Где они держат дядьку? В отдельной пристройке? И где тут такая есть? А нету. Около нее ведь пост стоять должен, дабы не сбег потенциальный висельник. А поста тут нет. Вернее, нет второго поста. Первый постовой присутствовал, сидел, баран этакий, на крыльце и курил. Что-то уж больно просто… Он точно тут один? Прямо подстава какая-то получается… Подождем. Должен же кто-то его сменить?
Прошел час. Часовой за это время пару раз прошелся вдоль фасада, потыкал сапогом в колесо машины и снова вернулся на свое место. Ты глянь, у него там табуретка стоит! Ну, вообще… обнаглел милок…
Стукнула дверь – явился сменщик. Тоже полицай, сонный и недовольный. Так, а лязга засова или щелчка ключа я не услышал… Значит, входную дверь они не закрывают, хорошо.
Обменявшись парой слов, полицаи разошлись. Сменщик уселся на табурет и закурил. Ну-ну, покури… напоследок…
Куда у нас тень падает? Аккурат на стену и приходится… вот вдоль нее и пойдем. Потихонечку. Трава под ногами? Тоже неплохо, аккуратнее ноги ставим. Так, нормально, не шелестит. Это куда это ты намылился? Грузовик посмотреть? Медом вам там намазано?
Полицай не торопясь подошел к грузовику. Привстал на цыпочки, заглядывая в кузов. Чего ты там потерял-то? Он ухватился руками за борт, подтянулся… и замер. Мой нож недвусмысленно кольнул его в поясницу.
– А ну – тихо! Не вздумай орать – зарежу, как свинью!
– Э-э-э…
– Где дядька Хрисанф?
– В холодной.
– Где это?
– В подвале. Там прямо напротив двери лестница вниз.
– Пост там есть?
– Есть, один человек.
– Немец?
– Нет, там наш сидит.
– А немцы где?
– Спят они. В левом крыле, там комната большая есть. Нам туда не велено заходить.
– Сколько их?
– Двадцать два человека.
– Староста где?
– Дома он, утром придти должен.
– Слушай сюда. Хочешь жить?
– Хочу.
– Медленно слезаешь вниз и идешь к холодной. Я сзади тебя буду. Неровно пискнешь – тут тебе и могила. Понял?
– Да.
– Как подойдешь, окликнешь часового. Дальше не твоя забота, усек?
Полицай осторожно опустился на землю. В процессе этого его винтовка перекочевала ко мне на плечо. Заодно я избавил его карманы от патронов. Два десятка, но тоже кое-что.
Кольнул его ножом в шею.
– Помни, я рядом. Если что – тебе первому конец.
Шагая почти в унисон, мы подошли к дому. Полицай взялся за ручку двери и потянул ее на себя.
Мы вошли.
Большая комната. Прямо напротив входа три двери. Сейчас они все закрыты. Слева стол и стул, для дежурного – надо полагать. Справа и слева двери в боковые пристройки. А где лестница в подвал? Вон она.
– Ну? Куда ждем? Заснул?
Судорожно втянув воздух через зубы, полицай медленно зашагал вперед.
Мы медленно прошли через комнату и подошли к лестнице. Я незаметно для полицая переложил нож в левую руку. Видимо, он все же что-то почувствовал, и шаги его замедлились. Тогда я еще разок кольнул его в спину.
– Опять стоим? – прошептал я ему на ухо.
Он ступил на первую ступеньку.
– Не топай! Тихо иди!
Еще шаг, еще…
Поворот налево. Лестница продолжала спускаться вниз. Еще шаг…
Вот мы и в коридоре. Он плохо освещен, лишь у камеры горит керосиновая лампа под зеленым абажуром. Она стоит на столике, освещая две двери.
А где же второй? В смысле – второй часовой?
Его не видно.
Но мой полицай продолжает идти вперед. Знает, где того искать? Скорее всего, он ведь и сюда ходит тоже. Вот мы проходим по коридору еще метров пять. Еще… Блин, тормознуть его надо! К лампе подойдем, меня и заметить могут!
– Хто там?
Голос откуда-то сбоку? Где он?
– То я, Мыкола. – ответил мой полицай.
– Тю! Ты сбрендил? А пост твий?!
Вон он где! Сразу за лампой в стене проем. И там стоит диван, я даже отсюда вижу его ножки. Говорящий там и сидит. Или, что скорее всего, лежит.
– А! Ты глянь, чого я у немцев в грузовике надыбал…
– Ну?!
Скрипнул диван, и в круге света появились ноги в сапогах.
В ту же секунду Мыкола проявил недюжинную прыть. Толкнув меня руками назад, он сделал резкий прыжок вперед! Скажем так, он попытался его сделать… рука моя оказалась чуток быстрее, и клинок ножа вошел ему прямо в печень. Он уже был мертв, хотя и рвался вперед в тщетной попытке убежать от смерти…
– Эк!
И вылетевший из моей другой руки топор от всей души долбанул куда-то в район груди второго полицая.
Прыжок вперед!
Вот он!
Стоит, держится обеими руками за грудь. Попал я в него обухом, но и это здоровья уж точно не прибавило. Так что заорать сразу он не смог. А теперь… уже и не успеет…
Так… с этими все… А что у вас, ребята, в рюкзаках? Вернее, на поясе и в карманах?
Наган имеем. В кобуре. И патронов чуток. В кармашке кобуры и в кармане.
А ключ?
От камеры ключ?
Нет ключа. Ни при себе, ни в столе.
А дядька-то вообще здесь?
– Дядька Хрисанф!
Тихо.
И обе двери заперты.
– Дядька Хрисанф!
– А?
– Живой ты?
– Хто тута?
– Да я это! Палыч!
– Ты зачем тут? Не ровен час, фрицы придут или эти… христопродавцы…
– Немцы спят, а полицаев я задавил. Их всего двое и было-то. Жаль оружие я свое не нашел, быстрее вышло бы.
– В колодце твои железяки. Прямо внутри. Второе бревно толкнешь, оно и повернется. Там все и лежит.
– Сам и достанешь! Где от двери ключ, знаешь? Замок тут больно здоровенный, не сломать.
– Не знаю. Тот, что дверь закрывал, наверх ушел, даже связкой позвякивал в такт шагам!
Отыскав на двери окошко (видать, для подачи пищи), я его открыл.
– Держи!
И просунул туда трофейную винтовку с патронами.
– А ты как?
– Мне хватит, на крайняк, еще кого раздену. Жди тут. Постараюсь не задерживаться там особо…
Поднявшись наверх, я осмотрелся. И куда же теперь мне идти? В левом крыле спят немцы. Так что, по логике вещей, полицаев там быть не должно. Значит, идем в правое крыло, там у них должна быть дежурка. Там небось и дрыхнет ключник. Осторожно приоткрыв дверь, я присел на корточки и выглянул в коридор. В его конце на стену падал отблеск света. Это что у нас там такое? Дверь. Неплотно прикрытая. Ага, стало быть, там дежурный и сидит…
Шаг, еще шаг – не слышит? Нет. Спит? А почему бы ему и не спать? Два поста, да еще два десятка немцев в доме. Какой дурак сюда полезет? Ну, это он так полагает, я-то себя за дурака не считаю…
Вот уже дверь совсем рядом, за ней слышны какие-то звуки. Кто-то сопит – во сне? Какие-то шелестящие звуки, это еще что? Чем работать будем? Их там, как минимум, трое. Стрелять нельзя, подниму немцев. Остается топор. Все же не зря я его прихватил…
