — где они? Что происходит? Они под обстрелом?
Переводчик затараторил на дари, майор ждал.
— Сэр, они говорят, что их обстреливают из гранатометов. Четыре машины подбиты, колонна блокирована в переулке. Они прижаты огнем к земле.
Майор схватился за голову. Ему хотелось завыть от бессилия и злобы.
— Где они? Пусть назовут свое точное местонахождение, пусть скажут, где они находятся. Нури, говори с ними! Кто работает на их рации?!
Нури снова заговорил на своем птичьем языке…
— Сэр, это один из командиров рот. Остальные офицеры убиты, много раненых. Он не знает, где они находятся. В каком-то переулке.
