— Позвольте мне, монсеньор, — сказал итальянский рыцарь.
Легат глянул на него. Потом на меня. Я был выше итальянца почти на голову.
— Нет. — Папский посланник огляделся. Взгляд его остановился на Вильгельме де Сен-Пе. Вид последнего показался ему достаточно внушительным.
— Вы. Вы будете сражаться за меня.
Вильгельм коротко наклонил голову:
— Как прикажете, монсеньор.
* * *
…Мы спустились во двор.
— Он опытный боец, — шепнул мне Ги, пока солдаты расчищали место для поединка. — Посмотри, как он двигается.
Я кивнул. Внешне Вильгельм казался грузным, но это было обманчивое впечатление. Он был широк в кости, рыжеволос, коротко стрижен и выше меня на полголовы. Серо-голубые глаза, усы… То, как он смотрел, как двигался… Кажется, я столкнулся с настоящим профессионалом. Есть такая порода людей — спокойных, уравновешенных, уверенных в себе. Они никогда не нападут сами. Но и становиться их врагами — большая глупость…
Сравнили оружие. Наши клинки оказались примерно одинаковой длины. Щиты и доспехи также не вызвали нареканий — за исключением моих шипастых наручей. Пришлось снять. Родриго приказал одному из своих людей принести из оружейной обычные наручи. Примерил обновку. К своим я уже привык, но ничего, и с этими жить было можно.
Мы с Вильгельмом разошлись по углам расчищенного квадрата земли и, дождавшись знака легата Верочелле, начали сближаться.
Вильгельм сделал обманное движение, которое вполне могло перестать быть обманным, если бы я вдруг вздумал ловить ворон. Я отскочил в сторону. Вильгельм двинулся ко мне — медленно и неторопливо.
Рывок в сторону, рубящий удар мечом. Он, конечно, закрылся, но я и не надеялся на слишком многое. Ничего, начало положено. Дальше будет веселее.
Так и оказалось. Неожиданно Вильгельм ринулся на меня, осыпая градом ударов. Он был сильнее и весил на четверть больше, а двигался ничуть не медленнее меня. Упираться ногами в землю и встречать его атаку в лоб самоубийственно — Вильгельм смял бы меня в два счета. И я отступил, выжидая подходящую возможность для контратаки.
И все-таки он двигался слишком быстро. Ему удалось зацепить мой щит своим. Резкий рывок влево… Не удержав равновесия, я упал на колено. Впрочем, это спасло мне жизнь, потому что в следующее мгновение клинок Вильгельма просвистел над моей макушкой.
У меня не было даже четверти мига, чтобы вскочить на ноги. Вильгельм нависал надо мной, как гора. Я ткнул клинком, получил в ответ тычок щитом, упал на спину, успел откатиться, увернувшись от очередного Вильгельмова выпада, и наконец вскочил на ноги. Кольчугу перепачкал какой-то дрянью.
Мой противник, само собой, не собирался давать мне передышки. Не успел я подняться, как Вильгельм налетел снова, применяя ту же тактику: теснить, не давая ни малейшей возможности для ответной атаки.
На этот раз я остался на месте. Не потому, что я придумал какой-то хитрый план, а просто потому, что разозлился. Злоба — не лучший советчик, но бегать мне надоело.
Вильгельм этого не ожидал. Наверное, от удивления он и пропустил удар краем щита, нацеленный ему в лицо. Вильгельм врезался в меня, как таран, и только то железо, которое было на мне, позволило мне не улететь на другой конец замкового двора. То, что мой противник на короткое время оказался ослеплен из-за удачного попадания краем щита, никоим образом не помешало ему довести до конца свой собственный выпад. Я почувствовал, как с правой стороны между ребер мне в бок проникает что-то холодное…
Описывая наш поединок, я вынужден раскладывать его на фрагменты в определенной последовательности: действие Вильгельма, мое действие, снова действие Вильгельма. На самом деле все это происходило почти одновременно. В одну и ту же секунду я успел ударить Вильгельма щитом по глазам, он — вновь сбить меня с ног и ткнуть в бок своим клинком. Уже падая на землю, я выбросил вперед руку с мечом. Я не очень надеялся на успех, но мой противник, который по-прежнему ничего не видел, не сумел защититься. Глухой металлический звук, сменяющийся негромким хлюпом. Меч вошел ему в живот.
Секунду Вильгельм еще стоял. Потом упал на колени. Вцепился обеими руками в меч. Захрипел. Стал заваливаться на бок.
К нам уже бежали.
…Мне помогли подняться. Большинство народа сгрудилось вокруг Вильгельма — выясняли, насколько опасна его рана.
Ги де Эльбен выпрямился и посмотрел на меня. По его взгляду я все понял.
— Я не хотел его убивать. Но…
Ги резко кивнул и снова склонился над умирающим.
Вокруг меня хлопотал вездесущий Тибо.
— Вы ранены?.. Господи Боже, да у вас же весь бок в крови!
Я позволил ему снять с меня кольчугу и заняться раной. Во рту был противный металлический вкус.
— …Сами видите, на чьей стороне Господь, — сказал Родриго де Эро легату, — Иммануил оправдан.
— Этот поединок не может считаться законным, — сквозь зубы выжал легат.
— Это почему же?
— Да потому что не был назначен судья! Вы таковым быть уже не можете, а значит…
— Я думаю, — перебил легата барон Родриго, делая широкий жест в сторону двора, — я думаю, что такое число людей благородного происхождения, каковое находится здесь, вполне способно заменить одного-единственного судью…
— Что мне нравится в этом времени, — задумчиво пробормотал я в пустоту, — так это то, что все проблемы можно решить самым простым способом… а именно — при помощи меча.
— Это уж точно, — с некоторым сомнением согласился Тибо, не переставая обрабатывать мою рану.
— …Кроме того, — продолжал барон, — это ведь Божий Суд. И Господь, по-моему, вполне определенно высказал свое мнение.
Легат с ненавистью посмотрел на хозяина замка.
— Мы уезжаем из этого проклятого места. Немедленно. И обещаю вам, барон, я приложу все усилия, чтобы курия узнала о том, что творится в вашем Лангедоке и как здесь попирают все законы Божьи.
Он повернулся к Родриго спиной и зашагал в башню — собирать шмотки.
— Надутый индюк, — процедил барон вполголоса. — Эй, Жан! Выволакивай Иммануила из подвала. Пусть катится на все четыре стороны.
Жан убежал, а Родриго подошел ко мне. Посмотрел, как Тибо перевязывает рану.
— Сильно он вас?
— Не слишком. Жить буду.
Барон помолчал:
— Зря вы его убили.
— А что было делать?
— Тоже верно…
Когда Тибо закончил возиться со своими тряпками, я, морщась, нацепил куртку. Припомнил, сколько раз за последний месяц мне приходилось убивать и рисковать собственной шкурой. М-да… При такой жизни недолго и калекой стать. Если вообще жив останешься.